Сердце морского короля - Дана Арнаутова

— Забудь о деньгах, дитя мое, — сказал ей теплый и родной голос. — Я не столь властен над судьбами и плотью, как великие боги жизни. Но неужели ты думала, что я брошу свою жрицу? Твой путь к свободе был долог и труден. И я счастлив, что ты прошла его с честью. За века мой храм забыл простую истину, что лежала в его основании. Мы служим добру и справедливости. А это редко приносит деньги… Не беспокойся, дитя, я сам напомню старшим жрецам об этом и сообщу о твоей судьбе. Храм отпустит тебя, гордясь, что ты была его частью. Отныне ты не моя жрица, но стражем быть не перестанешь, пока в твоей груди бьется сердце, полное доблести и верности. А уж где оно бьется, на суше или в море, какая разница? Ты сама сказала когда-то, что твой бог с тобой, где бы ты ни была. Поэтому я не прощаюсь. Я отпускаю тебя, но не как невольницу, получившую свободу, а как ребенка, повзрослевшего и покинувшего родительский дом. Долгого и славного тебе нового пути…

Голос исчез, и Джиад почувствовала, как у нее защипало глаза. Но в море слез все равно не видно, и она, не стыдясь, потерла глаза рукой.

— Джи…

Алестар обнял ее за плечи осторожно, словно опасался, что Джиад отпрянет или одернет его. И было так странно понимать, что можно больше не скрывать ничего! Даже желания принять эти объятия и прижаться в ответ.

— Ну что ж, вот и закончилась история раздора между Морем и Землей! — весело и звонко сказало Всеядное Жи. — А обо мне как всегда никто не подумал! Ладно, я само себе обеспечу обещанный подарок! Но осталось еще одно маленькое незавершенное дело. Не люблю, когда обижают тех, кто меня призвал. И подлецов с лицемерами не люблю. А уж тех, кто мне алтарь портит…

Рыжеволосый мальчик шагнул к Джиад с Алестаром, но посмотрел мимо них туда, где на песке рядом с телом Невиса лежали связанные Риалас и Кариша. Побледнев, они не шевелились, умоляюще глядя то на Алестара, то на Всеядное Жи, вряд ли понимая, кто это…

— Вы никогда не приносили мне жертву и ни о чем не просили, — задумчиво сказало божество жизни. — И можно было бы оставить вас на правосудие тех, кого вы убивали и предавали. Но зачем портить им праздник? Ведь придется осуждать вас на смерть или изгнание… А вы всего лишь действовали в соответствии с вашей природой, верно?

— Милосердия, господин! — выдохнул Риалас, первым что-то сообразив.

— Милосердия… — проскулила Кариша.

— Милосердия? — удивилось Жи, высоко подняв рыжие брови на веснушчатом мальчишеском лице, и Джиад вдруг стало страшно. — Это не ко мне! Вы часто видели милосердную жизнь? Я там, где сильные поедают слабых, где болезни, наводнения и вулканы губят без разбора, где те, кто совершил промах, обречены. А иногда обречены и те, кто промахов не совершал. Жизнь не милосердна! Она жестока, несправедлива и коварна! Но иногда… иногда я тоже хочу поиграть. Опять же, редко смертные балуют меня таким представлением, как сегодня. Сыграю и я с вами.

Оно хлопнуло в ладоши, и ремни, спутывающие этих двоих, бесследно исчезли.

— Господин… — тихо начала было Санлия, но Жи холодно ее прервало:

— Нет. Не проси о милосердии. Эти двое никого не пощадили. Я простило бы их, убивай они ради спасения и выживания. Это мой закон, и это правильно. А они оскорбили меня, погубив столько моих созданий ради такой мерзости, как власть и зависть! Эй, вы двое! — окликнуло оно Риаласа и Каришу. — Вся ваша жизнь была фальшивкой. Но если в вашем сердце найдется хоть немного любви, я вас пощажу. Вы же избранные и запечатленные! Вы не можете не любить друг друга, верно? И причинить друг другу вред вы тоже не можете. Но ваше запечатление… — Жи повело в воде рукой, словно что-то сдергивая с Риаласа и Кариши, и с торжеством заявило: — Больше не работает! Забавно, да?

