Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

— Рапорт о потерях получен, — перебил его Павлов. — Радиостанцию, грузовик для штаба и медпункт мы ему выделили, солдат для тыловых работ, две пушки и боеприпасы дадим, соляркой заправим на плацдарме, приказ уже отдан. Но запчастей для новых танков у нас не имеется.

Угрожающе оскалившись, Берия шагнул к побледневшему Мехлису и заорал:

— Ты ишак, подлец, предатель! Всех обвиняешь во вредительстве, а сам — первый вредитель, убью на хрен, тебя первого! Из-за тебя, тварь ублюдочная, важнейшая операция под угрозой! Если «Уран» сорвется, тебя же никто не спасет, так и туда твою мать! Эту суку, которая тебя из-под хвоста выбросила, я лично из могилы выкопаю и все дырки заштопаю, чтобы не рожала уродов!

Смущенный Леха украдкой оглянулся. Цакоев и Богдан Захарович наслаждались представлением, одобрительно кивая в такт особо сочным оборотам. По лицу Егорова бегала брезгливая гримаса, а Тимошенко и Павлов не могли скрыть мстительных ухмылок. Сам Алексей испытывал сложное чувство справедливости, третий человек государства ставил на место мерзавца, погубившего много безвинных судеб.

— Я вас попрошу… — сдавленно выкрикнул Мехлис.

— Заткнись, сволочь! Просить будешь Цакоева, когда он в подвале тебе в затылок из «маузера» прицелится.

Богдан Захарович сделал серьезное лицо и громко произнес:

— Из «маузера» не стоит, он потом кляузу напишет, что мы отечественному оружию не доверяем. Стреляй из ТГ, Григорий. Или из «Коровина».

Берия отмахнулся, и комиссар 2-го ранга поперхнулся на полуслове. Продолжая надвигаться мелкими шагами, нарком снова перешел на крик:

— Как ты смел вывести из строя новые танки, которые Ставка направила для главного удара по немцам?! Из-за твоей глупости или предательства под угрозой самая важная операция всей войны! Если наступление сорвется, ты за все сразу будешь отвечать!

— Но я же не знал, что танки предназначались для другого фронта, — испуганно пискнул «инквизитор», начавший понимать, что нарком не шутит. — Я вообще не знал о наступлении Южного фронта…

— Не надо перед нами маленьким ребенком притворяться! — Похоже, Берия мог орать очень долго. — Где ты появляешься, от тебя никакой пользы, кроме вреда. Я на этом фронте представитель Ставки, я отвечаю за эту операцию и не позволю какому-то бездарному пидарасу победу из моих рук отобрать!

Из последующих обильно-матерных выкриков Алексей смог уяснить, что его полку предстоит прорывать оборону противника и парировать неизбежные контратаки вражеских танков. Видимо, Верховное командование возлагало на 87-й ТТП очень большие надежды. Поэтому сама мысль о выходе из строя боевых машин казалась наркому почти катастрофой.

Внезапно прекратив разнос, Берия попил минеральной воды и позвонил кому-то, велев наскрести на заводских сусеках десять дизелей для ИС.

— Самолетом ко мне отправляй, чтобы завтра днем были… — прикрыв ладонью эбонитовую чашечку, нарком свирепо посмотрел на Часова. — Говори, майор, что еще надо с завода потребовать.

Постоянные жалобы Миши Авербуха прочно впечатались в память, поэтому Леха без запинки перечислил коробки перемены передач, балансиры подвески, фрикционы, топливные насосы и прочую мелочь, без которой громадная смертоносная машина превращается в неподвижный кусок металлических сплавов. Берия послушно повторял за ним мудреные названия, а в конце добавил:

— Всего — по десять-пятнадцать комплектов. Завтра днем!

