Самый сердитый гном - Денис Юрин

– Ну, вот так оно и получилось, – объяснял Милгар, вытирая ладонью вспотевший под шлемом лоб, – коль их не пустили, сразу в «сочувствующие» угодили. А мы ведь что, мы никому не мешаем, просто не хотим, чтоб по округе всякая шваль лазила и бесчинства творила.

– Что делать будешь? – спросила Флейта.

– Что, что, до конца стоять, что нам еще остается?! – выкрикнул разгоряченный мужчина, но тут же умерил пыл и сбавил тон. – Ладно, как-нибудь разберемся. Сунутся раз, сунутся два, да и махнут рукой. Ребята с юга вернулись, говорят, погромщикам там не сахарно приходится. Гномье им под зад дало, так что они теперь всю силу туда кинут, не до возни с «сочувствующими» будет!

– Зато потом отыграются, – прошептала Флейта, внимательно рассматривая громоздкое сооружение, перекрывшее улицу.

Такую огромную и, по большому счету, бесполезную кучу мусора ей приходилось видеть впервой. Одно дело сдерживать сотню-другую ослепленных ненавистью горожан и совсем иное – противостоять всем тем, кто не «нарезвился» на юге. Многотысячный поток смял бы редут, как бурная река сносит ветхую запруду.

– Нечего загодя думать, будет день, будет видно, – прервал раздумья девушки голос Милгара. – Вы-то куда? Чего у старика в домишке не отсиделись? Дела какие, или боевой дух вдруг взыграл?

– Вдруг только пузо взыгрывает, вот тогда и дух начинается, – назидательно произнес гном. – А у нас дела, кои никого, окромя нас, не касаются!

– Не касаются, так не касаются, – пожал плечами тут же потерявший интерес к продолжению разговора Милгар.

Главарь ополчения оружейников отвернулся и продолжил руководить строительством самодельного редута.

– Зря ты так с ним. Зачем человека обидел? – принялась отчитывать гнома Флейта, как только они перелезли через баррикаду и удалились шагов на двадцать от передового дозора.

– Как «так»? – огрызнулся гном, но потом все-таки решился объяснить причину своего странного поведения. – Осерчал я, на глупость его непросветную разозлился, хотя и не один он здесь такой…

Пархавиэль ускорил шаг и загнал мысли о Милгаре в дальний угол сознания, чтобы Флейта не могла добраться до них. Зингершульцо чувствовал, что девушка неправильно истолкует их, и не хотел искушать судьбу, давая повод к новым препирательствам и упрекам. Гном не мог толково объяснить человеку, прожившему всю жизнь в городе трусливых эгоистов, где жизнь течет по крысиным законам и где каждый всегда за себя, что выжить среди полчищ врагов можно только держась вместе, сжавшись в кулак и упорно пробиваясь сквозь их несметные ряды.

Милгар совершал ошибку, шел по пути, по которому до этого брели многие, по пути глупой геройской смерти. Вместо того чтобы повести своих людей на юг и, преломив врожденную неприязнь к гномам, вместе с ними защищать Цеховой квартал, порядок и спокойствие жизни в нем, он решил оборонять только свою округу, маленький мирок из нескольких цеховых корпусов и домиков.

«Ну почему, почему все хорошие, порядочные люди и гномы слепы как пещерные малаги, живут сами по себе и не могут понять прописных истин, а тем временем отпетые мерзавцы и подонки сколачивают шайки и банды, порой разрастающиеся до королевств?» – негодовал гном и одновременно пугался своих собственных мыслей. Он должен был научиться жить в этом мире, приспособиться к нему, а не тратить впустую время на поиски правды и эфемерной справедливости, спящих где-то в глубокой пещере вечным сном.

