Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин

В условиях незащищенности собственности и тотального злоупотребления монопольным положением, ослабляющих рыночные стимулы, в условиях системы образования, которая готовит иногда экзотов вместо управленцев — в этих условиях мало просто создать условия для развития предприятия.

Мало защитить рынок — нужно еще и принудить защищенные предприятия к технологическому прогрессу.

Конечно, есть цивилизованная форма подобного принуждения — система стандартов. Однако у нас настолько упала культура управления, что на многих деятелей намерения государства вводить новые, принуждающие к прогрессу стандарты, не влияют. Они думают, что дадут взятку, или уговорят, или спровоцируют рабочих на пугающие государство волнении, — и не мытьем, так катаньем отложат введение новых стандартов. И они правы: мы видим, что в ряде случаев так и происходит.

Поэтому одного введения новых стандартов недостаточно: должен быть институт личной ответственности. Предприятие может получать государственную помощь, хотя бы в форме ограничения внешней конкуренции, только под личную ответственность директора, если это государственное предприятие, или под долю акций собственника, если оно частное.

Если директор госпредприятия не выполнит требований по переходу на новые стандарты — он будет уволен. Если с этим не справится частное предприятие — его собственник отдаст пакет акций, равный по стоимости полученной им, пусть даже в виде ограничения конкуренции, помощи.

Далее. Руководители и собственники компании, получающей государственную помощь, должны автоматически класть загранпаспорт на полку. И, чтобы съездить позагорать, полечиться или попить пива, директор или собственник может получить этот загранпаспорт лишь под личную ответственность того чиновника, который принимал решение об оказании государственной поддержки.

Да, принуждение к прогрессу не всегда будет цивилизованным. Но нужную задачу лучше решать неправильными методами, чем не решать вообще.

Е. ЧЕРНЫХ: — Это два удара.

М. ДЕЛЯГИН: — Третье — антимонопольная политика. Если мы будем стимулировать спрос и заниматься модернизацией без ограничения коррупции, все деньги уйдут за границу.

Если мы ограничим коррупцию, но оставим нынешний произвол монополий — все уйдет в рост цен. Мы видели это на примере нацпроекта «Доступное жилье»: ипотека стимулировала спрос на жилье, и из-за произвола монополий это привело к безумному удорожанию жилья, которое стало окончательно недоступным.

Надо ограничить произвол монополий.

Как только вы это говорите, вам в ответ раздается дикий вопль: это невозможно, это нерыночно! Но рынок — не религия, а всего лишь инструмент достижения общего благосостояния.

Кроме того, этот инструмент не существует без регулирования, как без него не существует дорожное движение. Поэтому в любом рынке есть антимонопольное регулирование: именно этим рынок отличается от базара.

Рыночное антимонопольное регулирование основано на контроле за структурой цены предприятий, которые подозреваются в злоупотреблении монопольным положением. Государство просто нижайше просит объяснить, откуда взялась такая цена, и какая у уважаемого бизнесмена норма прибыли. И если у торговца луком норма рентабельности составляет 300 %, у него должны возникнуть конкретные проблемы в рамках законодательства.

Я привык ругать наши антимонопольные органы, но даже в нашей сегодняшней системе кое-где пробиваются и даже работают ростки здравого смысла: было бы желание. И даже бензин порой дешевеет. Таким образом, третий удар — это ограничение произвола монополий.

Дальше идет очень важная вещь: предоставление свободы.

Мы говорили уже, что кризис продолжается, как бы ни кликушествовала официальная пропаганда.

А как смягчались последствия кризиса в 1992-м году?

Да, тогда все было очень неправильно, но людям дали свободу заниматься бизнесом. Так дайте эту свободу сегодня!

Если я малый бизнесмен, у меня до 10 человек занятых, а в сельском хозяйстве — до 50 человек, и я не занимаюсь крупнооптовой торговлей, не занимаюсь финансовыми операциями, консультированием, внешней торговлей и другими потенциально спекулятивными видами деятельности, в этом случае я должен на 5 лет полностью освобождаться от всех налогов. И мои отношения с налоговой инспекцией должны свестись к заказному письму о том, что я сообщил ей о своем существовании, после чего она на пять лет теряет право про меня даже думать.

Это свобода малого бизнеса.

Да, останутся пожарные, милиционеры, санэпидемнадзор, многие другие. Но, в конце концов, свобода, пусть даже и бизнеса — не повод, чтобы травить людей всякой дрянью. Так что санэпидемнадзор пусть остается: будет превышать полномочия — попадет в жернова борьбы с коррупцией.

Поэтому в целом все будет относительно нормально.

Е. ЧЕРНЫХ: — Одного посадят, второй испугается.

М. ДЕЛЯГИН: — Нет, не так, ничуть не бывало! Одного посадят, а пятьдесят испугается.

Люди ведь у нас все нормальные. Это большая глупость думать, что россияне — это какие-то звери, выведенные из пробирки. Вспомните, какое озверение было после гражданской войны — и как быстро его ввели в норму.

Так что — свободу малому бизнесу! Это четвертый удар.

Пятый удар связан с тем, что у нас в стране огромное количество брошенных земель сельхозназначения. Львиную долю продукции возят из Китая и даже из Европы, экспорт из которой де-факто субсидируется. Из Израиля картошку возят, можете представить? Есть даже поговорка, что дешевый магазин в Москве — это тот, где картошка не французская, а египетская.

Так вот: будет разумный протекционизм, будет свобода малого бизнеса — будет возможность развивать сельхозпроизводство. По птицеводству успехи уже налицо, даже в нашей нынешней системе, при всех ее недостатках.

У нас есть заливные луга, которые поросли пятнадцатилетними березками — в Московской области. Никакое государство с этим не справится, а человек справится, если вы ему этот заливной лужок отдадите.

Надо сделать так, как в США после гражданской войны 1861–1865 годов, не только для расширения, но и для снятия социальной напряженности. Только у нас не Дикий Запад, а Дикая Россия: брошенная земля сельхозназначения.

Так вот, надо ввести правило: если я пришел и начал обрабатывать брошенную землю, меня никто не смеет тронуть пальцем.

Е. ЧЕРНЫХ: — Но обрабатывать, а не дачу строить.

М. ДЕЛЯГИН: — Если я построил на ней особняк и начал закатывать фейерверки — что ж, будет одним детским садом больше. Многие люди уже ездят на Рублевку не абы как, а любоваться будущими детскими садами. И это правильно.

Так вот: засеял человек пустующую землю — она становится его на правах долгосрочной аренды, по факту. А если он ее 10 лет подряд возделывал — она переходит в его собственность. Ну, а если хоть один из этих десяти лет на земле не поработал — извиняйте: земля возвращается в общий фонд. Конечно, будут драки на меже, будут всякие злоупотребления — это жизнь.