Стилист - Александра Маринина

В замечательных книгах Рекса Стаута про гениального сыщикаНиро Вульфа все было бы куда как проще. Вульф собрал бы в своем кабинете всехучастников, вовлеченных в дело, сел в свое знаменитое красное кожаное кресло ив деталях рассказал бы, как, по его представлениям, все происходило. И истинныйвиновник обязательно выдал бы себя неосторожным жестом или словом, априглашенный для участия в торжествах полицейский немедленно арестовал бы егона глазах у изумленной публики.

Показания манекенщицы Оксаны Бойко, искренние и подробные,не могли ни в чем уличить Устинова. И даже ее рассказ о том, как и когда онпланировал прибрать издательство к рукам, оставался пустым сотрясением воздуха,потому что Устинов этого не подтверждал. Да, он говорил об этом Оксане, ноговорил только для того, чтобы заинтересовать ее будущими деньгами и заставитьсотрудничать. На самом деле он вовсе не собирался этого делать, это была хитраялегенда. И поди-ка докажи, что это не так.

Доказывать было нечем. Нужно было, чтобы Устинов признался вубийстве, но делать этого он, разумеется, не станет, он же не идиот. На худойконец сгодился бы и свидетель, который видел его стреляющим в Собликову иКоренева. Но свидетеля такого не было.

Как ни грустно в этом признаваться, убийство в домеСоловьева обещало остаться «висяком». Убийца известен, а преступление считаетсянераскрытым. Вот такие парадоксы следственно-оперативной жизни…

Зато благодаря работе, проделанной в ходе раскрытия этогопреступления, выявились факты и обстоятельства, совершенно по-иному освещающиежизнь Владимира Александровича Соловьева. Ибо один из десятистудентов-вечерников, кому предположительно принадлежала случайно найденнаяшпаргалка по криминологии, был не кем иным, как двоюродным братом некоегоМешкова, состоящего в штате издательства «Шерхан» и более известного какВовчик, личный телохранитель Кирилла Есипова. Кузен Мешкова, Георгий Шикеринец,в вечернее время учился в юридическом вузе, а в дневное служил в должностимилиционера полка патрульно-постовой службы. Личное дело его хранилось в ГУВД,и достаточно было одного взгляда на написанную им собственноручноавтобиографию, чтобы утвердиться в подозрениях о том, чьей рукой была написаназлополучная шпаргалка. Конечно, взгляд оперативника – не источникдоказательств, и автобиография Георгия Шикеринца была изъята из дела инаправлена на экспертизу вместе с клочками бумаги, на которых записаны отрывочныефразы о статистике и предмете криминологии. Эксперты скорого ответа не обещали,впрочем, как и всегда, но особой спешки и не было.

– Каким образом я, по-твоему, должен посылать это наэкспертизу? – спросил Настю следователь городской прокуратуры Ольшанский. –В рамках какого уголовного дела?

Вопрос был закономерным. Для того чтобы эксперты моглиработать, нужно было возбужденное уголовное дело. А ведь никакого дела по фактунападения на Соловьева не было ни два года назад, ни сейчас. И как его возбудить,это дело, если сам Соловьев молчит, как воды в рот набрал, и не желает вступатьни в какие разговоры о причинах своей внезапной тяжкой болезни?

– Ну, давайте проведем экспертизу в рамках дела об убийствеСобликовой и Коренева, – предложила Настя. – Ведь по делу точноустановлено, что Собликова с помощью Коренева пыталась что-то найти в архивеСоловьева. Мало ли что я придумала насчет информационного письма с предложениемтиражей. А может, искали вовсе не письмо, а как раз шпаргалку. В конце концов,передо мной стояла задача найти среди бумаг Соловьева посторонние документы,которые могли стать объектом поисков для Собликовой и издателей. Я вам нашладва документа. И идет проверочная работа по обоим.

– Анастасия, врать нехорошо, – строго произнесОльшанский.

– Почему врать-то? – искренне возмутиласьНастя. – Ничего не врать. Мы отрабатываем все возможные версии, обычноедело. А если вас что-то смущает, я вам скажу еще больше. Юрка Коротков выехал втот город, где погибла жена Соловьева. Уж по факту ее смерти дело точно есть,хотя и приостановленное, поскольку убийство не раскрыто.

– Но то дело и находится в ведении того города. Как жея могу своей властью в него лезть? Не дело ты говоришь, Каменская.

