Корпоративное бессознательное - Александр Андронин

Он на заводской территории. Всё это время он бежал вдоль рельс – самый очевидный маршрут, непростительная глупость. Кеорт добрёл до вагонов пролез между ними, прижав капающий кровью страшный комок к груди, чтобы оставлять поменьше красных следов. Увидев длинную лужу, пошёл по ней – так кровавый след растворится в воде. Свернул к развалинам, неловко перелез через них, поскальзываясь на дрожащих ногах. Он не слышал погони за спиной. Его потеряли в тумане – а может, всё заглушал бешено колотящий в уши пульс.

Кровь стекала по кирасе, капала на штаны. Кровотечение сильное, нужно срочно перевязать руку. Идти становилось всё тяжелее, временами накатывало головокружение.

В тумане впереди раздался повторяющийся грохот, по асфальту прошли толчки. Кеорт направился туда. Через несколько шагов в белой пелене начала вырисовываться громадная движущаяся тень; она поднималась, разрывая туман, и резко опускалась, долбила во что-то невидимое, сотрясая землю. Движение не прекращалось. Пройдя ещё пару метров, Кеорт увидел большую дробилку для руды: поршень ходил вверх-вниз между опор, рабочая часть ударяла по пустой неподвижной ленте конвейера. Словно почувствовав его присутствие, дробилка замерла. Бессмысленная работа прекратилась так же неожиданно и непонятно, как началась.

Кеорт огляделся. Там, откуда он пришёл, осталось несколько крупных пятен крови, отмечающих его путь. Он сделал шаг к ним, собираясь растереть их подошвой, затоптать в грязь, но передумал и пошёл направо от дробилки, стряхивая с растерзанной руки багровые капли, изо всех сил стараясь не кричать. Он провёл кровавый след до лужи, такой большой, что её края терялись в тумане. Прижав руку к груди, он быстро вернулся обратно к дробилке, спрятался за широкой опорой и стал ждать.

Они появились оттуда, откуда пришёл он, по следу из его крови, как натасканные гончие. Четыре человека остановились в нескольких шагах от дробилки. Поглядели на неё, задрав головы. Один отвернулся, проследил глазами след красных капель на асфальте, указал на него остальным. Двое кивнули. Третий продолжал смотреть на дробилку. Опустил глаза, обвёл взглядом ленту, кучу пустой породы, посмотрел на опоры. Кеорт левой рукой неловко потянулся к автомату.

С визгом включился электромотор, молот дробилки оглушительно ударил в ленту. Трое преследователей отскочили, один нелепо подпрыгнул на месте. За грохотом было слышно, как все четверо рассмеялись. Опора под спиной Кеорта сотрясалась от ударов, толчки остро отдавались в руке. На глаза начали наворачиваться слёзы. Наконец смотрящий на дробилку махнул рукой, всё ещё улыбаясь; они пошли по следу в сторону большой лужи и вскоре растворились в тумане.

Дробилка замолчала, молот завис в воздухе. Кеорт с трудом встал и побрёл в руины, удаляясь от преследователей.

Ноги плохо держали его. Голова кружилась, воздух входил в лёгкие с каким-то влажным бульканьем, стало трудно дышать. Кеорт забрался в разрушенный дом, от которого остались одни стены, сел и с содроганием поднёс к лицу кровавый комок, в который превратилась правая кисть.

Обе пули прошли навылет. Кисть не оторвало начисто, как он подумал в панике, но она представляла собой обильно истекающее кровью месиво из переломанных костей и разорванной плоти. На выходе пуля вырвала из ладони огромный кусок мягких тканей; кисть разорвало почти пополам, между средним и указательным пальцами осталась только узкая полоска плоти. Пальцы страшно торчали в разные стороны.

Локтевая и лучевая кости перебиты, судя по неестественному положению руки. Правая рука теперь никуда не годится, она словно побывала под дробилкой для руды. Кровь сворачивается, свёртываемость сейчас существенно повышена благодаря коагулянтам, которые выбрасывает в кровь медицинский модуль в основании черепа. Анастетик подавляет боль, а амфетамин играет роль стимулятора, позволяя двигаться, а не валяться в агонии.

