Брачная ночь - Софи Кинселла

– Она не узнает.

– А вдруг?

– Ну… – Я судорожно сглатываю. – Ну и что же? В конце концов, я действовала в ее интересах. И не из каких-то корыстных побуждений, а от всего сердца…

– Это твое сердце подсказало тебе пустить в ход арахисовое масло, хотя ты и знала, что у твоей сестры на него аллергия? А если бы ее реакция оказалась слишком сильной? Если бы она умерла?

– Не умерла же… – неуверенно возражаю я.

– Не умерла, – соглашается он. – Но разве тебе наплевать, что твоя сестра будет всю ночь мучиться от боли?

– Не будет она мучиться.

– Как ты можешь знать такие вещи? Ты что, врач?.. – Он на мгновение прячет лицо в ладонях, потом снова поднимает голову. – Ладно, допустим, ты знаешь, что делаешь, и на этот раз все обойдется – по крайней мере, физически твоя сестра не пострадает. Но… неужели ты готова рисковать вашими с нею отношениями? А ведь именно это случится, если Лотти все-таки узнает, какую грязную шутку ты с ней сыграла!

И снова в комнате повисает тишина, хотя сказанные им слова как будто все еще мечутся в пространстве, отражаясь от дымчатых зеркал. Это резкие, обвиняющие слова, и я чувствую себя так, словно оказалась вдруг на ледяном сквозняке. Обволакивающая, теплая атмосфера тонкого эротизма, в которой я купалась всего минуту назад, исчезла, и я оказалась одна в холодном и пустом пространстве. Я еще пытаюсь отыскать какие-то аргументы, чтобы возразить Лоркану, но ничего не нахожу: пусто и холодно не только вокруг, но и внутри меня. В этой пронзительной пустоте нет ничего, на что можно было бы опереться, и я испытываю… нет, не стыд и даже не досаду, а одно лишь бесконечное разочарование. Я так рассчитывала, что он меня поймет. Одобрит. Может быть, даже похвалит. А вместо этого…

– Что это за чушь с Неудачным Выбором? – внезапно спрашивает Лоркан. – Помнишь, ты говорила?.. Что это за глупости?

– Почему – глупости? – спрашиваю я довольно враждебным тоном. Что он в этом понимает?! В конце концов, Неудачный Выбор – это наша семейная мантра, чужакам в это лезть не сто́ит.

– Конечно, глупости! Сама посуди: ты только что пережила весьма болезненный развод, и теперь пытаешься испортить своей сестре медовый месяц, чтобы спасти ее от чего-то подобного. Это либо глупость, либо… Неудачный Выбор, – припечатывает он с торжествующим видом, и мне хочется залепить ему звонкую оплеуху. Да как он смеет?!

– З-заткнись! – бормочу я срывающимся от ярости голосом. – Лучше заткнись, слышишь? Ты ничего не знаешь!

Но Лоркан и ухом не ведет. Во всяком случае, моя вспышка не производит на него никакого впечатления.

– Ее жизнь – это ее жизнь, – продолжает он как ни в чем не бывало. – И ты совершаешь очень большую ошибку, когда пытаешься вмешиваться. Ошибку, о которой – если что-то пойдет не так – ты будешь сожалеть до конца своих дней.

– Аминь, – мрачно говорю я. – Ну что, закончил проповедь?

Лоркан залпом допивает свое виски, и я понимаю, что это конец. Не в смысле – конец проповеди, а конец нашим отношениям. Сейчас он уйдет и больше никогда не вернется. Лоркан и правда встает и идет к двери, но на пороге останавливается. Я вдруг замечаю, как он скован. Должно быть, ему так же неловко, как и мне.

А мне очень неловко. На меня вдруг наваливается множество мыслей и чувств, от которых меня бросает в жар. Под ложечкой сосет, словно от голода, но мне кажется, что это – чувство вины. И хотя я вовсе не собираюсь признаваться в этом ему, что-то сказать я должна. Сказать, объяснить, объясниться…

– На случай, если тебе интересно… – говорю я независимым тоном. – Я очень люблю свою сестру и не желаю ей зла. Я… – Тут мой голос начинает предательски звенеть. – Она мне не только сестра, но и самая близкая подруга, и все, что я сделала, я сделала ради нее, вот!

