Пленники солнца - Юлия Герман

— Макс! — кричала я, чувствуя чудовищное дежавю. — Макс! — выкрикивала задыхаясь и не в силах произнести больше ни слова из-за сведенных от испуга челюстей.

Ещё большая волна паники накрыла меня, погружая в состояние граничащее с истерикой. Бешено бьющееся сердце, готовилось выскочить из груди и я не могла вдохнуть полной грудью, чувствуя боль между рёбер. Но и на этот случай у них оказалось все продумано. Они схватили меня и кожа вмиг покрылась испариной. Жуткие флэшбеки мелькали перед глазами. Казалось, что внутри меня все оборвалось и по венам побежал замороженный азот. Я как рыба беззвучно шевелила губами не в состоянии выдавить из себя ни звука, с ужасом взирая на незнакомых мужчин. Еще немного и я наверное перестала бы соображать, превратившись в одного из тех людей, у кого еще бьется сердце, но мозг отказывается управлять телом.

Во время приступа я не заметила как в меня впихнули несколько таблеток и спустя двадцать минут, от дрожи не осталось и следа, а я смогла снова соображать, но перестала так буйно реагировать на происходящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Жилет напичканный динамитом, плотно прилегал к телу, а поверх него на меня накинули пальто. Широкий крой модели скрывал все выпирающие части моего наряда, не давая повода заподозрить в чем-то. Собственно для этого мы и нужны Хаммаду. Кто заподозрит двух белокожих, светлоглазых и светловолосых европейцев в чем-то настолько немыслимом о чем даже подумать страшно. Но такова наша реальность. Он превратил нас в террористов.

Макс

Убить себя и десятки, возможно сотни людей в обмен на окончание мучений Маи и неприкосновенность наших близких. Даже думать об этом дико, не то что, представлять как совершаешь такую дикость! Муки совести не давали мне покоя. На протяжение всего месяца я искал выход из сложившейся ситуации и не находил. Зная Маю, понимал, она сделает все ради спасения родителей. Особенно после нашего побега. Теперь когда она на себе испытала жестокость араба, то не усомнится в его угрозах. Тем более когда он так наглядно продемонстрировал их возможную участь.

До сих пор крики Пчёлки и те жуткие события стоят перед глазами. Пытаясь искать выход, стопорюсь, поскольку непрошеные воспоминания всплывают, блокируя мыслительную активность и пробуждая во мне все самое тёмное. Приходится прикладывать немало усилий, чтобы избавиться от навязчивых сцен, поселившихся в голове и заставить себя сосредоточиться на надвигающемся конце.

Наша с Маей последняя перед заданием встреча, всколыхнула во мне ощущение полной ничтожности. Я ненавидел себя за то, что не в состоянии оградить свою женщину от страданий и приходил в отчаяние от того, что не понимаю как спасти её от подготовленного нам апокалипсиса.

Ночь перед вылетом прошла беспокойно. Я не смог сомкнуть глаз, думая без остановки о том как избежать намеченного и при этом защитить семью. Даже присутствие призраков меня не смущало. Становилось лишь страшно от того, что на моем личном кладбище станет еще больше трупов, а насколько больше зависит от сделанного выбора. Сдаться полиции и сохранить не только жизнь Мае, но и жизни многих незнакомцев, означало приговорить собственных близких. Черт, а как же Жека? Он недавно только женился, и вполне может быть уже ждет ребенка. А я вот так запросто казню собственного нерожденного племянника? А сколько таких нерожденных детей может быть среди тех людей, что мы должны обречь на гибель? Неужели я так запросто могу стать причиной массовой казни?

Голова гудела, а выхода я так и не видел. Надеяться на чудо не получалось. Перед такими как этот арабский ублюдок, чудеса поджимают хвост и боятся даже смотреть на тех кто с ними связался.

Для Маи же выбора не стояло. Как бы паршиво от этого ей не было на душе, но она готова на все, чтобы уберечь любимых людей. Пчёлка съедала себя изнутри, но не видела другого выхода. Изнасилование окончательно сломило её и теперь она даже и не думала о сопротивлении Хаммаду, опасаясь усугубить и без того тупиковую ситуацию. И пока, всё что я мог ей дать — это свою поддержку.

По прилёту в Европу нас отвезли на засекреченную квартиру для обмундирования. Тогда-то я и ощутил в полной мере неизбежность намеченного события. В душе меня потряхивало, но старался держаться ради Маи. Когда её начали одевать в жилет напичканный динамитом, у меня перед глазами помутнело. Передо мной будто стояла снова та хрупкая девчушка, что я встретил на детской площадке с заплаканными глазами, навсегда завладевшая моим сердцем. И вот она во взрывчатке и проводах, и сегодня её уже не станет. Мне стало трудно дышать и почувствовал как закололо под рёбрами. Казалось, что хуже быть не может. Но потом Пчёлку затрясло с такой силой и мне стало страшно, что она сейчас упадёт. Кинулся к ней, но мне сразу же скрутили руки, оттаскивая в другую комнату. Я рвался к ней, тогда меня ударили в живот заставив согнуться. И пользуясь моментом слабости закрыли в соседней комнате.

— Пустите к ней! Разве не видите, что ей плохо? — дернулся к двери, но в руках у араба с самой густой и черной бородой затрещал электрошок.

— Не делай глупостей и её не тронут, — угрюмо произнес на ломаном английском бородач. — Дадут успокоительное и все.

Эта фраза привела меня в чувства. Я был готов на все, лишь бы не повторить уроков прошлого. Натянутый как струна, слушал как за стеной затихают её крики и снова проклинал себя. Выхватить бы ствол, торчащий из кобуры у бородатого и перестрелять их всех, сбежав с Маей. Но нет. Она никогда не простит мне гибель родителей. А жизнь без Пчёлки хуже самой мучительной смерти.

Жилет идентичный тому, что сидел на Мае, даже сквозь одежду жёг кожу. Мне было противно ощущать на себе этот смертоносный предмет. Под ним все зудело. Хотелось скинуть его с себя как мерзкую тварь, опутавшую тебя со всех сторон. Я словно находился во сне. Ведь это сюр какой-то! Мы с Маей — смертники. Конечно умереть с ней в один день это верх моих романтических фантазий, но не так, не сейчас и не утаскивая за собой других людей.

Перед выходом из квартиры нам дали с Маей несколько минут, чтобы побыть вдвоем и набраться храбрости. Теперь когда на нас была куча взрывчатки, никто не смел перечить или же указывать что делать.

Сев рядом, осторожно коснулся ее ладони. Пчёлка переплела свои пальцы с моими и аккуратно, так чтобы не тревожить жилет, положила голову мне на плечо. Наклонился к ней, касаясь теплой макушки щекой.

— Вот и всё, — тихо проговорила она.