Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис
Шрифт:
Интервал:
Не проходит и дня, чтобы я не задавалась вопросом: а как бы все сложилось, если бы я последовала велению своего сердца, а не чьим-то предустановленным правилам. Нас всегда учили, что любить — значит отказываться от себя. Но это заблуждение. Любя, мы ничего не теряем. Но отказываясь от любви, мы платим немалую цену — и вот тогда теряем лучшую часть самих себя. Вот для чего мы являемся в этот мир — чтобы любить. Потому что нет ничего важнее на свете. Нет ничего важнее любви — и в этом вся магия.
Однако я устала, и мой Круг подошел к концу. Пора отложить перо в сторону. Но напоследок я скажу тебе еще несколько слов. Люби, моя милая Лиззи! Люби, к чему бы это тебя ни привело. И сама пиши собственную историю. Напиши ее от всего сердца, и пусть ее конец будет счастливым.
Включив лампу и усевшись за письменный стол Альтеи, Лиззи улыбнулась, согретая теплом лиц на фотографиях в серебряных рамочках, расставленных по полированной поверхности. Экспромтный снимок работающей над графическим наброском Ранны с заколотыми двумя кисточками волосами в стиле гейши. Черно-белая фотография двадцатидвухлетней Альтеи, на которой она сжимает в руках огромного мягкого пуделя — из тех, что выигрывают для своих подруг на ярмарках влюбленные юноши. Счастливо улыбающийся Питер Маркей — потерянная любовь Альтеи, мужчина, которого Лиззи теперь воспринимала как своего дедушку, — по-мальчишески красивый, с блестящей, набриолиненной копной темных волос. И самое последнее дополнение коллекции — фото, снятое в день ее свадьбы, на котором Лиззи в венке из полевых цветов, с лучащейся улыбкой надевает на палец Эндрю обручальное кольцо.
Она одолжила у Эвви вышитый носовой платок и взяла в руки бабушкин любимый томик стихов Руми «Книга любви», чтобы иметь при себе что-то голубое. Альтея не дожила до дня ее свадьбы, однако, когда в тот чудесный солнечный день они с Эндрю приносили друг другу клятвы верности, воздух вокруг них наполнился смешанным ароматом лаванды и бергамота.
Тишину нарушили отдаленные удары молотка: Эндрю строил новый амбар. К весне его предполагалось закончить, а потом на нем появится новый мурал. На этот раз, решила Ранна, там будут цветки луноцвета[25] и россыпь звезд на фоне неба цвета индиго.
Ландшафт «Фермы Лунных Дев» кардинально менялся, подстраиваясь под будущие поколения. Как менялся и весь Сейлем-Крик. В городском парке минувшей осенью появились две новые памятные скамьи — в качестве анонимного подарка Сейлем-Крику, — снабженные аккуратными бронзовыми табличками. На одной была почтена память Хизер и Дарси Гилмэн. Вторая же, с выведенными на ней словами: «Не причини вреда», — была посвящена жизни и добрым делам Альтеи Лун. Восемь лет назад фамилии Гилмэн и Лун оказались неразрывно связаны молвой, но в конце концов любые шепотки сошли на нет.
Взяв со стола ручку, Лиззи помедлила, глядя в окно. Солнце давно зашло, и зимнее небо было бархатисто-черным. Наступило первое новолуние наступившего года, сакральный промежуток между уходом и явлением светила. Лиззи почему-то показалось самым правильным приступить к своим записям именно в начале нового лунного цикла.
Она мягко улыбнулась, открыла обложку так долго пустовавшего дневника и начала писать.
Книга Эльзибет
«Моя прелестнейшая дочурка!
Когда я была еще совсем юной, я однажды спросила твою прабабушку — ее звали Альтея, — кто мы такие. Ее ответ показался мне похожим на старинную сказку — с магическими зельями и могущественными королевами, — потому что это все, что я на тот момент была способна понять. Альтея пообещала рассказать мне больше, когда я стану достаточно взрослой, чтобы во всем разобраться. Но к тому времени, как я подросла, мне уже больше не хотелось этой сказки, ни единой ее части. Я начала бояться самой себя, бояться собственной силы — и пыталась от этого убежать. А потом, когда Альтея умерла, я вернулась домой. Вернулась не просто на ферму — а к себе самой, к своей утерянной сути.
Одна мудрая женщина (для тебя, когда ты весной появишься на свет, она будет тетей Эвви) как-то раз сказала мне, что дом — это не место, где ты живешь. Это то, кем ты являешься. Теперь я понимаю, сколько истины заключено в этих простых словах. И твоя бабушка Ранна это тоже понимает. Она научила меня прощать и с открытым сердцем принимать все то, что было и что, возможно, ждет впереди.
И вот сегодня я начинаю писать эту книгу. И я пишу ее для тебя, моя драгоценная девочка — для следующей из рода Лунных Дев.
Для таких, как мы, придуманы сотни названий — и все они будут неверны. Потому что мы не что-то одно, конкретное. Мы — это многое одновременно. Каждую из нас Великий Дух наделил каким-то даром, и у каждой он свой. Этот дар предполагает работу, которую мы должны делать в этом мире, благодатью, которую мы должны явить для других. Этот дар начинает нас искать с момента нашего рождения, и когда он нас наконец находит, мы понимаем это, потому что сердцем слышим его призыв. И когда мы делимся своим призванием с другими — то тем самым приносим ответный дар всеобъемлющему Духу.
Таким образом, круг замыкается.
Нам не нужны ни церкви, ни изваяния, ни законы, высеченные на каменных скрижалях или нацарапанные в древних свитках. Нам не требуется ни священных ритуалов, ни вообще какого-либо посвящения, чтобы стать теми, кем мы и без того уже являемся. Фрагментами божественной сути и звездной пыли, скрепленными вышним дыханием и чистой любовью.
Это я и хочу тебе рассказать, моя милая девочка, когда ты родишься на свет: что ты явилась в мир не для того, чтобы творить магию, — что ты и есть сама магия. Что эта магия сосредоточена в тебе.
Многие писатели подтвердят — бывают такие книги, которые даются им гораздо сложнее, чем обычно. Иногда книги приходят в мир сравнительно легко, несколько взмахов пера, и они готовы. В то время как с другими происходит настоящая борьба за рождение. Такие книги заставляют нас, авторов, усомниться в своих способностях, а в процессе написания не раз повторять себе под нос неприличные слова. Но такие книги словно бы проверяют нас на прочность. Как писателей, как личностей. Так я это вижу. Возможно, потому что мы возлагаем на них самые большие надежды. Мы знаем, какие мысли хотим передать через эту книгу, знаем, что она должна символизировать. И если что-то выходит иначе, нам кажется, что мы сели в лужу.
Это похоже на муки родов, с криками и стонами, всхлипами изнеможения. Но если автору очень повезет, он не пройдет через все это в одиночку. Есть люди — замечательные, талантливые, потрясающие люди, — которые находятся рядом с автором в трудную минуту, они в буквальном смысле готовы держать нас за руку, пока изнеможение и стресс не отступят. Для меня этими прекрасными людьми стали:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!