Холокост. Новая история - Лоуренс Рис

Эта стратегия сработала. 4 мая 1945 года германские войска в Дании капитулировали, а 21 мая оставшегося в Копенгагене Беста арестовали. В 1948-м датский суд приговорил его к смертной казни, однако после апелляций приговор был изменен на 12 лет тюремного заключения. Уже в 1951 году Беста освободили «по состоянию здоровья» (кстати, после этого бывший эсэсовец прожил еще 38 лет). Он вернулся в Германию и стал работать по гражданской, так сказать, специальности — в юриспруденции. В 1969-м Беста снова арестовали, на этот раз по обвинению в причастности к массовым убийствам на территории Польши. Польское правительство потребовало выдать его как виновного в военных преступлениях и создании айнзатцгрупп. За этим мог последовать только смертный приговор, но правительство ФРГ в просьбе отказало, мотивируя это опять же плохим состоянием здоровья бывшего обергруппенфюрера. В августе 1972 года Вернер Бест был освобожден из-под стражи и снова занялся решением юридических вопросов.

Однако полагать, исходя из примера Дании, что патриотизм и сопротивление воле оккупантов являются самыми важными факторами, определяющими, сколько евреев выжило в той или иной стране, было бы ошибкой. Значим тут среди прочего другой компонент — насколько велико в каждом конкретном случае было желание нацистов разыскивать и депортировать евреев. Эту мысль подтверждает изучение судьбы греческих евреев. В Греции за время войны погибло почти 80 процентов из 70 000 живших там евреев22, и в основном это объясняется тем, что здесь, в отличие от Дании, немцы были решительно настроены уничтожить все еврейское население.

Немцы вошли в итальянскую зону оккупации Греции в сентябре 1943 года и сразу начали планировать массовую депортацию евреев. Это немедленно вызвало протесты со стороны греков. Предстоятель Элладской православной церкви архиепископ Афинский Дамаскин не только высказал немецким властям свое мнение, но и призвал всех священников укрывать евреев. С протестом выступили и преподаватели Афинского университета. Немцы в ответ закрыли университет и арестовали многих представителей духовенства.

Нельзя сказать, что антисемитизм совсем не был чужд греческому обществу — у еврейских общин среди греков друзей, на которых можно было рассчитывать, насчитывалось немного, но в целом греческие евреи пользовались сочувствием и поддержкой. Как утверждает один историк Холокоста в Греции, в массе своей греки оказывали помощь евреям, обращавшимся к ним23.

Самый широко известный акт неповиновения произошел на острове Закинф (Закинтос). Местный мэр и архиерей, получив от немцев указание представить список всех евреев, проживающих на острове, выдали им листок бумаги с двумя фамилиями — своими собственными. Греки-островитяне укрыли евреев в своих домах, и все они — 275 человек — остались живы. Мы не знаем наверняка, почему нацисты решили не преследовать евреев Закинтоса. Может быть, просто посчитали, что на острове их слишком мало, чтобы задействовать в розыске большие силы. И опять же решающую роль в спасении сыграло именно решение немцев не пытаться отыскать евреев. Произошедшее на Закинтосе стало знаменито тем, что местные евреи остались живы, но в Греции было гораздо больше случаев, когда, несмотря на ничуть не меньший героизм местных жителей, евреев все равно разыскивали и депортировали из страны.

Салоники с прилегающими к городу территориями, где показатель потерь еврейского населения оказался наиболее высоким, были в руках немцев еще с весны 1941 года. За время войны погибло около 95 процентов здешних евреев — 48 500 мужчин, женщин и детей. В отличие от многих других регионов Греции в Салониках евреи не сильно ассимилировались с местным населением. Здесь еще до войны существовали небольшие, но играющие в жизни общества важную роль группы, выступавшие против евреев, преимущественно преуспевающих бизнесменов, и немцы этим воспользовались24.

В Освенцим из Греции были депортированы около 55 000 евреев. Большинство из них сразу после прибытия пошли в газовые камеры, а среди тех, кто оставался жить в лагере, была очень высокая смертность. Греческие евреи, кроме всего прочего, плохо переносили суровый здешний климат…

Истории греческих и датских евреев в очередной раз показывают нам, что в разных странах нацисты не всегда одинаково подходили к «окончательному решению еврейского вопроса». Насколько велико было у немцев желание отыскивать и депортировать на восток евреев в каждом конкретном месте, а от этого напрямую зависело, скольким из них суждено погибнуть, определялось целым рядом составляющих — легкостью транспортировки, политическими последствиями депортации, степенью «расовой опасности», которую, как считали нацисты, представляли для них евреи той или иной страны, расстоянием от места их жительства до линии фронта и т. д.

Датские евреи, в отличие от греческих, почти все остались живы отчасти потому, что немцы по разным причинам решили не задействовать все необходимые ресурсы для предотвращения их бегства. Безусловно, следует отметить, что это ни в какой степени не умаляет мужество тех, кто помогал евреям Дании. Героизм бойцов Сопротивления этой страны восхищает нас и сегодня, но мы должны помнить и о мужестве греков, помогавших евреям в своей стране, — несмотря на то, что нацисты все-таки уничтожили многих, очень многих из них.

А узники самого большого лагеря смерти на территории Польши в это время стали планировать восстание. Эсэсовцам впервые предстояло столкнуться с вооруженным сопротивлением. Произошло это летом 1943 года в Треблинке. В месяцы, предшествовавшие немыслимому с их точки зрения событию, немцы считали, что все идет как нельзя лучше. На смену хаосу, царившему при Ирмфриде Эберле, давно пришел новый режим — порядок, порядок и еще раз порядок. И спокойствие, конечно. Прибывающие евреи ни о чем не должны были подозревать — так будет лучше для всех. «Немцы превратили платформу, на которую приходили эшелоны, в некое подобие деревенской железнодорожной станции, — говорит Калман Тайгман, член одной из рабочих команд Треблинки. — Были развешаны указатели: “Для пассажиров первого класса”, “Для пассажиров второго класса”, “Для пассажиров третьего класса” и “Зал ожидания”. Повесили даже табличку “Начальник станции”»25. Оскар Стравчинский, узник Треблинки, вспоминал и «украшательство» лагеря. «На видном месте, — писал он, — повесили неработающие часы с большим циферблатом — сантиметров семьдесят. Все эти декорации, понятное дело, были призваны дезориентировать прибывающих. Нужно было, чтобы у тех сложилось впечатление, что они прибыли на транзитную станцию»26. Самуэль Вилленберг, тоже узник лагеря, свидетельствует о хитростях, на которые пускались эсэсовцы. «Теперь евреи выходили на платформу спокойно. Но здесь, на этом небольшом участке земли, происходило величайшее убийство, которое когда-либо случалось в Европе да и вообще во всем мире»27.

Произошли в лагере и другие изменения. «Появились мастерские, — рассказывает Калман Тайгман, — где портные шили новую форму для эсэсовцев. Были мастерские, в которых работали металлисты, плотники, электрики»28.

С начала 1943 года эшелонов стало приходить все меньше, а в марте немцы начали реализовывать в Треблинке «операцию 1005» — план по уничтожению всех свидетельств массовых казней. Членов рабочих команд, в частности, заставляли раскапывать общие могилы и сжигать трупы, и они стали понимать, что лагерь может быть ликвидирован.