Танец Арлекина - Том Арден

Изумление, охватившее Джема при виде Тора, прогнало все другие чувства — в частности, удивление от обнаружения потайного хода в спальне матери. Видимо, думал Джем, то была тайна, которую хранили его мать и дядя, — тайна, которой мать теперь поделилась с ним. Это могло бы показаться Джему несправедливым. В каком-то смысле это было насмешкой — ведь они с Варнавой в свое время исходили весь замок вдоль и поперек, но не обнаружили столь замечательной и странной вещи. Мать говорила, что все время собиралась поведать Джему об этой потайной двери, но слабость, болезнь и проклятое снотворное все никак не давали ей этого сделать. Прошедшего не вернуть. Джем с тоской думал, что его мать, которую он так любил, целые два цикла была от него так же далеко, как вечно странствовавший Тор. Потом, в будущем, Джем не раз будет с печалью думать об этом. Но тогда, в ту ночь, сидя у ног дяди и бросая время от времени взгляды на мать, Джем думал только о том, какая она красивая и благородная и как жестоко с ней поступил злой мир.

И злобная тетка.

Джем лишь сожалел о том, что мать так долго скрывала от него правду о Торе. Подумать только — сколько уж лун Тор находился в замке, а мать втайне выхаживала его. Даже Нирри все знала! Да, Джем жалел, что не знал правды, но, помимо сожаления, его мучила обида. Неужели он был недостоин того, чтобы знать правду! И когда он думал о том, чем занимался все это время, его охватывал нестерпимый стыд.

Опустив глаза, Джем пообещал матери, что впредь не будет уходить из замка каждый день, что теперь он посвятит себя, как и она, заботам о дяде Торе. Мать обняла и поцеловала Джема, но сказала, что он должен жить точно так же, как жил раньше. Никаких перемен. Все должно было идти так же, как прежде.

Синемундирники ни в коем случае не должны были ничего заподозрить. Найди они Тора — они бы убили его на месте.

На следующий день Джем был почти уверен, что Каты не окажется на привычном месте их встреч. Но она ждала его у плетня. О том, что произошло между ними днем раньше, они не говорили. Не рассказал Джем возлюбленной и о том, что случилось в замке. Однако оба понимали, что вот-вот что-то должно было оборваться. Может быть, не сегодня, не через несколько дней, но скоро… Чему-то должен был настать конец, как времени года, и должно было наступить новое время.

И в сердце своем они оба знали, что время наступит печальное.

В тот день они были особенно нежны друг с другом и хранили молчаливое понимание. Придя в Круг Познания, они вдруг стали смущенными и робкими, как в первый раз. Они не играли, не изводили друг друга. Глубоко дыша, они упали на белые лепестки и прижались друг к другу, и печали было больше, чем страсти.

«Я люблю тебя, Ката», — хотелось сказать Джему.

Но он ничего не мог вымолвить.

Он лежал на спине и смотрел в небо, залитый белесым светом. Понимание грядущего было подобно боли.

Ката набрала пригоршню лепестков и медленно, один за другим, стала укладывать лепестки на лицо любимого. Пальцы её были липкими от любовной влаги, струившейся между её бедер. Казалось, это никогда не кончится. Наконец на лице у Джема возникла белая благоухающая маска. Он лежал неподвижно, не шевелясь. Наконец, поняв смысл сделанного Катой, лег на бок и украсил лицо возлюбленной лепестками.

Они поцеловались.

И тут началось…

Пение горна послышалось так далеко, что поначалу они даже не приняли его за звук, чем-то отличающийся от других звуков Диколесья — отдаленных трелей птиц, потрескивания жуков под корой, шелеста опавшей листвы, под которой тихо ползали черви.

А потом послышался лай собак.

— Слушай!

Поцелуй хотелось не прерывать вечно, но Ката оторвалась от губ Джема, встала на колени, запрокинула голову, напряженно прислушалась. Раздался громкий оклик, послышался свист крыльев перепуганных птиц.

Все стихло.

Ката обернулась к Джему:

— Слышишь? Гончие. Лошади.

Но он ничего не слышал.

Ката заметила, что Джем испуган. Она взяла его за руку, он поднялся и встал рядом с ней. Они стояли в самой середине Круга своих тайных свиданий. Джем не слышал ничего, кроме пульсирующей в руках крови, кроме стука собственного сердца. Вскоре он понял, что ошибается. В лесу, за пределами Круга Познания что-то было не так. Обычные приглушенные звуки стихли. Стояло безмолвие. Непривычное безмолвие. Диколесье замерло, затаилось. Задержало дыхание.

А потом все и произошло.

Нахлынуло мгновенно, словно прилив. Яростно взорвался воздух, в него выплеснулась ненависть, словно все, что так долго происходило здесь, в Круге, устланном белыми лепестками, наконец, переполнило чашу терпения по ту сторону. Джем и Ката были спрятаны за деревьями, но снаружи, в лесу, все пришло в движение, разбушевалось. Сначала послышался оглушительный, истеричный собачий лай. По земле били лапы, копыта. Трещали кусты. Крики людей, свист хлыста.

Крики напуганных птиц, свист крыльев.

Костяшки пальцев Джема побелели, он впился ногтями в плечо Каты, даже не заметив этого. Под его ногтями расплылись лужицы крови. Ката не чувствовала боли, она дрожала и беззвучно рыдала. Она испугалась не меньше юноши. Она тоже никогда не слышала этих звуков — звуков охоты.

Тишина? Нет. Совсем рядом нервное кружение дрессированных животных, шуршание травы, папоротника. Короткое ржание, фырканье.

— Куда он подевался?

— Корос его подери!

Первый голос был немного визгливый, глуповатый. Он сменился изумленным смехом. Второй — злобный, гортанный. В нем прозвучала вся человеческая властность, приправленная досадой и жестокой решимостью.

Лодыжек Каты и Джема коснулась скользкая влажная шкура. Бесшумно раздвинулись лианы. Мучительные шаги, приглушенные ковром лепестков.

И капли, алые капли.

У ног влюбленных лежал раненый тигр. Здесь, в потаенном уголке леса, он упал и лег неподвижно. Рядом с ним растекалась лужица крови. Тигр был ранен в бок.

За деревьями звучали голоса:

— Исчез.

— Треклятые псы — никакого от них толку!

— Да что с ними такое?

— Сейчас я им задам!

— Полти, мы его упустили!

— Он был уже почти у нас в руках!

— Полти, мы его упустили! Вернись!

Тревожный, жадный шепот:

— Заткнись, ты! Он где-то рядом, я тебе точно говорю!

— Полти, вернись!

Ката застонала и опустилась на колени. Она не видела и не слышала ничего, кроме тяжело дышащего тигра. Лошади и собаки ушли, а она даже не услышала. Ката закрыла глаза. Однако она не выпустила руку Джема. Джем не опустился рядом с ней, поэтому и увидел первым того, кто неожиданно для самого себя вдруг попал на поляну.