Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

— Вам так плохо, мисс? — спросила она и подошла чуть поближе. — Ох, какой кошмар, — со страхом произнесла она.

Я невольно каркнула от смеха, и она даже отпрянула.

— Прошу прощения, мэм, — упавшим голосом сказала служанка и капнула в стакан немного лекарства. — Они велели дать вам это.

Я подумала, какой сильной должна быть доза, чтобы унять мою боль. Постаравшись поднять голову, я почувствовала, как комната закружилась перед моими глазами, а кровать закачалась, словно корабль в штормовую погоду.

— Я поставлю его вот сюда. — И служанка поставила стакан с лекарством рядом с лимонадом. — Вы возьмете его, когда захотите.

Она беспомощно оглядела комнату, пытаясь найти подходящее для себя занятие.

— Я разожгу для вас камин, — обрадовалась она и поспешила к нему.

Та маленькая часть моего существа, которая с упрямством цеплялась за жизнь даже в самые тяжкие минуты моего детства и в страшную ночь смерти Данди, сейчас поддерживала меня и приказывала подняться и выпить лекарство. Я пыталась позвать служанку и попросить ее помочь мне. Ибо, если я выпью лекарство, я смогу заснуть. А если я засну, то, когда настанет кризис, у меня будут силы бороться. Я должна бороться. Я должна победить.

Я попробовала вскрикнуть, но смогла выдавить лишь сдавленный хрип, который служанка даже не услышала. Затопив камин, она выпрямила спину и встала, комната казалась жаркой, как плита, а отблески камина сияли как бешеные.

— Вот так-то лучше! — довольно воскликнула она и опять подошла к кровати. — Вам больше ничего не требуется, мэм?

— Эмили, — прокаркала я.

Она тут же встревожилась.

— Постарайтесь пока не говорить.

Служанка участливо наклонилась ко мне, но не догадывалась, что мне нужно помочь. Ей слишком часто запрещали входить в господские комнаты, приказывали подниматься только по черной лестнице, не подходить к господам и низко приседать, когда они оказывались поблизости. Она была слишком хорошо вышколена, чтобы дотронуться до меня хотя бы пальцем.

Эмили проскользнула к двери и, присев, исчезла. Я хотела позвать ее обратно, но у меня так перехватило горло, что из него не вырвалось ни звука. Я смотрела на расписной потолок, на нарядный фриз, украшенный пухлыми золотыми купидонами. Я вспомнила жестокую, выносливую, как мужчина, Меридон и попыталась встать.

Но ничего не получилось. Я не была больше Меридон. Я была маленькой Сарой Лейси с опухшим от тифозной горячки горлом, от меня исходил запах смертного пота, и у меня ломило все кости. Я бы заплакала от жалости к себе, если бы сами слезы не сгорели в жаре моего тела.

Я упала обратно на подушки и постаралась не бояться. Теперь я знала, почему Сьюел отказалась ухаживать за мной, почему Риммингс побоялась даже коснуться меня и почему Эмили воскликнула: «Какой кошмар!», когда увидела мое лицо.

Я поняла это, когда мельком увидела свое отражение в зеркале напротив. Мое лицо было белым, как у трупа, глаза будто обведены кругами, а губы были такими запекшимися и потрескавшимися, что казались просто засохшей под носом кровью. У меня был тиф.

Я лежала одна в течение долгих-долгих часов. Никто не пришел проведать меня. Весь дом был погружен в утреннюю тишину, которой всегда требовала леди Кларенс. На улице послышались звуки шарманки, но тут же хлопнула входная дверь, и наш лакей коротко приказал шарманщику убираться. Часы церкви Святого Георга начали отбивать время, но сколько я ни пыталась сосредоточиться, я не могла сосчитать число ударов. Наверное, их было около десяти.

Я чувствовала, как неведомые жестокие клещи все туже сжимают мое горло, и боялась, что скоро совсем не смогу дышать. И тогда я умру. Но теперь во мне не было того равнодушия и готовности к смерти, которые сопровождали меня после того, как погибла Данди. Меня охватил приступ паники, как тогда на трапеции, когда я судорожно цеплялась за перекладину, боясь, что упаду. Должно быть, скоро я задохнусь.

Закрыв глаза, я попыталась погрузиться в сон, но это оказалось невозможно. Мое горло было сухим, как бумага, распухший язык не помещался во рту. Мне казалось, что я умираю от жажды, а не от тифа. Графин с лимонадом стоял на столике, недоступный, как мираж. Там же виднелась склянка с лауданумом, который мог облегчить мои мучения.

Внезапно комната наполнилась каким-то скрежещущим звуком, похожим на звук пилы в сухом лесу. Он то возникал, то опять пропадал. Я догадалась, что это был звук моего дыхания, и, в страхе открыв глаза, подумала, что когда-то в фургоне точно так же дышала моя мать. Я со стыдом вспомнила, как в своей неосознанной детской жестокости ругала ее про себя оттого, что она мешала мне спать, вырывая из сна о Вайдекре.

Дверь в мою комнату открылась, когда часы пробили половину второго. Я попробовала открыть глаза, но веки почему-то склеились и не разлипались. Наверное, я ослепла, подумала я.

— Сара, мне сказали, что вам нехорошо.

Голос леди Кларенс звучал отчетливо и уверенно. Прислушиваясь к звуку ее шагов, я догадалась, что она подошла к моему изголовью и в страхе отпрянула. Затем она быстро позвонила в колокольчик. Послышался торопливый бег Риммингс, Сьюел и Эмили.

Она велела подать кувшин теплой воды и вымыть мне лицо. Скоро я смогла открыть промытые глаза и увидела, как Риммингс моет мне лицо, стараясь отодвинуться как можно дальше и не дышать, а Сьюел тихо плачет в углу, вытирая глаза краем передника. Я догадалась, что тот тихий обмен словами, который произошел между нею и леди Кларенс, означал ее немедленное увольнение.

— Можете идти, Сьюел, — добавила леди Кларенс. — Соберите вещи, и чтобы к вечеру вас тут уже не было.

Сьюел безмолвно исчезла.

— Ей нужна сиделка, ваша милость, — робко сказала Риммингс, переворачивая подушку так, чтобы ее холодная сторона оказалась под моей щекой.

— Разумеется, глупое вы создание, — послышатся голос леди Кларенс от моего столика. — И доктор. Я не понимаю, почему меня не разбудили.

— Я не хотела беспокоить вашу милость, к тому же мисс Лейси хорошо спала после лауданума, который ей дала Эмили.

— Вы? — Леди Кларенс с удивлением глянула на нее.

— Да, мэм, — присела несчастная Эмили.

— Сколько капель?

Эмили испуганно глянула на Риммингс, которая без запинки ответила:

— Три, ваша милость. Мисс Сара потеряла голос сегодня утром, но она была не очень горячая.

— Тем не менее она больна, — твердо сказала леди Ктаренс. — Риммингс, пошлите лакея с этой запиской к доктору Плейеру, и пусть он приезжает немедленно.

Риммингс с облегчением поспешила отойти от моей кровати и выбежала из комнаты.