Лоркан оборачивается ко мне, но по его лицу совершенно невозможно понять, о чем он думает.

– Я знаю, – произносит он, – что ты действовала из самых добрых побуждений. К тому же недавно ты испытала сильную боль, от которой тебе очень хочется избавить сестру, но… Ты думаешь правильно, а поступаешь неправильно. Совершенно неправильно. И ты сама это понимаешь, Флисс. В глубине души ты сама это понимаешь.

Его взгляд становится теплее. Он жалеет меня, понимаю я. Он. Жалеет. Меня. И этого я уже не могу вынести.

– Что ж, спокойной ночи, – говорю я довольно сухо.

– Спокойной ночи, – отвечает он, в точности копируя мой тон.

И, не прибавив больше ни слова, Лоркан выходит за дверь.

Так должно было случиться! Именно об этом я мечтала, именно об этом грезила во сне – и вот, это происходит наяву. Мы с Беном снова в лодке, которая плавно скользит по волнам Эгейского моря, неся нас навстречу долгожданному блаженству…

Я рада, что мы покинули «Амбу». Это, конечно, роскошный отель (пять звезд, и все такое), но это не настоящий Иконос! Это не наше прошлое, не наша жизнь, не мы. Я поняла это в ту самую минуту, когда грязноватый паром высадил нас в небольшом порту у дальнего побережья острова. Именно тогда в моей душе начало оживать что-то такое, что хранила моя память, и что спало́ во мне все эти пятнадцать лет.

Это что-то – наш Иконос. Таким я его запомнила. Старые беленые домишки, деревянные жалюзи на окнах, тенистые улочки, зелень садов, старухи в черном на углах и перекрестках, поскрипывающие при каждом шаге доски причала. В гавани не протолкнуться от рыбацких шаланд и водных такси, кричат чайки, а в воздухе так крепко пахнет водорослями и сырой рыбой, что у меня начинает кружиться голова. Я помню, помню этот запах, помню плеск воды о сваи и крики птиц. Ошибки быть не может – дряхлый паром привез нас прямиком в наше прошлое…

Солнце сверкает в безоблачном небе и слепит глаза даже сквозь сомкнутые веки. Я полулежу на сиденье водного такси и чувствую себя так, словно мне снова восемнадцать. Мои ноги покоятся на коленях у Бена, который рассеянно перебирает и гладит мои пальцы, но я знаю, о чем он думает.

Я и сама не могу думать ни о чем другом.

Аллергическая сыпь с моей кожи сошла довольно быстро, и Бен уже несколько раз намекал, что с нашей стороны было бы глупо зря терять время, но я сумела убедить его, что нам сто́ит потерпеть еще немного. Глупо, сказала я, начинать нашу настоящую семейную жизнь в номере скучного отеля, когда у нас есть возможность сделать это на нашем месте – там, где мы впервые стали близки пятнадцать лет назад. Мне и правда кажется, что это будет единственно правильным и бесконечно романтичным шагом с нашей стороны. Снова вернуться в те места, где мы впервые увидели и полюбили друг друга! Снова увидеть наш старый пансион и войти в его прохладный вестибюль, но уже в качестве молодых супругов, у которых впереди – долгие, счастливые годы совместной жизни. Интересно, застанем ли мы там старого Артура? Узна́ет ли он нас? Мне кажется – с тех пор я не слишком изменилась, к тому же на мне все те же старые, давно вышедшие из моды короткие шорты-самокрасы, в которых я щеголяла пятнадцать лет назад. Правда, сегодня я натянула их с некоторым трудом, так что мне остается только надеяться, что ветхая ткань не разойдется по шву, и все-таки мне и в голову не пришло надеть что-то другое. Не зря же я берегла их столько лет, не зря же привезла их с собой из Англии!