Я, снайпер - Стивен Хантер

Поднявшись на ноги, Боб вгляделся в даль.

— Все еще не замечаешь меня? Может, лучше обернуться?

Свэггер обернулся. Энто, полностью одетый, стоял примерно посредине безликого ровного склона. Винтовку он держал в одной руке, лицо было скрыто наушниками, микрофоном и темными очками, кепи низко надвинуто на лоб. Гроган был олицетворением войны — или смерти.

— Удивлен, дружище? Ты представлял бедного голого ирландца, трясущегося на квадроцикле и рассчитывающего на милосердие, которого от тебя ждать не приходится?

Боб молчал.

— Кошка проглотила свой язык? Теперь мы в другой игре, дружище. И вот ее правила. Я иду к тебе. Ты остаешься на месте или двигаешься мне навстречу. Я бы в твоем случае шел ко мне, так расстояние будет меньше. Как только решишь, что можешь стрелять, мой тебе совет — стреляй. Но в тот же самый миг выстрелю и я. Если вспомнить, насколько моя техника лучше твоей, снайпер, у меня почему-то такое чувство, что я окажусь быстрее и точнее. Это как с теми волейбольными мячами, на которых мы упражнялись, но только теперь мячами будем мы с тобой.

— Сукин сын! — выругался Боб.

Гроган рассмеялся.

— Или сдайся на милость. Отбрось винтовку в одну сторону, затвор — в другую, пистолет — в третью. Затем я заставлю тебя раздеться догола и оценю ситуацию. Как знать, возможно, когда я получу пленку, я оставлю тебя в живых. Только прострелю оба колена, чтобы ты никогда больше не преследовал меня, и еще выколю глаза, чтобы не взял меня на мушку, но какое-то существование у тебя все же будет. Ну, снайпер, как тебе мое предложение?

Боб отшвырнул наушники и микрофон.

Энто понимал, что у него на руках все карты. В то мгновение тщательно срежиссированного спектакля его самолюбие торжествовало. Он оказался лучшим. Перехитрил самого Свэггера, пригвоздил Гвоздильщика, и он подстрелит снайпера, а шакалы пусть обглодают его кости. Гроган приближался к своей цели. Все происходило совсем как в фильме «Ровно в полдень»,[82]но только на шестистах ярдах; снайперы, разделенные голой прерией, шагали друг к другу до той точки, которая позволит не промахнуться, и тогда все сведется к тому, кто окажется быстрее; Энто не сомневался, что быстрее будет он.

Легкий ветерок дул в лицо, амфетамины давали сосредоточенность и самоуверенность, затылком Гроган ощущал припекающее солнце.

Свэггер держался на удивление спокойно. Он не сдвинулся с места. Просто стоял. Глупец. Чем ближе он подойдет, тем меньше будет вероятность промаха. Казалось, Свэггер уже смирился с неизбежным и просто дожидался конца.

«Пятьсот пятьдесят? — думал Энто. — Нет, наверное, меньше. Пятьсот тридцать?» Он уже так близко от намеченного рубежа в пятьсот ярдов. О, это кульминация, вершина, миг наивысшего экстаза.

И тут одна странная мелочь. Что-то изменилось. Но что? Энто почувствовал это сначала лицом, а затем голыми руками.

Ветер. По какой-то проклятой причине полностью затих ветер.

Это был дар самого Господа. А также послание. Бог говорил: «Энто, дорогой мой мальчик, — почему-то для Энто Бог всегда был англичанином, — вот тебе подарок. Затишье. Оно продлится совсем недолго, так воспользуйся им, старина, прими как благодарность за всех тех любителей верблюдов, которых ты прислал ко мне».

И Гроган решил: сейчас!