– А если из этого города к вам поступит официальныйзапрос? Если Юрка сумеет добиться, чтобы расследование возобновили?

– Тогда другое дело, – согласилсяследователь. – А у тебя такие серьезные основания полагать, что и кболезни Соловьева, и к смерти его жены приложили руку шерхановцы?

– Серьезные, – кивнула она. – Гордеевправильно сказал, когда два однотипных события случаются уж очень вовремя, этообычно дурно попахивает. Соловьев собрался разводиться, вступать в новый брак иуезжать со второй супругой за границу. Гибель жены эти планы нарушила, потомучто он не мог оставить здесь пятнадцатилетнего сына одного. Потом, два споловиной года назад, он снова собрался уезжать, на этот раз ему предложилипятилетний контракт за рубежом с перспективой впоследствии остаться тамнасовсем. И тут очень кстати делается эта таинственная болезнь, от которой унего ноги не ходят. Врач со «Скорой помощи» утверждает, что его, избитого,привезли в больницу прямо с улицы. Издатели, корча трагическую мину, поют нампесни о том, что это случилось на нервной почве, что Владимир Александрович несмог оправиться после трагической смерти жены, а тут еще и сын от рук отбился исвязался с дурной компанией. А сам Соловьев вообще ничего не говорит. Нознаете, что самое любопытное?

– Что же, интересно знать?

– А то, что Соловьев, как бы трудно ему ни было,наотрез отказывается жить вместе с сыном. Видеть его не хочет и говорить о немтоже не хочет. И меня это наводит на вполне определенные мысли.

– Да, Анастасия, мыслей у тебя, я смотрю,навалом, – усмехнулся Ольшанский. – Ну давай, излагай.

– Похоже, он уверен в том, что к избиению причастен егосын. Тогда понятно, почему он сделал все, чтобы дело не дошло до милиции. Иточно так же понятно, почему он видеть его не хочет. Пожалел, родная кровьвсе-таки, но простить не смог.

– Чего-то ты накрутила, по-моему, – поморщилсяследователь. – Уж больно сложно.

– Ну, Константин Михайлович, было бы просто – давно быуже все наружу выплыло, – возразила Настя.– И потом, хоть и сложно, ясогласна, зато в такой постановке вопроса все концы сходятся. Мне бы, конечно,такой разворот событий и в голову не пришел, если бы я не узнала, как сильнозависит эта шайка-лейка от Соловьева, от его присутствия здесь, в России, вМоскве. Ведь именно на нем все завязано, вы поймите. Он сделал из безграмотногографомана Накахары знаменитого писателя Отори Митио. И рвущийся к мировой славеМитио щедро отстегивает тем, кто ему эту малину устроил. Он-то как раз человекесли и не кристально честный, то благородный и в чем-то даже порядочный. Откудаему знать, что его деньги не доходят до того, чьими усилиями он превратился внастоящего писателя? Не будет Соловьева – не будет новых романов сначалаНакахары, а потом и Митио. Ведь заменить одного переводчика на другого уже невозможно.Это им с Соловьевым так повезло, спокойный интеллигентный человек, онпереписывает творения, переводя их с японского, и слишком многого за это нетребует, он самореализуется в этой работе и вполне счастлив. И потом, он ведетзамкнутый образ жизни, нигде почти не бывает и мало с кем общается. То естьшансы, что вскроется истина, достаточно малы. Он ведь даже «левые» тиражирусских изданий не отслеживает. А другой переводчик может оказаться куда болеезубастым и когтистым, с ним и контрафактные тиражи не пройдут, и про ОториМитио он в два счета узнает. И хорошо, если только свою долю потребует. А товедь может и разоблачением пригрозить. Но главное даже не в этом. У Соловьеваесть свой литературный стиль, неповторимый, своеобразный. Этот стиль и сделалпопулярного писателя Митио. Никакой другой переводчик этого не сможетповторить, даже если у него будет талант и он в принципе сможет изполуграмотного лепета сделать настоящую книгу. «Шерхан» скупил у японца оптомпо бросовой цене все рукописи, а Соловьев обработал только половину. При этомнаш зарубежный автор из Страны восходящего солнца не остановился, он продолжаетписать, и предполагается, что Соловьев до конца жизни или, во всяком случае,еще много лет будет обеспечивать «Шерхану» красивую жизнь. Представляете, какихзаработков они все лишатся, если Соловьев сорвется с крючка и уедет за границу?Или просто по каким-то причинам перестанет с ними сотрудничать? Это же для нихполная катастрофа.