Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

отправленной в Москву отписке донцы объяснили свои действия тем, что больше не хотят терпеть «измены» Аюки, поскольку за лето он неоднократно посылал калмыков и едисанских татар под Козлов и Сокольск[981].

Самостоятельно (и более удачно) под Тамбов ходил насчитывавший две сотни сабель отряд джунгар тайши Цагана[982]. Между Козловом и Сокольском они взяли большой полон «с жонами и детьми»[983]. В начале осени 150 татар вновь приходили под Валуйки. Они разбили группу местных охотников, убив одного и 10 взяв в плен[984]. В целом число подобных столкновений было весьма значительным.

В 1694 г. войска Белгородского полка выдвинулись в степь гораздо дальше, чем в предшествующие годы. С начала сентября к Шереметеву стали приходить известия о том, что орда из Крыма движется к российским границам. Мазепа сообщал о движении десятитысячного отряда. Из Чугуева воевода В. П. Вердеревский докладывал о вестях из Изюма: 8 сентября под селом Спеваковка перешел броды татарский отряд численностью в 5 тыс. человек. Позднее пришла информация, будто бы в том же районе за Северским Донцом появился отряд уже в 10 тыс. человек. 9 сентября Шереметев двинулся из Белгорода навстречу противнику с конницей и пехотой и 12 сентября вышел к укрепленной линии «у речки Мжа, меж Мерефы и Соколова».

На другие направления вероятного нападения были отправлены В. П. Вердеревский, занявший район Змиева, а также слободские казачьи полки. Узнав о движении российской армии, татары повернули вспять. Вдогонку им были отправлены казаки, которые не смогли догнать противника, повернув обратно у р. Чаплинки. 19 сентября Шереметев вернулся в Белгород и распустил полки по домам «без всякого утруждения»[985]. Между тем в Крыму распространились слухи о новом московском походе на Крым[986].

28 октября из Азова вышел отряд, которым командовали Темир-ага, Джуман-ага и Бошняк-ага. 13 ноября у Изюмского шляха они взяли в плен группу изюмских жителей. Харьковский полковник отправился за нападавшими в погоню, которая увенчалась успехом: враг был разбит, полон возвращен. Удалось также захватить вражеское знамя и пленных — пять татар и двух ахреян[987].

23 декабря в Новобогородицке на торгу появился неизвестный, называвшийся «жителем черкаских городов». Однако его платье вызвало подозрение, поскольку было похоже на татарское. В ходе допроса удалось уличить лазутчика, выяснив, что он был послан из Ислам-Кермена (в его интерпретации — Шингирей) для проверки слуха, ходившего в Крыму, что будто бы московские полки на полуостров идут войной. В начале декабря нураддин двинулся к Перекопу из Бахчисарая, готовясь идти в поход, туда же из Казы-Кермена и Ислам-Кермена отправились ага и бей. Отправка шпиона в Новобогородицк была связана с подготовкой этого похода, который планировался после Рождества[988].

27 декабря под Маяцкий ударили со стороны Донца татары, числом около 100 человек. Нападавшие захватили двух солдат, пятерых маяцких жителей и ушли под Царев-Борисов. За ними отправили погоню, которая оказалась безуспешной[989]. Очевидно, это был еще один разведывательный отряд.

Боевые действия 1694 г. особенно ярко показывают, как взаимные опасения российских и татарских военачальников, ожидавших нападения противника, приводили к выдвижению войск и реальной активизации боевых действий. Происходило это вне зависимости от желания сторон. Как видим, фактически с 1690 г. война превратилась в серию локальных столкновений разной степени интенсивности, которые проходили на огромном пространстве. Тем не менее необходимо выделить и рассмотреть отдельно направления, на которых особую роль играли представители кочевых народов, подданных России, а также казаки. Боевые действия здесь имели заметную специфику.

Участие в боевых действиях калмыков, джунгар и других кочевых народов

Положение дел в степях Подонья и Поволжья в 1689–1691 гг. постепенно менялось не в пользу России. Еще осенью 1688 г. крымские послы приезжали к Аюке с подарками[990]. Однако тогда склонить его на свою сторону татарским дипломатам не удалось. Зимой 1689/90 г. Аюка ходил на противников России — кумыков шевкала Тарков и их союзников горцев[991]. Переоценивать значение данного похода для характеристики русско-калмыцких отношений не стоит, поскольку он был выгоден и самому Аюке. Этот правитель подчинил своей власти большую часть калмыков, кочевавших поблизости от российских границ. Москва рассматривала его в качестве союзника. На протяжении 1690–1694 гг. Аюка постоянно ссылался с Москвой, стремясь доказать, что военные столкновения калмыков с российскими подданными происходят не по его воле.

В то же время самые разные источники фиксируют постоянные торговые, дипломатические, а иногда и военные контакты Аюки с Крымом и Азовом. Все это свидетельствует о том, что фактически калмыцкий правитель придерживался нейтралитета, выжидая, кто окажется сильнее. К примеру, в апреле 1693 г. прибывший от Аюки посол жаловался крымскому хану Селим-Гирею на нападения казаков и предлагал летом совершить силами крымцев, ногайцев и калмыков поход под Казань и поволжские города. Хан отвечал, что этим летом должен идти в Венгрию. Вместо себя он предлагал в помощь калмыкам отряд черкесов, а также вручил символические подарки — саблю, коня со снаряжением, четыре пищали и немного золота[992]. По сведениям османских источников, Селим-Гирей даже брал с собой послов «калмыцкого короля» во время визита в Адрианополь. Калмыки были представлены султану[993].

Очевидно, что для успешных действий против Москвы предлагаемой Крымом поддержки было недостаточно. Нейтралитет, сохранявшийся благодаря отсутствию у Аюки сил, необходимых для борьбы с Россией, был крайне хрупким. Даже в периоды относительно дружественных отношений постоянно имели место мелкие стычки, которые служили негативным фоном и неизбежно время от времени перерастали в более крупные столкновения.

Донские казаки постоянно ожидали нападения со стороны Аюки. По их утверждениям, зимой 1690 г. люди Аюки стояли вокруг Азова «в собрании» и ждали прихода хана из Крыма. Калмыками было подготовлено для похода 1600 человек, однако если бы хан пришел, Аюка послал бы 10 тыс. калмыков. Только узнав, что хана не будет, Аюка прислал к казакам посланцев с предложением о мире[994].

Одним из важных источников напряженности в русско-калмыцких отношениях были отъезды мелких калмыцких владетелей, недовольных Аюкой, на московскую службу. В начале 1690 г. откочевал на Дон к казачьим городкам Сереть-мурза, приведший с собой 300 человек «боевого люду», а также батыр Черкес со своими «улусными людьми», которых насчитывалось 500 человек «кроме жен и детей» (последний поссорился со своим братом при разделе отцовского наследства)[995]. Им была обещана «государева милость»[996]. Казаки рассматривали действия калмыков как выезд «на государево имя». Уже в начале 1690 г. Черкес вместе с донскими казаками участвовал в нападении на калмыцкие улусы[997]. Так он стремился усилить свое влияние среди