Еще не успев дойти до перекрестка, путники услышали приближающиеся шаги. Почти одновременно и гном, и девушка шлепнулись на грязную землю и отползли к забору. Из-за углового дома показалась группа вооруженных луками эльфов. Высокий командир в сером плаще бойко отдавал команды своим соплеменникам. Эльфы двигались быстро и бесшумно, разбегаясь по крышам и чердакам, закуткам и темным подворотням. Буквально через миг на улице не осталось никого, даже командира.

– Это что еще за представление? – поинтересовался гном, не упустив возможности прижаться к Флейте поближе.

– А я почем знаю? На погромщиков вроде не похожи, да и «сочувствующими» не назовешь. Поглядим – увидим, что остроухие удумали. Только ты уж из канавы не выпрыгивай, когда потеха начнется, у нас свои дела!

– Поглядим, – буркнул гном, надеявшийся, что все-таки сможет удержаться от очередного безрассудства.

Ответ на вопрос приехал на двух подводах. На одной сидела дюжина вооруженных людей, а вторая была доверху загружена краденым добром. – Падальщики, – прошептала Флейта на ухо гному, – пока дурачье орет да за гномами по городу носится, эти ребята дома побогаче громят. Вишь, сколько уже набрали!

Пархавиэль облегченно вздохнул. Желание вмешиваться в чужие дела отпало. Даже когда вокруг засвистели стрелы, и люди, как перезрелые яблоки, западали с телеги, гном спокойно лежал в грязной жиже и невозмутимо наблюдал за разворачивающимся действом. Одно ворье било других, на гномьей душе стало теплее и уютнее.

На отстрел метавшихся возле телег бродяг у эльфов ушло не больше минуты. Лучники вышли из укрытий только тогда, когда последний из падальщиков испустил дух. В его груди торчало восемь стрел. Нападавшие не стали обыскивать трупы и даже не оттащили мертвые тела к обочине, сели на телеги и поехали дальше: искать новые жертвы, а может быть, делить награбленное добро.

– Пошли, – скомандовал гном, бойко поднявшись из лужи и засеменив на коротеньких ножках.

– Ты бы хоть отряхнулся! – сделала внушение Флейта, догнав его через какое-то время.

– Само отлипнет, когда подсохнет. – Пархавиэль был явно не в настроении выслушивать наставления.

В отличие от слов оракулов, которые почему-то имели обыкновение не сбываться, предсказание гнома оказалось верным: грязь засохла и отпала от его бороды, как только они оказались на площади посреди дымящихся руин догоревшего и обрушившегося здания миссии.

Цеховой квартал был безлюден. Жители ушли, ушли туда, где все еще бушевало пламя и в утреннее небо вздымались черные зловещие клубы дыма. Чем дальше шли путники на юг, тем виднее становилось зарево и тем больше было окоченевших трупов, хаотично разбросанных по мостовой. Сначала они натыкались только на изувеченные тела гномов: затоптанных и поднятых на вилы, подожженных и растерзанных толпой, но потом среди застывших в неестественных позах фигур все чаще и чаще встречались люди. Холодная и бесстрастная вечность потушила их праведный гнев и усмирила боевой пыл.

Обшитая железом дверь не открывалась. Колдовство Флейты с отмычкой не помогло, хотя девушка старалась изо всех сил, ворочая попеременно взад и вперед, влево и вправо тонким длинным штырем с крючком на конце. Замок оказался или ржавым, или очень хорошим, что в принципе было все равно. Причина неудачи никак не влияла на плачевность результата. Они находились в запертом подвале, а из темного подземного прохода в любой момент могли вынырнуть разгоряченные азартом погони преследователи.

– А все ты виноват! – Девушка перевела дух после усердных, но бесполезных трудов и приступила к излюбленному занятию капризных девиц и престарелых домохозяек: обвинению мужчин в своих неудачах. – И зачем я только тебя послушалась? Чердаками нужно было уходить, чердаками, так нет, его в подвал черти понесли! Вот и сиди теперь на старом тряпье и позапрошлогодней свекле, жди, когда гости пожалуют!