Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

— Вы не можете мне приказывать. Тем более я никому не позволю никого расстреливать без суда и следствия.

Побагровевший «инквизитор» повысил голос:

— Тут уже напоминали, что в армии надо выполнять приказы старших по званию!

— По званию тут постарше вас имеются, — скучающий голосом возразил капитан. — И вообще я не армейский, не надо на меня кричать, я тоже кричать умею. Если что-то понадобилось — обратитесь к полковнику Саркисову — пусть он мне прикажет.

— Вам не полковник приказывает, а член ЦК! Исполняйте!

Маршалы и командарм тихо охнули: Мехлис, что называется, зашел с козырей. К общему изумлению, у Цакоева нашелся козырь постарше.

Нагло улыбаясь, капитан поведал, что вот этой рукой, расстрелял двух секретарей ЦК, двух союзных и десяти республиканских наркомов, а уж приговоры простым членам ЦК приводил в исполнение вовсе без счета.

Кто-то говоривший с заметным кавказским акцентом громко добавил за спиной Часова:

— Между прочим, твоего дружка Ежова тоже он грохнул.

Повернувшись вполоборота, Часов увидел загромоздившего весь дверной проем очень большого дядьку с веселым добродушным лицом безжалостного убийцы. Петлицы у него были красные, с тремя золотистыми звездочками вдоль просвета. Комиссар госбезопасности второго ранга. Вероятно, тот самый первый замнаркома госбез, о котором Аня говорила.

Огромная лапа комиссара легко отодвинула в сторону Часова, освобождая проход для появившегося из-за, широкой замнаркомовской спины невысокого упитанного человека в пенсне. Красные петлицы нового участника военного совета тоже пересекал просвет, но звезда была всего одна, причем заметно больше, чем у комиссара второго ранга. Генеральный комиссар государственной безопасности. Нарком внутренних дел. Член Политбюро. Первый зампред Совнаркома. По негласной табели о рангах — третий человек в государстве. Часов вдруг понял, чья подпись «Л. Б.» заставила чиновников тавризского СТУ выдать ему такую прорву машин.

Кивнув военачальникам и небрежно скользнув взглядом по картам, Берия сел во главе стола. Комиссар 2-го ранга, как гора, нависал у него за спиной. Пролистав лежавшие на столе бумаги, Берия посмотрел на Егорова и спросил резким, раздраженным голосом:

— У вас возникли какие-то проблемы? Почему здесь посторонние?

Маршалы дружно перевели взгляды на Павлова, но тот выразительно развел руками. Прокашлявшись, Егоров почтительно доложил: дескать, серьезных проблем нет, перевозка войск продолжается по графику, корпус генерала Мельникова закрепился на плацдарме. К утру на плацдарм начнут прибывать части корпуса генерала Серафимова, а завтра, как стемнеет, моряки перевезут полк пушек-гаубиц и обе танковые бригады. Нетерпеливо прервав рапорт, Берия осведомился, где тяжелые танки.

Показав на Часова, Егоров объяснил:

— Командир полка перед нами, часть машин тоже здесь, остальные скоро будут на плацдарме.

— Уже взяли курс на Мариуполь, — уточнил Павлов.

Благосклонно наклонив голову, нарком негромко сказал что-то комиссару 2-го ранга, затем встал, лениво проговорив:

— Ну, работайте. Если буду нужен — не бойтесь побеспокоить. Надеюсь, гражданин… — слово «гражданин» он подчеркнул издевательской интонацией, — …Мехлис принес извинения за свой безобразный поступок?

Много позже, став умнее и набравшись кулуарного опыта, Часов пришел к заключению, что в тот момент Берия был настроен спустить дело на тормозах. Если бы Мехлис покаялся, вопрос мог быть закрыт без продолжения. Впрочем, не исключено, что тонкий психолог в звании генерального комиссара не сомневался: Мехлис заартачится. В любом случае, военные не собирались отпускать «инквизитора» по-доброму.

