Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

61. «Сирота небось, сынок? Примерь, может, дедовы подойдут». Обложка журнала «Крокодил» (1977 год, № 16)

Следовательно, именно социалистический режим сделал возможным расслоение внутри «крутой тусовки». Внутренние законодатели мод работали в условиях внешних ограничений. Крутизна возрастала по мере недоступности, и поэтому самыми крутыми в Москве были люди, которые могли достать наиболее дефицитные товары. Баски, как солист «Рубиновой атаки», находился высоко в рейтинге «крутых» — выше, чем те, которые покупали его поддельные джинсы, даже если они, в свою очередь, обитали в более высоких сферах, чем те, кто носил обычные советские джинсы или кто вовсе их не имел, а ходил в отглаженных брюках со стрелками. И все же Баски следовал внешним нормам, поскольку только «настоящие» западные джинсы подтверждали его статус в мире московского андеграунда. Но он был хиппи, поэтому переделал свои западные джинсы, нарисовав на них цветы и положив заплатки там, где были дырки. Джинсы не должны были выглядеть новыми и уж тем более они не должны были выглядеть, как будто их только что доставили с фабрики — западной или восточной. По мере того как все больше молодых людей в Советском Союзе становились обладателями джинсов — не без помощи находчивых предпринимателей-хиппи, — хипповская тусовка двигалась в сторону новой эстетики. Участники группы «Второе дыхание» — конкуренты «Рубинов» — не покупали свои джинсы на черном рынке. Они отправлялись за ними к метро «Проспект Мира» на хипповский флэт, туда, где Света Маркова по прозвищу Царевна-лягушка держала салон и ателье.

ХИППИ, СОЗДАЮЩИЕ ВЕЩИ

Света и Саша были эпицентром московской «крутости». Именно там создавались «хипповские вещи». Вместо того чтобы приписывать существующим предметам, таким как джинсы Levi’s, контркультурный смысл, советское, в первую очередь московское хипповское сообщество вскоре стало пытаться выразить свои идеи через производимые ими вещи[812]. Это очень соответствовало идеям многих западных хиппи, которые стремились объединить материальные формы и хипповские ценности, но также было созвучно ранним советским революционным идеям, когда художники-конструктивисты намеревались разрушить границы между вещами и людьми и, таким образом, между объектом и субъектом. Данное Кристиной Киер (Christina Kiaer) определение конструктивизма как практики, основанной на убеждении в том, «что субъект формируется в процессе использования объектов в повседневной жизни, а также в процессе создания их сферой производства», подходит и для описания производства хипповских вещей[813]. В действительности в идеях хиппи о производстве и материальной культуре вновь нашла отражение теория социалистических вещей Бориса Арватова, сформулированная им в 1920‐х годах. Тезис о том, что предметы не только должны быть полезными в процессе потребления, но и вносить идеологический вклад в процесс творчества, также находился в центре хипповского производства[814]. Это было еще более верно для производства в системе, где одежда во многом была формой сопротивления. Насколько я могу судить, советские хиппи не знали о радикальном переосмыслении вещей в революционные 1920‐е годы и не отождествляли это с аспектом массового производства и потребления (напротив, уникальность вещей была для них очень важным моментом), но они разделяли конструктивистскую фиксацию на вещах как активных агентах, а не как неживых предметах потребления.

Света Маркова и ее муж Саша Пеннанен считались основной творческой силой столичного хипповского стиля благодаря Светиному швейному мастерству и поддержке ее мужа-архитектора, рисовавшего для нее выкройки. Сами они прекрасно осознавали свою роль законодателей мод на московской хипповской сцене и сознательно обозначали и пересматривали условия принадлежности к сообществу[815]. Пока Баски и его друзья фальсифицировали джинсы, а Солнце приторговывал западными шмотками (хотя, по свидетельству его младшего брата, даже он научился шить)[816], Света и Саша были готовы экспериментировать с преобразованием и, безусловно, с отказом от готовых западных образцов. В отличие от людей из тусовки Солнца, Света и Саша пришли в хиппи не через подражание легендарным рок-музыкантам. Хотя Саша был серьезным и хорошо осведомленным поклонником рока и занимался со своим другом Виктором Семеновым профессиональной записью музыки и распространением кассет, он всегда больше интересовался экспериментами с модой и предметами, определяющими стиль. В юности Саша считал себя стилягой — как и дизайнер и художник-перформансист Андрис Гринбергс, который был основоположником хипповской моды в Риге. Оба они последовали духу времени и перешли к хипповскому стилю. В своих рассказах они подчеркивали, что прежде всего их привлек эстетизм внешнего вида хиппи[817]. Примечательно, что эти новаторы в сфере вещей инстинктивно увековечили свое личное путешествие к стилю, используя визуальные средства для записи различных этапов. Гринбергс снял несколько фильмов о хеппенингах, которые устраивали он и его друзья-хиппи, уделяя большое внимание стильным атрибутам и одежде. Его первый фильм о собственной свадьбе на пляже Юрмалы содержит сцены обнажения и настоящего секса. Второй фильм, «Автопортрет», демонстрирует, как его самого определяет создаваемая им красивая одежда, в которой Гринбергс появляется в различных сценах — когда на нем или его друзьях действительно хоть что-то надето[818]. Саша и Света также фиксировали свой стиль на тщательно срежиссированных фотографиях, понимая материальную культуру как перформативную. На фотографиях они позируют, играя определенные «роли», выстраивая нарративы, соответствующие их внешнему облику. Они смотрят прямо в камеру, пристально и без улыбок. Они скрывают любые приметы времени и места, играя со зрительским восприятием времени. Они позируют на ступеньках и холмах. Они двигаются так, чтобы подчеркнуть свою «несоветскость».

Из того, как Саша сейчас вспоминает их хипповские дни, можно понять, насколько пристальным было их внимание к изображениям. Его устные и письменные воспоминания пестрят «памятными кадрами», вокруг которых закручиваются истории[819]. Именно это внимание к визуальному и его повествовательной силе позволило им уловить значение хипповской одежды намного раньше и сильнее, чем это сделали юные хиппи, тусившие на улице Горького и ориентировавшиеся на западную моду. Света использовала свою комнату в квартире, где она жила с мамой, в качестве и дневного ателье, и вечернего светского салона, каждую ночь собиравшего несколько десятков богемных молодых людей. Это означало, что как сами физические вещи, так и идеи, которые несла хипповская одежда, стремительно распространялись в сообществе. Это также нарушало все границы между образом жизни, идеологией, материальностью и альтернативной экономикой, превращая всех в равноправных участников создания мира хиппи. По всем свидетельствам, сшитая Светой одежда была достаточно дорогой, чтобы приносить ей хороший доход (среди ее клиентов были не только хиппи, но и некоторые светские фигуры, включая певицу Аллу Пугачеву, а также жены партийной номенклатуры[820]).