Когда он положил трубку, неожиданно подал голос Мехлис, о котором все успели забыть, как о Тухачевском. Сурово и вроде бы без обид он доложил:

— Ha заводе не осталось лишних дизелей. Их было три, но прошлой ночью, по моему приказу, все имеющиеся моторы доставлены в Новороссийск. Я прикажу, чтобы их немедленно перевезли в Ейск.

— Если тебе дали три, то для меня еще пять найдутся, — назидательно изрек Берия и продолжал беззлобно: — Хоть ты и тупой подлец, но по части снабжения умеешь работать. Надо будет назначить тебя замполитом в управление тыла… — Наркома вдруг потянуло на лирику: — Вы думаете, почему вас всех еще не расстреляли? Почему простили Павлову сдачу Минска, а Мехлиса простили после того, что он в Крыму сделал? Думаете, Берия всегда добрый? Нет, я вас своей рукой в список записал, а потом вычеркнул. Думаете, Берия вас пожалел? Лаврентий Берия даже родного сына не жалеет. Вы сейчас в теплом кабинете водку пьете, а мой сын у немца в тылу с радиостанцией на плече… — он сопел и шумно дышал. — Я вас вычеркнул, потому что другие ничем не лучше. Если всех расстрелять, кто воевать будет? Поэтому за первую ошибку вас простили. Иди, Мехлис, но помни, что второго поражения в Крыму тебе не простят.

«Главный инквизитор» покинул кабинет поспешно, но с гордо поднятой головой. Берия тоже направился дверям, но вдруг остановился, разглядывая Часова. Затем с недовольной гримасой на лице он осведомился, почему таким важным полком, в такой важной операции командует всего лишь майор.

— Тебя, наверное, недавно из комбатов повысили? — предположил Павлов.

— Никак нет, зимой на полк назначили.

От него потребовали рассказать, где и как воевал весь год. Когда Часов добрался до осенних событий, Тимошенко вспомнил полк тяжелых танков, на два дня задержавший немецкое наступление на перекрестке возле Первомайского.

— Вас аттестовали на очередное звание? — спрос Егоров.

— Некому, товарищ маршал, да и не до того бывало. Сначала командиры корпуса менялись каждый месяц, а потом стали отдельным полком, нас мотало по разным армиям и фронтам…

— Обычная история, Александр Ильич, — сочувственно прокомментировал командующий фронтом. — Ни к званиям, ни к наградам не успевали представить.

На столе зазвонил один из телефонов, Берия по-хозяйски поднял трубку, Егоров поморщился, но возражать не стал.

— Понимаю, Семен Константинович, надо это положение исправлять, — сказал он. — Вы, майор, как будет свободная минутка, напишите на своих бойцов представления к орденам и медалям и сдайте в штаб армии. А третью шпалу в петлицу вы прямо сейчас получите…

— Молодцы! — громко сказал Берия, положил трубку и громко провозгласил: — Конев чудеса творит. Прорвался южнее Бобруйска и развивает наступление. Теперь наша очередь. Надеюсь, не подведете меня.

Он вышел, не прощаясь. За ним ушли Богдан Захарович и Цакоев.

— Не по себе рядом с ним, — признался Павлов, когда хлопнулась металлическая дверь. — Но с Мехлисом он правильно поговорил, у меня аж на душе посветлело.

Снисходительно усмехаясь, Егоров проговорил:

— Одичал ты, Дмитрий Григорьевич, в своих Палестинах. Я уж молчу, что у тебя на портрете все мысли написаны и что ты лапой по кобуре елозил. Но ты совсем отвык от столичных правил. Хоть понял, зачем он «инквизитора» матерно унижал, да еще в присутствии младших по званию?

— Ясное дело зачем. Отец родной поставил негодяя на место, чтобы не совал рыло в чужое хозяйство. И ему власть показал, и нам, грешным, напомнил: мол, ежели провалите операцию, то второй раз из расстрельного списка не вычеркну. — Командарм прищурился, топорща квадратные усы. — Или я чего-то важного недокумекал.