Неистребимый - Сергей Зайцев

Как выяснилось уже здесь, в этом мире, сбежать от подарка Нкота оказалось невозможно. Я понятия не имел, в какую часть галактики, а то и Вселенной меня сейчас занесло – ведь прыжок с помощью хкаси-телепорта производился вслепую, лишь по заранее определенным условиям жизнеобеспечения, – но по-прежнему ощущал связь со своим Клинком. Вечным Клинком. Немного ослабевшую, но четкую и устойчивую. Трудно не узнать запах хорошего кофе из соседней комнаты – так и в моем случае. Когда-то я задавал себе вопрос, что же такое для меня этот артефакт древней цивилизации – подарок, награда или Рок, – и теперь склонен был считать его своим личным проклятием. За те годы, что я им владел (или он мной?), я так и не осмелился заглянуть в особую Внутреннюю Реальность, которой он обладал, – бывшее вместилище душ бесчисленных поколений лешуков-олджей. Заглянуть, чтобы побродить по его призрачным полям и рощам, привести этот внутренний мир в порядок сообразно своему пониманию этого порядка… Мне не хотелось такой ответственности. Мне казалось, что, пока я не сделал первый шаг, я свободен. Но как только я появлюсь там, моей свободе выбора придет конец. Когда-то Нкот дал мне хороший совет: «Старайся всегда хоть немного заглядывать в свое собственное будущее, пытайся понять, во что в этом будущем выльются твои поступки, совершенные в настоящем». Я запомнил его и действительно старался ему следовать, хотя, вероятно, не совсем так, как ожидал бы сам олдж, – взять хотя бы Вечный Клинок, к которому после истории с Шелтой я больше ни разу не прикоснулся. Хватало и того, что ощущение его присутствия преследовало меня всегда и везде, не давая покоя.

Разговор как-то сам собой увял. Вопросов не стало меньше, просто народ притомился от них, выдохся. Ночь, сырость и ветер тоже не способствуют общению. Тем более близкое присутствие охтанов.

Так что до самого утра мы ехали в основном молча. Ллер и его сородичи, хотя и были пешими, легко удерживали между собой и нами неизменную дистанцию в сорок – пятьдесят метров. Путь, который они для нас выбирали, катился впереди не хуже полотна Торной дороги. Ни разу не пришлось продираться сквозь заросли или объезжать какие-нибудь завалы. Дорога была ровной и почти прямой, за исключением нескольких небольших поворотов. На границе макора они с нами расстались. А мы, примерно еще через полчаса добравшись до так называемой Развилки, где с Торной дороги под прямым углом уходило ответвление в сторону Ущербных гор, сделали привал. В конце концов все здорово выбились из сил, и я в который раз подумал, что куда проще было бы путешествовать одному. Я-то еще был в порядке.

Монотонность ночного мрака нарушил тусклый всполох света, озарив тяжелое обезглавленное тело, ничком распростертое на земле. Всполох не угас – оформившись в некий жидкий колеблющийся сгусток, он, лизнув черные доспехи на спине мертвеца, нащупал призрачными лапками края сквозной раны от меча и скользнул внутрь, словно падальщик, дорвавшийся до бесплатного пира. Скользнул – и пропал.

На мгновение снова сгустился мрак, отвоевывая прежние позиции.

И позорно бежал от более яркой вспышки.

Сгусток выплыл из тела явно потолстевшим. Налившись силой и яркостью, он завис над телом и принялся с бешеной скоростью опутывать его сотнями тончайших нитей, жадно всасывая в себя мертвую плоть и превращая ее в мертвенно светящийся кокон. Часть нитей, нащупав лежавшую в отдалении голову трупа, ненасытно вцепилась в нее и подтащила к телу вплотную, включив в общую энергосистему.

Через некоторое время, когда кокон разбух почти втрое, полностью растворив в себе останки мертвеца и превратившись в высокое веретенообразное тело, стоявшее торчком, произошли очередные изменения. Центр «веретена» разорвала темная вертикальная линия и, разрезав его снизу доверху, раздвинулась прямоугольным проемом, вся площадь которого замерцала частыми бледными искрами.

Еще через несколько мгновений из проема в ночной мрак выдвинулся гигантский черный всадник, сотрясая землю тяжелыми ударами копыт.

Отъехав от портала на сотню шуггов, Владыка Колдэна, Икседуд, остановил своего боевого чарса, всеми своими чувствами вслушиваясь в ночную тишину. Магическая аура окутывала его плотным непробиваемым коконом, в огромных, вытянутых к вискам глазах вместо зрачков тлели красные полосы раскаленного металла. Владыка пребывал в отвратительном настроении. Через некоторое время он определил, что демона в этом макоре уже нет, а значит, следовало спешить.

Из портала тем временем текла сплошная лавина чжеров – элитных воинов дал-роктов, выстраиваясь на каменитовом полотне Торной дороги колонной по четыре в ряд.

Икседуд не наказывал исполнителей за ошибки конечной смертью, но в случае с Драхубом у него другого выхода не оставалось. Ловчему магу больше не суждено было воскреснуть – его суть в состоянии после жизни была использована для создания портала в качестве источника Силы. Только так Икседуд мог перенестись сюда, в этот макор, только так он мог закончить то, что Драхуб закончить не сумел. Все это дело с Пророчеством хасков зашло слишком далеко и грозило опасными последствиями для его Рода. Может быть, катастрофическими.

Икседуд раздраженно стиснул могучие челюсти, когтистые пальцы легли на рукоять Марбиса, легендарного меча Вестников Тьмы. Проклятый портал, брошенный через три границы макоров, выпил из него всю Силу, а ничейные земли Ущербных гор, если ему не удастся догнать демона раньше, ослабят ее еще больше, но его собственная беспредельная физическая мощь, помноженная на силу родового меча из макама, восполнит потери.

Наконец портал угас, исчерпав свою энергию. Укутав потревоженный мир звенящей тишиной, снова сгустилась плотная, непроницаемая тьма, в которой были способны видеть только глаза измененных. Но Владыке Колдэна незачем было оглядываться, чтобы видеть своих воинов, – три сотни чжеров неподвижной колонной застыли за его спиной в ожидании приказа. Три сотни элитных ветеранов – могучая, неодолимая сила.

Достаточная, чтобы справиться с любым демоном.

По его сигналу ночная тишина взорвалась грохотом сотен копыт.

Я сидел на вершине покатого холма, на котором мы расположились на отдых час назад, среди двух приземистых камнелюбов с развесистыми кронами, словно среди почетной охраны… Утренний туман, мягкой серой кисеей укрывший землю в низине по колено, совершенно смазал очертания местности, скрыв ленту дороги, по которой мы ехали ночью, хотя, ориентируясь на зрительную память, мысленно можно было вычертить ее снова. Туман был самый обыкновенный, ничего магического, но мне порядком надоел сам его вид.

Я сидел и мрачно наблюдал за рассветом. Рассветом? Разве это рассвет?! Какая-то вялая истощенная серость вползала в мир, едва не издыхая от усилий… От такого рассвета хотелось плеваться желчью. Или пойти и заснуть, и спать до тех пор, пока не взойдет настоящее солнце, пока настоящие теплые, яркие, живые лучи не обласкают эту тоскливую обреченную землю. Только настоящего солнца не будет, в этом-то все и дело. Жители этого мира, из поколения в поколение рождавшиеся под этим мертвенным небом, сейчас вызывали какую-то брезгливую жалость, словно люди, которые давно уже умерли и отвратительно смердели, но продолжали изображать живых, потому что им никто не сказал эту жуткую правду.