Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

боевые действия, в которые были втянуты тысячи человек с обеих сторон, только разрастались и наносили все больший ущерб участникам конфликта.

Поскольку с начала 1691 г. калмыцким набегам подверглись и другие российские подданные (башкиры, чуваши, черемисы), на улусы Аюки начались ответные нападения. Башкиры совместно с яицкими казаками убили 150 калмыков и еще 450 захватили в плен[1006]. Московское правительство стремилось урегулировать отношения калмыков с другими своими подданными, добиваясь прекращения взаимных нападений. Оно начало переговоры и организовало обмен пленными, однако, как всегда в подобных ситуациях, виновного в нападениях было найти трудно. Бои в степи продолжились и в последующие годы, а сведения о тесных контактах калмыков с Крымом приходили все чаще[1007].

Временем некоторого снижения накала противостояния стал 1692 г. В начале года казаки посылали к Аюке, «чтоб с ним замириться»[1008]. Однако конфликт, как и в прежние годы, продолжал разгораться из-за походов тех калмыцких отрядов, которые, по утверждению Аюки, действовали независимо от него. Так, ушедший к Аюке Черкес уже зимой 1691/92 г. с 300 человек приходил в Азов. Он хотел, как станет Дон, прийти под Черкасск и бить татар с калмыками, которые «служат государю». Об этом в Черкасске узнали от калмыка, который был в Аюкином улусе и сообщил о планах Черкеса. Казаки выставили на опасных направлениях караулы. Узнав об этом, Черкес отказался от похода, вернувшись в улус к Аюке. Последние сведения передал перебежавший на Дон из Азова черкашенин[1009]. В своих отписках в Москву казаки всякий раз подчеркивали, что все калмыцкие отряды действуют по воле Аюки. Между тем тот же Черкес мог прийти на Дон за калмыками, которых он считал своими. В это время 10 кибиток донских калмыков с женами и детьми бежали от казаков в Азов[1010].

С противниками России Аюка поддерживал дружеские отношения, основанные на торговых интересах. Его люди постоянно пригоняли в Азов табуны лошадей на продажу. Аналогичным образом себя вели и кочующие по Волге астраханские татары, подданные московского царя[1011]. Торговые операции периодически трансформировались в набеги. К примеру, в 1692 г. приходившие в Азов для торговли астраханские татары по пути домой напали на верховой Бабей-городок, убили четырех казаков и отогнали 150 коней. Узнавшие об этом казаки сами пошли в поход на астраханские юрты[1012].

Донские казаки постоянно отслеживали все проявления нелояльности в отношении к Москве со стороны Аюки. В 1693 г. они сообщали, что в Крыму зимовало 300 калмыков Аюки, а также что Аюка послал в Крым Утусерина Кашку с отрядом в 900 человек, которые пригнали 5 тыс. лошадей[1013]. Казаки жаловались, что калмыки Аюки постоянно приходят под городки, угоняют скот и ведут его на продажу в Азов, а казаки из-за государевых указов не могут им ответить[1014]. Все эти сообщения должны были убедить Москву, что от Аюки великим государям «не столько службы, сколько измены»[1015]. И тем не менее в декабре 1693 г. донцы сообщали в Москву о мире с калмыками[1016].

Не следует забывать, что даже после ухода с Дона Черкеса калмыки оставались значимой частью сил Войска Донского. Их общее число доходило до 600 человек. В походах казаков участвовали также кочевавшие на Дону татары. Их число в документах не указывается, но представители служилых татар постоянно приезжали с казачьими станицами[1017]. Так, 15 декабря 1693 г. в Посольском приказе юртовый татарин Ален Амамлыков подал войсковую отписку с Дона и сообщил, что привез выкупленного из плена рейтара[1018].

Постоянные трения между калмыками и другими подданными московских государей не мешали московским властям зимой 1693/94 г. обращаться к Аюке с просьбой выделить людей для сопровождения из Терков в Астрахань царевича Арчила[1019]. Весной 1694 г. калмыцкие послы просили в Москве награду за службу царю, на которую якобы выходило более 5 тыс. человек[1020].

Однако подобные отношения продлились недолго. 1694 г. стал, по всей видимости, самым кровопролитным с начала десятилетия. Он начался с известий донских казаков о том, что зимой Аюка присылал своих людей в Крым для заключения «вечного» договора. Крымский хан предлагал дать Аюке пушки с пушкарями с целью похода «на государские украинные городы» текущим летом. Вместе с посланниками Аюка отправил на продажу 10 тыс. лошадей[1021].

Донские казаки также сообщали, что один из людей Аюки с сотней всадников ходил в поход на русские земли вместе с кубанскими ногайцами[1022]. Схваченных вместе с азовцами и ногайцами калмыков казаки разорвали лошадьми на глазах послов Аюки[1023]. Столкновения калмыков Аюки с различными народами, находившимися под властью России, привели к тому, что калмыкам пришлось откочевать далеко на восток за Яик. Осенью 1694 г. в Москву прибыло новое калмыцкое посольство для установления мира[1024].

Калмыки не были единственным кочевым народом, на отношения которого с Россией война оказала значительное влияние. Однако данная тема требует самостоятельного исследования. Отметим лишь несколько фактов, которые характеризуют общее положение дел. Так, контакты между российскими властями и джунгарами, вышедшими из Сибири к границам России в 1687 г., находились в тесной связи с состоянием русско-калмыцких отношений. Происходило это из-за того, что в 1688 г. Аюка породнился с джунгарским тайшой Цаганом. Сын Аюки взял в жены дочь последнего. По мере того как осложнялись отношения московских властей с Аюкой, изменялась и политика джунгаров. С конца 1688 г. появляются сведения о сношении крымцев непосредственно с Цаганом. Радикально политика джунгарского тайши поменялась уже после свержения царевны Софьи. В августе — сентябре 1690 г. Цаган атаковал городки донских казаков, полностью «вырубив» Высоцкий городок. С 1692 г. против джунгар вместе с казаками стали успешно действовать башкиры[1025].

Эхо «большой» войны отзывалось в степях далеко на восток вплоть до Красноярска. На этой окраине степного мира никогда не было спокойно. Русские власти в данном регионе старались использовать противоречия между группами кочевников, стремясь привлечь их на московскую службу. В конце 1691 г. к перешедшему на московскую службу князю Шанде, возглавлявшему тубинцев (одна из групп енисейских киргизов), от джунгарских правителей приехал калмыцкий зайсан Бодохан. Его целью было примирить кочевые племена между собой и объединить их для совместных действий против России. В результате тубинский владетель не позволил красноярским служилым людям провести перепись своих людей и стал угрожать другим ясачным людям. В ответ красноярский воевода П. С. Мусин-Пушкин в начале 1692 г. начал поход против енисейских киргизов. Последние потерпели поражение[1026]. С одной стороны, «измена» енисейских киргизов не была напрямую связана с действиями Турции или