— Никак нет, — официальным тоном отрапортовал начальник Генштаба. — Генерал-лейтенант требует расстрелять товарища майора.

— Не может быть! — неискренне поразился нарком. — Товарищ Цакоев, это правда?

— Конечно, правда, клянусь мамой, — горячо подтвердил капитан. — Склонял меня к нарушению социалистической законности. Как будто я могу расстрелять кого-нибудь без бумажки из суда или без приказа Богдана Захаровича.

Большой дядька самодовольно ухмыльнулся. Покосившись на него снизу вверх, Берия сокрушенно покачал головой и поинтересовался, за какие преступления предлагалось расстрелять майора, который от страха слово сказать боится. Мехлис охотно принялся перечислять по пунктам. Когда он добрался до незаконно присвоенных броневиков, Павлов поспешно вставил:

— Товарищ народный комиссар, вы наложили резолюцию на письмо.

— Помню, — буркнул Берия. — И что же этот бессловесный майор сделал с бронемашинами? Перегнал к себе домой, спрятал в подвале и переделал в самогонный аппарат? Или, может быть, шлюх по ресторанам возил?

— Он самовольно использовал эту технику в качестве артиллерийских тягачей, — обличающим тоном провозгласил Мехлис.

— Правильно использовал, вся Красная Армия так использует, — нарком отмахнулся. — А в чем выражались его пораженческие настроения? Отказался идти в бой?

Тимошенко доложил, что получен рапорт командира 31-го стрелкового корпуса, согласно которому действия 87-го танкового полка в немалой степени способствовали разгрому немецко-фашистских войск на Керченском полуострове. Не дослушав, Берия объявил, что ему нравится такое пораженчество, и осведомился, о каких нарушениях приказов фронта идет речь. Начальник Генштаба подробно изложил историю с путаницей приказов, а сам Алексей добавил: мол, из нескольких взаимно противоречивых указаний комкор-31 выполнил то, которое наиболее соответствовало реальной обстановке.

— Узнаю стиль гражданина Мехлиса, — насмешливо высказался нарком. — Подменяем работу видимостью работы, да? Не умеем воевать — напишем много бумажек, чтобы перед инстанциями отчитаться, да? Короче говоря, этот парень и тот бывший офицер спасли твою задницу. Пока вы топтались на маленьком плацдарме и писали глупые приказы, феодосийский десант выиграл сражение. Извинитесь перед Тимошенко, генерал, и можете убираться. Я доложу Верховному, что недоразумение улажено.

Возможно, Мехлиса такой исход устроил бы, но военные были настроены на расправу. Озабоченно нахмурясь, Егоров доложил:

— Не совсем так, товарищ первый заместитель председателя Совнаркома. Как выясняется, в результате крымской экспедиции тяжелый полк намотал около ста километров. Это значит, что в ходе операции «Уран» машины могут встать из-за отказа ходовой части.

— Что? — страшным голосом прошипел Берия, привстав, и светлые глаза под линзами пенсне загорелись диким блеском. — Скажите, майор, что случилось и что может случиться. Все говорите, пока я добрый!

В любом случае гнев высочайшего начальства обрушился бы не на него, поэтому Алексей отвечал совершенно спокойно:

— Выбыли убитыми и тяжелоранеными до половины личного состава тыловых и вспомогательных подразделений. В бою уничтожены штабной грузовик с радиостанцией, передвижной медицинский пункт, два противотанковых орудия, ремонтная мастерская, а вместе с ней — запасные части, в том числе дизели… — Алексей задумался, стоит ли сильно привирать, только на войне ничего не слишком. — Запас горючего в бензобаках практически исчерпан, израсходован возимый боекомплект. Кроме того, зампотех жаловался, что на половине как минимум танков пришла в плохое состояние механическая часть: блоки цилиндров, трансмиссии, фрикционы, подшипники, электрооборудование…