— Т-т-ты… — заикаясь, проговорила Кариша, с ненавистью глядя на Риаласа. — Ты всегда любил ее, а не меня! Почему? Чем я хуже?! Эту тихоню все любили! За сладкие улыбки, за услужливость, за красоту ее проклятую… Почему все ей?!

— Потому что она лучше, — процедил Риалас, будто не замечая никого вокруг и глядя на Каришу с отражением ее ненависти в глазах. — Умнее, красивее, нежнее, чем ты! Я думал ее заменить тобой, а ты ее бледная тень, отражение в луже! Ты все испортила! Ты убила моего отца, и теперь я не стану королем!

— И не стал бы! — завизжала Кариша, протягивая к нему руки со скрюченными пальцами. — Какой из тебя король? Это я делала все для нашего будущего! Лгала, убивала, травила, воровала эту проклятую чашу, напускала на принца Дыхание Бездны, чтобы король остался без наследника, и ты мог взять его трон. А ты только принимал это! И слушал своего безумного отца! Ты слабый, слабый, слабый…

Они кричали и верещали, выплескивая оскорбления. Иреназе вокруг потрясенно молчали, только Санлия уткнулась в плечо Лилайну, всхлипывая, и Джиад ее бы точно не осудила. А двое бывших возлюбленных на глазах превращались во что-то жуткое. Руки и ноги Риаласа вытянулись, раздвоились и растроились, став щупальцами. Глаза на плоском лице выпучились, голова увеличилась — и вот уже по песку пополз огромный спрут-маару. А навстречу ему прянула такая же огромная плоская мурена, которой стала Кариша.

— Гадость какая, — тихо пробормотал Алестар, а Лилайн обнял Санлию, закрыв ее лицо рукавом.

Странный короткий треск от маару, слабое шипение мурены… И бывшие иреназе вцепились друг в друга в жуткой молчаливой схватке. Маару давил и рвал мурену щупальцами, та полосовала его ядовитыми зубами. И оба, сплетясь в отвратительном подобии объятий, еще какое-то время содрогались, а потом затихли. Еще минуту на песке рядом с телом Невиса валялись отравленный маару и удушенная мурена, а потом и они медленно растаяли без следа.

— Жизнь долго терпит, но никогда не прощает, — тихо, но торжественно сказало Всеядное Жи, и Джиад увидела, что Мать Море и Мать Земля безмолвно и незаметно исчезли, а Арена вернулась к обычному виду. — Помните об этом. Не в моих силах вернуть погибших, таков, увы, вечный круговорот между мной и другим Всеядным, с которым рано или поздно познакомится каждый из вас. Но все, кто еще живы, не умрут от ран, это мой дар вам и им. Жизнь продолжается. Что бы ни случилось, как бы ни было больно и страшно, не забывайте об этом. И однажды я вам обязательно улыбнусь.

Оно и в самом деле улыбнулось озорной мальчишеской ухмылкой, а потом Джиад моргнула, будто что-то попало в глаз, и оказалось, что Всеядного Жи уже нет рядом.

Алестар крепче обнял Джиад за плечи и устало сказал:

— Ну вот, боги оставили нас в покое. Очень великодушно с их стороны. Дальше мы уже сами разберемся…

Первые дни после нападения сирен Акаланте зализывало раны. Погибло несколько десятков иреназе, и жертв было бы гораздо больше, если бы не Ираталь с Эргианом. Кариандец оплакивал погибшего друга, и Джиад видела холодную, как зимнее море, тоску в его светло-серых глазах, которая лишь на время уходила, когда он помогал Алестару или разговаривал с Даголаром, тоже скорбящим по брату. Джиад почти не знала погибшего Реголара, но достаточно уже знала самого Эргиана, чтобы понимать, как дороги бывшему принцу Карианда его немногочисленные друзья.