Жизнь на грешной земле - Анатолий Иванов
Шрифт:
Интервал:
— Боле, отец, из лапотины ничего нет? — спросил Ермак, оглядывал голые стены.
— Да вот ишо, — и старик начал стягивать телогрейку.
— А сам-то как?
— В избенном тепле-то перемогнусь как-нибудь. — И заплакал, заскулил, как щенок. — Аленушка-то наша, внученька! Пошла за водой на речку да как в воду и канула.
Ермак, одетый уже в стариковскую телогрейку, молча обнял его. В глазах у него тоже сверкнула влага.
Вдруг Кольцо кинулся к залепленному снегом окошку.
— Тень мелькнула… Не погоня ли?!
— Пресвятая Богородица! — закрестился старик.
— Топор где?! Вилы! — вскричал Ермак.
— Там…
Все выскочили в сенцы. Но в это время в дверь заколотили.
— Открывай, старый колдун!
— Сысой! — воскликнул Кольцо.
— Отмыкай, сказано! Ломай дверь.
В дверь застучали прикладами пищалей, она затрещала. Старик схватил стоявшие в углу сенок вилы, сунул Кольцу. Ермаку подал топор, указал наверх:
— Скачьте на подызбицу…
На чердак вела колченогая лестница, Иван и Ермак кинулись наверх, а старик юркнул в избу. Едва они исчезли, дверь была высажена.
…Старик лежал уже на лежанке, как вломился в избу Сысой и двое стражников.
— Где беглые? — затряс Сысой старика. Стражники перетряхивали тряпье на печке, дощатый сундук, заглянули даже в печь.
— Ты чего, милостивец? Какие беглые?
— Сказывай, старый пень! — Сысой схватил старика за дряблую шею, начал душить.
— Окстись ты… душегубец… — Бороденка старика задрожала, глаза его полезли из орбит.
— Говори! З-задавлю!
— Гос… Гос…
Слово «господи» он так и не выговорил, обмяк. Сысой отшвырнул его.
— Сдох, что ли? — спросил один из стражников.
— Запалить вонючее гнездо, — вскричал Сысой. — Тут если где кандальники — от жара выползут, как змеи с нор.
Ермолай и Кольцо притаились у лаза на чердак, один с вилами, другой — с топором, готовые снести всякую голову, какая покажется снизу.
Но снизу показались не головы стражников, а повалил густой дым.
— Запалили! — прошептал Иван.
— Кажись, так…
Ермолай подошел к краю чердака, начал топором приподнимать тесину крыши.
Вьюга все гудела, ветер свирепо раздувал огонь, который хлестал из низеньких окошек, лизал уже бревенчатые стены избенки. С разных сторон горящей избы стояли Сысой с обнаженной саблей в руке и два стражника с оружием наготове.
Ермолай и Кольцо метались в дыму. Снизу огонь уже начал проедать перекрытия, под крышей заболтались языки пламени.
— Их всего трое вроде, — сказал Ермак.
Иван еще раз обежал чердак, припадая к проделанным щелям в крыше, подтвердил:
— Трое. У Сысоя только сабля, у стражников пищали и сабли.
— Ежели скакнем сверху враз на пищальников, а? — подал голос Ермолай. — Не гореть же заживо!
Кольцо размазал на взмокшем от жары лице копоть.
— Что же… Коли будем живы, так и смерть погодит, поди…
— Я те свистом дам сигнал.
Они — один с вилами, другой с топором — полезли в дыры на разных сторонах крыши. Языки пламени уже чуть не доставали их.
…Вылез на крышу Ермолай, держится за край пролома.
…Зацепился за край крыши и Кольцо. Внизу виден стражник, но он не замечает Ивана.
…Ермак вложил пальцы в рот, раздался свист, который за бурей расслышал только Иван.
Оба враз прыгнули вниз…
…Иван свалился прямо на голову стражнику, тот упал. Кольцо вскочил, как кошка, первым метнулся к стражнику и пригвоздил его вилами к земле. Тот даже не вскрикнул.
…Второй стражник увидел Ермолая, когда тот уже летел вниз, отскочил в сторону, вскинул пищаль. Ермолай метнулся в сторону, ударил выстрел.
…Сысой кинулся на выстрел.
…Ермолай, к счастью, невредим. Он кинулся на стражника.
…Стражник отбросил пищаль, схватился за рукоятку сабли.
…Ермолай опередил его, страшным ударом топора раскроил ему череп.
…Но к Ермолаю бежит Сысой. Вот он уже взметнул для смертельного удара саблю.
— Ерма-ак! — вскричал дико Иван, выбежавший из-за угла. До Сысоя далеко, смертельный удар его не упредить…
Тогда Иван размахнулся и сильно бросил вперед вилы…
…С хрустом воткнулись они в шею Сысоя, пронзив ее насквозь. Сысой, уронив саблю, схватился за окровавленные рожки вил, упал.
— Ну, Иван, — произнес Ермолай, глядя на труп Сысоя. — Вечный должник я твой.
— Я твой тоже. Так что не будем считаться.
— А старик-то? Может, ишо живой! — вскричал Ермак, нырнул в горящую избу.
— Куда?! — испуганно вскричал Иван.
Сквозь вой метели донесся колокольный сполох.
Ермак в дымящейся одежде выскочил из горящей избы.
— Мертвый…
Иван застегивал на себе дорогой узорчатый пояс Сысоя с саблей.
— Айда! Счас люди на пожар прибегут, — прокричал он. — Дорога на Дон мне знакома.
Ермак тоже сдернул ремень с убитого им стражника, поднял его саблю, сложил в ножны. И они кинулись в снежную круговерть.
Новый завоеватель Сибири Кучум, опираясь на поддержку бухарского ханства, в 1563 году нанес поражение Сибирскому царству, захватил в плен ханов Едигера и Бекбулата.
Кучумовы конники влетели в распахнутые ворота Кашлыка, проскакали сквозь клубы дыма по горящей улице. Всюду валялись прошитые стрелами, разрубленные, обезглавленные защитники павшей столицы Сибирского царства.
Два всадника вместо страшных трофеев везут связанных волосяными арканами и перекинутых через седла бывших сибирских властителей Едигера и Бекбулата.
Врывается страшная кавалькада на площадь перед ханским дворцом. У крыльца торчит знамя Кучума — белый конский хвост на длинном шесте; под знаменем, окруженный телохранителями, сидит сам Кучум — широкий в плечах, крепкий, сильный человек лет пяти десяти. Поодаль под сабельной охраной стоит толпа бывших приближенных свергнутых властителей, а также остяцкие и вогульские князьки.
Всадники сбросили головы с пик под ноги Кучуму на дорогой ковер, предводитель отряда склонился в поклоне:
— Эти головы военачальников нечестивых сибирских царей, великий хан.
Всадники швырнули на землю Едигера и Бекбулата, силой поставили их на колени.
— А это сами нечестивцы, осмелившиеся тебе сопротивляться, великий хан.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!