Тайна Магдалины - Кэтлин Макгоуэн

Перед ними оказалась огромная двустворчатая дверь, которую Ролан отпер ключом, который носил на шее. Когда они шагнули в комнату, раздался пронзительный звонок, и Ролан набрал код, чтобы отключить сигнализацию. Включился свет, и перед ними открылся огромный, богато украшенный зал, великолепный зал для собраний, достойный французских монархов. В своей изысканности он напоминал тронные залы Версаля и Фонтенбло. Два украшенных резьбой и позолотой кресла стояли на возвышении в центре зала, на каждом были скульптурные украшения в виде синих яблок.

— Это сердце нашей организации, — объяснил Ролан. — Общество Синих Яблок. Каждый, кто является его членом, происходит из царской династии, особенно прослеживаемой от Сары-Фамарь. Мы — потомки катаров, и мы стараемся сохранить их традиции живыми и настолько чистыми, насколько это возможно.

Он привел их туда, где над креслами, подобными тронам, висел портрет Марии Магдалины. Он был похож на картину работы Жоржа де ла Тура, которую Морин видела в Лос-Анджелесе, с одним очень важным отличием.

— Вы помните ту ночь, когда Беранже сказал вам, что одна из самых значительных картин де ла Тура исчезла и недоступна широкой публике? Это потому что она здесь, — сказал он. — Де ла Тур был членом нашего общества, и он оставил эту картину нам. Она называется «Кающаяся Магдалина с распятием».

Морин посмотрела на портрет с благоговением и восхищением. Как и все работы французского художника, это был шедевр игры света и тени. Но на этой картине Мария Магдалина сидела в другой позе, чем на всех остальных, которые видела Морин. Эта версия изображала Марию, положившую левую руку на череп Иоанна Крестителя, а в правой руке она держала распятие и устремила свой взгляд на лицо Христа.

— Эту картину слишком опасно выставлять на всеобщее обозрение. Каждый, у кого есть глаза, разглядит намек: Мария кается по поводу Иоанна, первого мужа, и с любовью смотрит на Иисуса, второго мужа.

Он подвел обеих женщин к огромной картине на другой стене. Она изображала двух святых старцев, сидящих на фоне горного пейзажа и, очевидно, погруженных в обсуждение духовных вопросов или какие-то дебаты.

— Тамара может рассказать вам историю этой картины, — сказал Ролан, улыбаясь стоящей рядом с ним Тамми. Морин посмотрела на нее в поисках объяснений.

— Это работа фламандского художника Давида Тенирса-младшего, — сказала Тамми. — Она называется «Святой Антоний Отшельник и Святой Павел в пустыне». Это не тот самый святой Павел, который писал в Новом Завете, а еще один местный святой, который тоже был отшельником. Беранже Соньер, пресловутый священник из Ренн-ле-Шато, купил эту картину для общества. Да, он был одним из нас.

Морин внимательно посмотрела на картину и разглядела теперь уже очень знакомые детали. Она показала на них.

— Я вижу распятие и череп.

— Правильно, — ответила Тамми. — Это Антоний. Он носит на своем рукаве символ, который выглядит как буква «Т», но, на самом деле, это греческий вариант креста, называемый «тау». Святой Франциск Ассизский распространил его среди нашего народа. Антоний поднял глаза от своей книги, которая является олицетворением Книги Любви, и смотрит на распятие. А теперь посмотри на Павла. Он рукой делает жест «Помни Иоанна» и спорит со своим другом, кто является первым мессией, Иоанн или Иисус. Книги и свитки, рассыпанные около их ног, должны показать, как много материала надо рассмотреть в этой дискуссии. Это очень важная картина. Деревня на холме символизирует Ренн-ле-Шато, а на фоне пейзажа — посмотри, кто там?

Морин улыбнулась.

— Пастушка и ее овцы.

— Конечно, Антоний и Павел спорят, но позади них, вдали, виднеется пастушка, чтобы напомнить, что однажды Долгожданная найдет спрятанные Евангелия Марии Магдалины и положит конец всем спорам, открыв правду.

Беранже Синклер тихо вошел в комнату, когда Ролан говорил:

— Я хотел показать вам эти вещи, мадемуазель Паскаль, чтобы вы знали, что мой народ не желает зла последователям Иоанна и никогда не желал. Мы все — братья и сестры, дети Марии Магдалины, и мы хотим, чтобы все могли жить в мире.

Синклер присоединился к обсуждению:

— К несчастью, некоторые из последователей Иоанна — фанатики и всегда такими были. Их меньшинство, но они опасны. Это как везде в мире, где группа фанатиков бросает тень на мирных людей, верящих в те же самые идеалы. Но угроза, которую несут с собой эти люди, остается очень реальной, как Ролан может вам рассказать.

При этих словах выражение лица Ролана омрачилось:

— Это правда. Я всегда старался жить в согласии с верой нашего народа. Любить, прощать, испытывать сострадание ко всем живым существам. Мой отец тоже в это верил, и они убили его.

Морин почувствовала глубокую печаль окситанца по поводу потери отца, но также и по поводу того, какому сильному испытанию подверглись его религиозные убеждения из-за этого убийства.

— Но почему? — спросила Морин. — Почему они убили вашего отца?

— Моя семья пользуется большим влиянием в этой местности, мадемуазель Паскаль, — сказал Ролан. — Вы слышали, что здесь меня называют только по имени Ролан. Но моя фамилия — Жели.

— Жели? — Морин поняла, что эта фамилия ей знакома. Она посмотрела на Синклера: — Письмо моего отца было адресовано месье Жели, — сказала она, припоминая.

Ролан кивнул.

— Да, оно было адресовано моему деду, когда он был Великим Магистром Общества.

Все начинало складываться вместе. Морин посмотрела на Ролана, а потом снова на Синклера. Шотландец ответил на ее невысказанный вопрос:

— Да, моя дорогая. Ролан Жели — наш Великий Магистр, хотя он слишком скромен, чтобы самому сказать вам об этом. Он — официальный лидер нашего народа, какими были до него его отец и дед. Ни он не служит мне, ни я не служу ему — мы оба служим, как братья, вот в чем закон Пути. Семьи Синклер и Жели преданно служат Магдалине с тех пор, как нам известно об их существовании.

Тамми подскочила.

— Морин, помнишь, когда мы были в Tour Magdala у Ренн-ле-Шато, и я рассказала тебе о старом священнике, которого убили в конце девятнадцатого века? Его звали Антуан Жели — и он был двоюродным прадедушкой Ролана.

Морин вопросительно посмотрела на Ролана:

— Почему происходит все это насилие против вашей семьи?

— Потому что мы слишком много знаем. Мой прадедушка был хранителем документа, называемого «Книга Долгожданной», в которой содержались откровения о каждой Пастушке, записанные Обществом более чем за тысячу лет. Это был наш самый ценный инструмент в попытках найти сокровище нашей Магдалины. Гильдия Праведных убила его за это. По тем же причинам они убили моего отца. Тогда я не знал этого, но Жан-Клод был их информатором. Они прислали мне в корзине голову моего отца и его правый палец.

Морин содрогнулась, услышав эти отвратительные подробности.