Сейчас в его крови творится настоящий фармакологический кошмар. Но его и это не спасёт, если не перевязать руку и не наложить жгут.

Кеорт кое-как отстегнул кирасу, стащил её, положил перед собой. На спинной части обнаружилось то, что он меньше всего хотел увидеть.

Пулевое отверстие. Трещины разбегаются вокруг. Оно как раз там, куда его так сильно толкнуло, когда он выбегал из сгоревшего цеха.

Он завёл левую руку за спину и дотянулся пальцами до правого бока. Куртка на спине оказалась влажной. Он всё ещё надеялся, что она промокла от пота или тумана, но надежда улетучилась, как только он посмотрел на свои пальцы.

Кровь. Полостное ранение. Ему пробило лёгкое. Поэтому так трудно дышать. Выходного отверстия в груди нет, пуля осталась внутри. Он закашлялся, вытер губы тыльной стороной ладони. На коже осталась размазанная красная полоса.

Приступ свистящего кашля согнул его пополам. Кашляя, он выплевывал пенящуюся кровь и какие-то сгустки – может, это была полусвернувшаяся кровь, может, фрагменты легкого.

Это гораздо хуже, чем изувеченная рука.

Кеорт стянул с себя куртку. Вытаскивая разорванную кисть из рукава, едва не заорал в голос. Долго мучился, пытаясь оторвать правый рукав, навалившись коленями на куртку и дёргая его левой рукой, так и не справился и просто намотал на руку всю куртку целиком, затянув рукав повыше локтя. Надев кирасу, он затянул ремни как можно туже, чтобы она хоть как-то выполняла функцию повязки вокруг перебитых рёбер.

Листок с картой он оставил в нагрудном кармане куртки, убедившись, что он выше локтя и его не запачкает льющая из разорванной ладони кровь.

Из-за туго затянутой кирасы рана в спине начала болеть, но без этого было нельзя: открытое ранение грудной клетки чревато пневмотораксом – через дыру в спине воздух попадает в плевральную полость, мешая лёгкому работать. При каждом неосторожном вдохе есть вероятность, что лёгкое спадётся. Или при очередном приступе кашля. Натянутая куртка от этого не спасёт, и кровотечение тоже не остановит, но давящая повязка всё равно нужна хотя бы потому, что пуля скорее всего сломала ему рёбра.

Боль постепенно сменялась отупением, и он уже не был уверен, что именно он чувствует. Медмодуль накачивал его анастетиками и амфетамином, и это было необходимо даже с учетом того, что чрезмерная доза может загнать его в кому.

Надо идти к «Харону». Надо встать. Встать.

Он захлопал глазами. На мгновение ему показалось, что он задремал и ему только приснилось, как он только что себя перевязывал. Он поднялся, держась за стену, взял автомат и увидел глубокую вмятину на казённой части. Скорее всего, её оставила та же пуля, которая разорвала ему руку.

Кеорт попытался передернуть затвор левой рукой, зажав винтовку коленями – затвор дошел до середины и застрял намертво. Кеорт положил испорченный автомат прямо в грязь, вынул из кобуры пистолет. Обильная кровопотеря, пробитое лёгкое, изувеченная рука. С чем бы он ни остался, надо дойти. До «Харона». А потом до Центра. Он вышел из разрушенного дома, наугад выбрал направление и пошёл.

Рука постепенно успокаивалась, одуряющая боль сменилась тупыми толчками, повторяющими ритм сердцебиения. Кровь почти не капала с влажного лубка, который теперь был у него вместо правой руки. Возможно, он затянул рукав на предплечье слишком сильно. Может развиться гангрена, если надолго лишить ткани кровотока, но, скорее всего, с рукой уже можно попрощаться в любом случае. Если вообще останется жив. Он закашлялся, остановился переждать приступ и пошёл дальше, стараясь не делать глубоких вдохов.