Перевернутый город - Ханна Мэтьюсон

– Как ты знаешь, метаморфная кожа довольно мягкая, но если завязать ее достаточно туго и надолго, она оставит отметки, как и другие путы.

Ильза хотела сказать что-нибудь утешительное, но во рту у нее пересохло.

Вместо этого она отложила карты и закатала рукава до локтей.

– Вы назвали Лондон экспериментом, который с треском провалился.

Орен моргнул.

– Так и есть.

– Но ведь он все еще стоит, верно? Значит, эксперимент еще не закончен.

Ильза положила ладони на стол, после чего глубоко вздохнула и, не давая себе времени передумать, продемонстрировала Орену свою кожу, не скрытую магией. На ее руках были шрамы, похожие на шрамы лейтенанта.

– Это место все еще может оказаться лучше, чем то, которое я оставила позади, – сказала она. – Или нет. Но, пожалуйста, не говорите, что вы собираетесь сдаться.

Орен просто посмотрел на шрамы Ильзы, затем нерешительно протянул руки и взял ладони девушки в свои. Он провел пальцами по поврежденной коже, словно таким образом мог лучше понять историю каждой отметины. Когда Орен посмотрел на Ильзу поверх очков, что-то ожило в его глазах.

– Было бы неправильным возвращать тебя домой только для того, чтобы посмотреть, как твой дом рушат, – сказал он и тихо добавил: – Еще не все потеряно.

– Ну, вот, другое дело. – Ильза лучезарно улыбнулась и заставила шрамы исчезнуть со своих рук.

– Прости, Ильза, – сказал Орен. – Мне жаль, что я не рассказал правду об амулете. Я связал судьбу опасного артефакта с твоей, не подумав, к чему это может привести.

– Вы поступили так, как считали нужным, – ответила Ильза. – Так поступил бы любой из нас. Неужели Эстер разозлилась?

– О да, – мягко сказал он. – По многим причинам. Тем не менее я изложил свою точку зрения и придерживаюсь ее. Я сказал Эстер правду. Единственный человек, которому я доверяю противостоять соблазну великой силы амулета, – это я сам, пострадавший от нее.

– Как вы думаете… – Ильза заколебалась. Она не была уверена, что хочет знать ответ на свой вопрос, но собственные слова заставили ее задуматься. Они все поступали так, как считали нужным, и делали то, что считали правильным. – Если бы Гедеон знал, что делает амулет на самом деле… Как вы думаете, он бы все равно стал использовать его?

Если Орен и был озадачен вопросом, то не подал виду. Он смотрел вдаль, задумавшись.

– Мальчик, каким я его знаю, убедился бы, что амулет седьмой провидицы брошен на дно океана, узнай он, какие страдания артефакт причиняет… Но я не уверен, тот ли это Гедеон.

– Что вы имеете в виду? – спросила Ильза, и неуверенность Орена заставила ее почувствовать себя неловко. – Он изменился?

– Что ж, Гедеон, которого я знаю, очень похож на тебя. Решительный, прямолинейный, уверенный в себе, – начал Орен, и в его глазах сверкнуло веселье. – Иногда чрезмерно упрямый. Однако в последнее время он был сам не свой. Постоянно думал о своем положении, силе, постоянно во всем сомневался.

Ильза впилась в Орена взглядом.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я во многом похож на тебя. Я наблюдаю и замечаю вещи, которые другие не замечают. Его идея с межфракционным советом меня не удивляет. Я не думаю, что он хочет править так, как это делали Эстер и ее предшественники. – Орен сделал паузу, покачал головой и снова начал вертеть в руках очки. – Единственное, что мне не удалось заметить, – то, как Гедеон сам себя загнал в угол. Он ото всех отгородился, был постоянно отвлечен какими-то мыслями. В то время я этого не понимал, но… Мне жаль такое говорить, но, я думаю, он начал терять к нам доверие.

Ильза почувствовала, как грусть в словах Орена передалась ей, как будто Гедеон отвернулся и от нее тоже.

– Вы не думаете, что именно поэтому он собирался набирать новых волков в Милл-Уотере?

– Именно так я и думаю.

– Тогда почему он отменил поездку?

Орен слегка нахмурился.

– Она была запланирована на день, когда произошло нападение.

Ильза моргнула, пытаясь стряхнуть с себя недоумение.

– Но ведь нападение произошло после отмены поездки. Илиас думал, что время поездки не совпало с днем нападения, потому что его обманули информаторы.

– Илиас ошибается, – сказал Орен. – Поездка была запланирована на вечер того же дня, когда на нас напали.

Ильза мотнула головой.

– Кассия сказала то же самое, – что нападение было совершено после отмены поездки.

Орен потянулся за своей записной книжкой.

– Ничего. Я всегда считал, что секрет надежной памяти скрыт в том, чтобы все записывать. Так что давай посмотрим. – Орен лизнул палец и начал листать страницы в обратном порядке. – Вот. Гедеон уезжает в Милл-Уотер в семь вечера двадцать девятого.

Орен положил записную книжку на стол и повернул ее к Ильзе.

– Это же день нападения, – пробормотала Ильза. – Но тогда почему…

Дата.

Зал заседаний.

Ильза ахнула и вскочила со стула, напугав тем самым Орена.

– Что такое?

– Ничего. Я… Мне нужно идти.

Орен не попытался остановить ее, когда она рывком открыла дверь и ринулась к лестнице. Уединение. Ей нужно было остаться одной.

Девушка бежала так быстро, что, когда врезалась в поворачивающего из-за угла Файфа, столкновение вышло настолько сильным, что парня впечатало в стену.

– Ильза, почему ты… Боже, ты бледная, как мел.

– Файф, – выдохнула она, схватив его за переднюю часть рубашки. – Поездка Гедеона в Милл-Уотер. Та, которую отменили. Ты знал про нее?

Файф нахмурился, его рот открылся и закрылся.

– Ну, да. Он упомянул о ней, но попросил держать все в секрете.

– Когда она должна была состояться?

– Не уверен, что помню. Почему ты…

– Она была запланирована на утро или на вечер? – продолжала гнуть свое Ильза.

– Рано. Точно утром. Ильза, почему…

Но Ильза уже бежала прочь в комнату Гедеона, чтобы скрыться от посторонних глаз. Она заперла за собой дверь на ключ и на всякий случай подперла ручку стулом.

Тяжело дыша, девушка опустилась на колени и запустила трясущиеся пальцы под матрас. Она хранила схему там же, где ее нашла. Листок был сложен пополам и спрятан между страниц в книге, чтобы не помяться.

Дура. Ильза чувствовала себя очень глупой.

Схема никак не была связана с амулетом. Она была связана с отмененной Гедеоном поездкой.

В записной книжке Орена записано, что поездка была назначена на вечер нападения, приблизительно через двенадцать часов после того, как в дом вломились мятежники. Орен записал время со слов Гедеона, значит, вероятность, что он допустил ошибку, была ничтожно мала.