Девятьсот часов неба. Неизвестная история дирижабля «СССР-В6» - Алексей Белокрыс

Комиссия считает, что пожар начался в пассажирской гондоле вследствие нахождения там накалённых каталитических печей, развороченных во время удара, паров грознен. бензина и эфира от запасов, находившихся в гондоле, от короткого замыкания электропроводки при ударе и от невыключенных моторов /два мотора выключены не были/.

Экипаж был подобран неправильно.

В состав экипажа были включены к-ры других кораблей, которые до этого полёта не имели отношения к дирижаблю СССР В-6, и в которых в данном полёте особой нужды не было.

Командование дирижаблем было возложено на тов. ГУДОВАНЦЕВА и ПАНЬКОВА, между которыми были ненормальные служебные и личные взаимоотношения.

Имевшая место 6 февраля 1938 г. магнитная буря существенного влияния не оказала на работу магнитного компаса, а радиополукомпасом дирижабль не пользовался.

Материальная часть дирижабля во время полёта по маршруту от Москвы до места катастрофы работала удовлетворительно и не является причиной катастрофы.

Таким образом, комиссия установила, что основными причинами, приведшими к гибели дирижабль СССР В-6, являются:

1. Плохая подготовка и организация полёта со стороны Управления воздухоплавания, выразившаяся:

а/ в отсутствии штурманской подготовки;

б/ [в] отсутствии проверки готовности всех служб корабля;

в/ ряд участников полёта узнали о своём участии в данном полёте за несколько часов до отлёта;

д[289]/ на экипаж были возложены несоответствующие функции /заготовка продуктов, обмундирования и розыск карт/.

2. Нарушение элементарных правил воздухоплавания:

а/ полёт ночью в неизученном районе на недопустимо низкой высоте – 300–350 мтр.;

б/ отсутствие должной дисциплины экипажа: уход к-ра т. ГУДОВАНЦЕВА из кабины управления в то время, как 2-й к-р т. ПАНЬКОВ стоял на штурвале высоты;

в/ отсутствие постоянного наблюдения вперёд при плохой погоде и при обледеневших окнах;

г/ хранение в пассажирской гондоле грозненского бензина и эфира вместе с каталитическими печами.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИССИИ: (подпись Кирсанова)

ЧЛЕНЫ: (четыре подписи)

ПРЕДЛОЖЕНИЕ КОМИССИИ:

1. Пересмотреть организацию работы Управления воздухоплавания ГУГВФ с точки зрения чёткости и ясности в организации лётной службы.

2. Необходимо срочно приступить к изысканию и созданию воздушной трассы Ленинград – Петрозаводск – Мурманск.

3. Форсировать получение промышленного гелия для нужд гражданского и военного флота.

4. Создание специальной радио-телеграфной аппаратуры, экранированной от влияния электро-магнитных бурь, и изучение северного сияния.

5. Создание надёжного авиационного двигателя.

6. Расширение сети службы погоды Кольского полуострова.

7. Полная корректировка карт Кар. [Карельской. – А. Б.] АССР и всего Кольского полуострова.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИССИИ: (подпись Кирсанова)

ЧЛЕНЫ: (четыре подписи)

5 экз.

оз

16/II-38 г.

Экземпляр № 1 – Зам. пред. СНК СССР т. Микоян

– " – № 2 – НКВД СССР

– " – № 3 – Н-ку ГУГВФ

– " – № 4 – Инспекции ГУГВФ

– " – № 5 – Мурм. окр. тройка[290]

РГАЭ, ф. 9574, оп. 1, д. 180, лл. 5–12

ВОПРОСНИК

члену экипажа дирижабля СССР В-6 В. И. Почекину

Вопрос: В качестве кого вы принимали участие в полёте.

Ответ: Участие я принимал в качестве 4-го помощника командира.

Вопрос: Когда вы узнали о полёте и его задаче. Когда и от кого вы получили задание на полёт.

Ответ: О полёте я узнал 4/II ночью. Вернее, о его предположении я мог знать и раньше, т. к. когда мы прочитали в газетах сообщение о том, что на льдине у Папанина очень плохо, то я и тов. Кулагин и тов. Коняшин решили написать письмо тов. Сталину с предложением использовать дирижабль. К этому мы привлекли ещё целый ряд товарищей: Дёмина, Гудованцева, Устиновича, Новикова, и письмо тов. Кулагин отвёз в ЦК. 4/II ночью я работал по кораблю, т. Гудованцев приехал и сказал, что полёт состоится.

О том, что я иду в полёт, я узнал от командира 5/II днём, когда он всех собрал. До этого я точно не знал, пойду или нет, т. к. я был с другого корабля, и на этот корабль был переведён для совершения полёта в Новосибирск и обратно, но он не состоялся, т. к. корабль по нашему предложению пошёл на Мурманск. Вообще же я предполагал, что участвовать должен, т. к. я в экипаже, да и вообще в Эскадре был единственным специалистом по матерчатой части и хорошо знал это дело. Конечно, это должен был учитывать командир Гудованцев, об этом мне также сказал пом. к-ра Дёмин. Кроме того, когда я встретил 4/II т. Харабковского, то в разговоре со мной о том, как мы готовимся, он мне сказал, что я в полёт пойду.

Вопрос: Что вами было проделано для подготовки к полёту.

Ответ: На мне лежала ответственность подготовить и проверить всю матерчатую конструкцию корабля, что я и проделал. Кроме того, я руководил всеми работами в цехе № 2 завода № 207 по изготовлению всевозможных приспособлений для подъёма папанинцев на корабль. Я давал указания и КБ, и в цехе, как и что нужно изготовить из всех приспособлений.

Вопрос: Были ли у вас какие-либо сомнения в материальной части дирижабля или в вопросах обеспечения полёта. В чём они выражались и кому вы их высказывали.

Ответ: Сомнений у меня в плохом состоянии матчасти не было: матчасть была в полной исправности, мы её хорошо приготовили к новосибирскому полёту. Я только на совещании обратил внимание командира т. Гудованцева на то, что неплохо бы было усилить матерчатую конструкцию у узлов шарниров кормового развития – он сказал, что это верно. Инженер завода № 207 т. Пятышев со мной осмотрел эти узлы и сказал, что это не столь обязательно, т. к. эти места достаточно прочны, но мы всё же решили поставить специальные лапки; мы их разработали, и цех № 2 изготовил, но утром 5/II командир Гудованцев сказал, что ставить их лишнее: они ничего не дадут, и к тому же нет времени. Мысль о том, что эти лапки лишние, высказал и корабельный инженер В-6 т. Устинович.

Вопрос: Опишите, как работала материальная часть в полёте.