С плавной легкостью, казавшейся чем-то странным при его внушительных размерах, однако на самом деле отточенной до совершенства бесчисленными тренировками, выжегшими движения в мышечной памяти, Энто упал на колено, а другую ногу согнул и выставил перед собой, обеспечивая упор. Одновременно он вскинул винтовку к плечу, ощутив, как отрегулированный ремень обеспечивает давление, нужное, чтобы связать все сооружение в единую упругую конструкцию, палец Грогана метнулся к кнопке «И-снайпера» и нажал ее. Спрятанный внутри маленький гений обработал числа, определил дистанцию, атмосферную влажность, плотность воздуха, а также те легкие дуновения ветерка, что остались, и практически сразу же выдал ответ: 534 ярда, 5 вниз, 1 вправо. Рука Энто сомкнулась на пистолетной рукоятке, он потянул назад, вжимая приклад в неподвижную, как наковальня, ложбину плеча, его указательный палец уже отыскал плавный изгиб спускового крючка и начал выбирать свободный ход, плечо отклонилось назад и застыло, ноги будто вросли в землю, тело представляло собой прочный замок сцепившихся друг с другом костей. Гроган отсчитал по вертикальной оси пять делений вниз, затем одно деление вправо и…

И увидел, что Свэггер по-прежнему стоит, выпрямившись во весь рост, но только теперь в положении для стрельбы: локоть в сторону, голова совершенно неподвижна, колени напряглись, словно стальные болты. Прежде, чем Энто успел осознать эту информацию, из дула вырвалась яркая вспышка…

Свэггер спокойно наблюдал за приближающимся ирландцем, чувствуя, как почти стихший ветерок ласкает лицо. Боб чуть переменил позу и повернулся боком к Энто, который находился еще далеко, хотя и постепенно увеличивался в размере. Боб постарался вытряхнуть из головы прошлое, не думать о Карле с вышибленными мозгами и в одном нижнем белье, которого хоронили под дождем в присутствии лишь семерых свидетелей, или о Денни Вашингтоне, отличном парне, который получил пулю в глаз и больше никогда не вернется домой к жене и дочерям; Боб гнал эти мысли прочь, но они продолжали тревожить. Затем вдруг их сменило то благословение, которое приходит ко всем снайперам, великим и не очень, вставшим даже не на самом острие, а перед ним, в полном одиночестве, выполняя свой долг, а также — черт побери, как там это слово? — ища самовыражения. И Боб ощутил волну умиротворения, а вслед за ней уверенность в себе, взмывшую вверх ракетой; скованность спала с его членов, сердце освободилось от сдавливающих оков, сжатая пружина в сознании полностью расслабилась, осталась одна только винтовка.

Боб увидел, как ирландец непроизвольно замедлил шаг, и понял: настал решающий момент. Он вскинул винтовку, держа ее крепко, но не стискивая намертво — в положении стоя винтовку стискивать нельзя, ведь твердой опоры нет, красавицу нужно держать легко, словно живую. Глаз нашел перекрестье прицела еще до того, как сердце перестало колотиться, сама Вселенная застыла, и пересекающиеся под прямым углом волоски остановились на человеке вдалеке, который в тот момент опускался на колено. Указательный палец правой руки принял решение без команды мозга, винтовка сама собой выстрелила, при этом голова Боба осталось неподвижной — нужны годы, чтобы этому научиться, — следя за полетом пули, не слыша звук выстрела и не чувствуя отдачи. Свэггер удерживал спусковой крючок нажатым до упора, дожидаясь, когда оптический прицел вернется вниз после резкого скачка.

…где-то в сознании Грогана со скоростью света промелькнула мысль: «Как такое возможно?» — а в следующее мгновение он отлетел назад, словно получив в грудь удар лопатой.

Энто рухнул на землю бесформенной кучей, недоуменно моргая и думая о том, что нужно вернуться к винтовке, но винтовки рядом не было. Никакой боли, просто тело стало каким-то не таким; Энто опустил взгляд и обнаружил, что его левая рука словно вырвана с корнем из плечевого сустава. Она болталась под неестественным углом, а из огромной раны, уходящей от ключицы глубоко в грудь, черными неудержимыми потоками хлестали реки крови. Энто непроизвольно перекатился на бок, на здоровую руку, подчиняясь инстинктивному желанию отползти в укрытие, однако у него ничего не получилось, он смог лишь подтянуть колени к изуродованному торсу и застыть в позе зародыша.