Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Что еще ты можешь там найти, если уж пойдешь?

– Какое-нибудь средство для передачи сообщений. Скорее всегогелиограф. А за карьером Молнии живет пастух или арендатор, которого ониподкупили и научили передавать дальше полученное сообщение или относить его вусловленное место. Но особого толку от этих сообщений не будет, не так ли?Ответные меры запоздают.

– Возможно, но пока еще не поздно их предпринять. И ты прав.Дети они или нет, но я волнуюсь.

– Говорю тебе, на то нет причины. Скоро я буду богат, а ты –просто купаться в золоте. Если захочешь, станешь мэром. Кто сможет остановитьтебя? Торин? Он ничтожество. Корал? Она поможет тебе вздернуть его на суку. Аможет, тебе захочется стать бароном, если возродятся эти титулы? – Он увидел,как блеснули глаза Раймера, и рассмеялся. Из колоды появился Матфей, и Джонасположил его рядом с двумя канцлерами. – Да, я вижу, тебе именно этого хочется.Драгоценные камни и золото – это хорошо, но до чего приятно, когда людиотбивают тебе поклоны, так?

– Им давно следовало заняться лошадьми. – Раймер не хотел уклонятьсяот темы.

Руки Джонаса застыли над разложенными картами. Эта мысль нераз приходила ему в голову, особенно в последние две недели.

– Как долго, по-твоему, можно считать сети, лодки и уловы? –спросил Раймер. – Им давно пора перебраться на Спуск, пересчитывать коров илошадей, заглядывать в амбары, изучать книги учета. Они уже две недели какдолжны перейти туда. Если только они уже не знают, что там найдут.

Джонас понимал, на что намекает Раймер, но отказывался в этоверить. Не мог поверить. Откуда такая скрытность в мальчишках, которые брилисьраз в неделю?

– Нет. В тебе говорит чувство вины. Просто они боятсячто-либо упустить, а потому ползут, как полуослепшие старики. Скоро онипоявятся на Спуске, и тогда счет пойдет на их сердца.

– А если нет?

Хороший вопрос. Наверное, придется избавиться от них,предположил Джонас. Устроить засаду. Три выстрела, и деток больше нет. Конечно,город будет скорбеть, мальчишек здесь полюбили, но до праздника Жатвы Раймерсможет удержать ситуацию под контролем, а потом хоть трава не расти. Однако…

– Я загляну на «Полосу К», – наконец выдавил из себя Джонас.– Один… не хочу, чтобы Клей и Рой тащились со мной.

– Отлично.

– Может, ты захочешь составить мне компанию?

Ледяная улыбка вновь искривила губы Кимбы Раймера:

– Думаю, что нет.

Джонас кивнул и вновь начал тасовать карты. Осмотр «ПолосыК» – мероприятие рискованное, но особых трудностей он не ждал… особенно еслипойдет один. В конце концов, они всего лишь мальчишки, да и уезжали обычно нацелый день.

– Когда я могу получить полный отчет, сэй Джонас?

– Когда у меня будет что сказать. Подгонять меня не надо.

Раймер вскинул руки:

– Прошу меня извинить, сэй.

Джонас кивнул, удовлетворенный ответом Раймера. Вскрылкарту. Петр, канцлер-ключник. Он положил карту в верхний ряд и долго смотрел нанее, поглаживая пальцами длинные седые волосы. Когда же он перевел взгляд слежащих на столе карт на Раймера, у того брови изумленно взлетели вверх:

– Ты улыбаешься.

– Да! – Джонас вновь начал тасовать карты. – Я счастлив! Всечетыре канцлера вскрыты. Думаю, что из этой игры я выйду победителем.

Риа Охотничья Луна принесла только раздражение. Планы ее неосуществились, а благодаря прыжку шестилапой твари она так и не узнала, в чемпричина. Этот молодой жеребчик, который скушал вишенку Сюзан Дельгадо, каким-тообразом не позволил ей обрить голову. Но каким именно? И кто он на самом деле?Риа все чаще задумывалась об этом, и любопытство ее нарастало вместе с яростью.Риа с Кооса не привыкла к тому, чтобы ее оставляли с носом.

Она посмотрела на Масти. Кот лежал у противоположной стены ине сводил с нее глаз. Обычно он предпочитал камин (ему нравился холодныйветерок, которым тянуло из трубы), но после того как она подпалила ему шкуру,перебрался к ящику для дров. И, наверное, правильно сделал, учитывая настроениеРиа.

– Тебе повезло, что ты еще жив, ворлок, – пробурчаластаруха.

Она повернулась к хрустальному шару, начала водить над нимруками, но он лишь светился розовым – образы внутри не появлялись. Наконец Риаподнялась, подошла к двери, распахнула ее, посмотрела на ночное небо. Светиласьуже большая часть луны, и на яркой поверхности четко проступала Охотница. Ей-тои достался поток ругательств, который Риа не рискнула выплеснуть на магическийкристалл (кто знает, что таится у него внутри и как он отреагирует на такиеслова). Дважды она ударила кулаком по двери, вывалив весь ругательный запас, незабыв даже те словечки, которыми обменивалась малышня, играя в дворовой пыли.Никогда еще ее не охватывала такая злость. Она отдала девушке приказ, а та, неважно, по каким причинам, не повиновалась. Пойдя против Риа с Кооса, эта суказаслужила смерть.

– Но не сейчас, – прошептала старуха. – Сначала ее вываляютв грязи, потом с головой искупают в моче, чтобы ею пропитались эти светлыеволосы, которыми она так гордится. Унизят… оскорбят… оплюют…

Она вновь ударила кулаком об дверь, на этот раз с такойсилой, что до крови ободрала костяшки пальцев. Злилась ведьма не только потому,что девушка не повиновалась приказу, полученному под гипнозом. Из-за этого Риане находила себе места и в таком состоянии не могла использовать хрустальныйшар на полную катушку. Он «включался» лишь на непродолжительные периодывремени. Пассы и заклинания не помогали. Она прекрасно знала, что слова и жесты– лишь способ концентрации воли. Именно на это реагировал магический кристалл –на сконцентрированную волю. А мысли об этой шлюхе и ее молодом любовникеотвлекали Риа, злили, не давали сосредоточиться на главном. Вот розовый туманвнутри шара и не рассеивался. Злость мешала ей увидеть сокрытое туманом.

– Как я смогу заставить его открыться? – спросила Риаженщину на луне. – Скажи мне! Скажи!

Но Охотница ничего ей не сказала, и Риа ушла в хижину,посасывая кровоточащие костяшки пальцев.

Масти увидел ее и забился в зазор между трубой и ящиком длядров.

Охотница начала «набивать живот», как говорили старожилы:даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. Передразличными заведениями вроде «Приюта путников» и на открытых верандах хозяйскихдомов на больших ранчо вроде «Рокинг Б» Ленджилла или «Ленивой Сюзан» Ренфрюначали появляться одетые в лохмотья пугала с набитыми соломой головами.Обязательно в сомбреро и с корзиной, наполненной дарами нового урожая в руках.Каждое пугало смотрело на пустеющие поля белыми, вышитыми стежками глазами.