Тайна Магдалины - Кэтлин Макгоуэн

Морин подняла глаза, слушая со всем вниманием. Она почувствовала, как мороз пробежал у нее по спине и по всему телу, пока кардинал продолжал:

— Ваш кузен — хороший человек, синьорина. Я думаю, вы не будете осуждать его за то, что случилось, когда я вам все расскажу. Но, понимаете, мы должны начать с того времени, когда вы были ребенком. Когда у вашего отца начали появляться стигматы, он обратился за помощью к местному священнику, который входил в одну одиозную организацию внутри Церкви. Мы — как и все люди, и ничто человеческое нам не чуждо. И хотя большинство из нас внутри Церкви посвятили себя дороге добра, есть те, кто готов защищать свои убеждения любой ценой. В случае с вашим отцом следовало обратиться прямо в Рим, но этого не произошло. Мы бы помогли ему, мы бы работали с ним, чтобы найти источник или понять священное значение его ран. Но люди, которые оказались на его пути, сделали свой собственный вывод, что он опасен. Как я сказал, они обособлены внутри Церкви, действуют по своему собственному плану, но у них есть влияние, которое простирается до высших кругов, что я только недавно обнаружил.

Кардинал продолжал объяснять про обширную сеть, которая берет начало из Ватикана, про десятки тысяч людей, действующих по всему миру, стремясь сохранить веру. При таком огромном количестве людей, рассыпанных по всей земле, невозможно проследить личные мотивы отдельных людей или даже групп. После Второго Ватиканского Собора возникла теневая экстремистская организация, состоящая из священников, которые яростно сопротивлялись реформам Церкви. Молодой ирландский священник, по имени Магнус О’Коннор был принят в члены этой организации, как и несколько других молодых ирландцев. О’Коннор стал служить в приходе в окрестностях Нового Орлеана, когда Эдуард Паскаль обратился за помощью к Церкви.

О’Коннор был испуган стигматами Паскаля, но еще больше его обеспокоили видения Иисуса рядом с женщиной и Иисуса со своими детьми. Ирландский священник оценил этот случай в рамках скорее своей собственной тайной организации, чем согласно официальным церковным каналам. После того как Эдуард Паскаль покончил с собой от отчаяния и смятения перед своими стигматами, эта теневая организация внутри Церкви продолжала следить за его женой и дочерью. У маленькой Морин Паскаль бывали видения, подобные видениям ее отца, с того времени, как она начала ходить. О’Коннор убедил ее мать, Бернадетту, отдалить ребенка от семьи Паскаль. Именно тогда мать Морин переехала обратно в Ирландию и вернула себе девичью фамилию Хили. Она попыталась изменить и фамилию своей дочери, но почти восьмилетняя Морин уже тогда обладала сильной волей. Девочка отказалась, настаивая, что Паскаль — это ее фамилия, и она ни за что ее не изменит.

Для Магнуса О’Коннора, теперь уже поднявшегося до ранга епископа, оказалось очень кстати, что у девочки был близкий родственник, обладающий призванием к Церкви. Когда Питер Хили поступил в семинарию, О’Коннор использовал те же ирландские уловки, чтобы добраться до Питера так же, как они воздействовали на Бернадетту. Питера проинформировали об истории с Эдуардом Паскалем и попросили внимательно приглядывать за его кузиной и регулярно сообщать о том, как она развивается.

Морин остановила кардинала.

— Вы говорите мне, что мой кузен следил за мной и сообщал о моих действиях с тех пор, как я была ребенком?

— Да, синьорина, это правда. Однако отец Хили делал это только из любви к вам. Эти люди манипулировали им, заставили его думать, что все это в интересах вашей защиты. Он так и не узнал, что они отказались помочь вашему отцу и именно на них лежит вина за его печальный конец. — Кардинал с сочувствием посмотрел на нее. — Я верю, что мотивы, которыми руководствовался ваш кузен и которые вас больше всего тревожат, были самыми чистыми и похвальными, так же, как я верю, что он предпочел передать свитки Церкви из благих побуждений.

— Но как же это может быть? Он знает, что в них. Как он может хотеть скрыть это?

— Легко неверно судить о нем, опираясь на ограниченную информацию, которой вы обладаете. Но я не верю, что отец Питер Хили хотел что-либо скрыть. У нас есть причины подозревать, что епископ О’Коннор и его организация оказывают на него давление, угрожая вашей безопасности. Пожалуйста, поймите, что это совершенно не связано с официальной Церковью и не санкционировано Римом. Но ваш кузен взял свитки для О’Коннора в обмен на вашу безопасность.

Морин позволила себе поверить всему этому, но не знала, как это следует воспринимать. Она почувствовала облегчение, узнав, что Питер, ее единственный настоящий и верный союзник в жизни, не предал ее в подлинном смысле этого слова. Но надо было переварить так много новой информации.

— И как вы обнаружили все это? — хотела знать Морин.

— Амбиции О’Коннора взяли над ним верх. Он надеялся использовать открытие Евангелия Марии для своего собственного продвижения в общепринятой иерархии Церкви. В свою очередь, он бы получил больше власти и доступ к информации высокого уровня для своей теневой организации, что было бы полезно для планов этих фанатиков. — В улыбке кардинала Де Каро лишь чуть-чуть мелькнуло самодовольство. — Но не беспокойтесь. Мы позаботимся о том, чтобы найти другое место для О’Коннора и его сторонников теперь, когда мы вычислили их всех. У нас непревзойденная разведывательная сеть.

Это не удивило Морин, которая всегда думала о католической Церкви как о всемогущей организации, которая протянула свои щупальца по всему миру. Она знала, что это — богатейшая организация на планете, обладающая всеми лучшими ресурсами, которые только можно купить за деньги.

— Что будет со свитками Марии? — спросила она его, готовая услышать неприятный ответ.

— Если быть с вами честным, то трудно сказать. Я уверен, вы понимаете, что эта находка — самое важное открытие нашего времени, если не самое важное в истории Церкви. Это вопрос, который будет необходимо обсудить на самом высоком уровне. Как только будет доказана их подлинность.

— Питер сказал вам, что в них?

Кардинал сделал утвердительный жест.

— Да, я прочитал некоторые из его записей. Синьорина Паскуале, это может вас удивить, но мы в Ватикане не сидим на серебряных тронах и не планируем заговоры весь день.

Морин минуту посмеялась вместе с ним, а потом очень серьезно спросила:

— Попытается ли Церковь остановить меня, если я напишу о том, что испытала здесь — и, что более важно, если я расскажу о содержании свитков?

— Вы свободны делать то, что хотите, и идти туда, куда ведет вас ваше сердце и совесть. Если Бог действует через вас, чтобы раскрыть всем слова Марии, то никто не вправе препятствовать вам в исполнении этого священного долга. Церковь не стремится скрыть информацию, как думают многие. Это могло быть правдой в Средние века, но не сегодня. Церковь заинтересована в сохранении и распространении веры — и лично я считаю, что открытие Евангелия Марии Магдалины может дать нам новую возможность привлечь в нашу паству еще больше молодежи. Но, — он поднял руку, говоря это, — я — это только один человек. Я не могу говорить ни за других, ни за самого Святого Отца. Время скажет.