Король моего сердца - Юлия Вакилова

Жадный взор девушки перебегал с одной детали на другую: вот скучающие королевские воины украдкой зевают в ладошку, неся караул у парадного входа. Вот поодаль стайкой бегают дети, играя в салки, а суровые воины делают вид, что не замечают, как проказники бегают там, где запрещено.

С балкона подъездная дорога к замку просматривалась, как на ладони. Внезапно вдали показался одинокий всадник, облаченный в форму цвета личных королевских воинов. Он во весь опор гнал бедную лошадь, а за ним поднимались клубы дорожной пыли. Такое поведение было недопустимо на территории королевского дворца, и потому принцесса наблюдала за ним чуть заинтересованным взглядом, задаваясь вопросом, что за повод заставил представителя обычно невозмутимого воинства так торопиться.

Спешившись у самого крыльца, что запрещалось делать всем, кроме членов королевской семьи, мужчина вбежал в замок, даже не посмотрев на своего взмыленного коня. Один из слуг, проводив воина недоуменным взглядом, пожал плечами, взял животное под узды и повел в направление конюшни.

Эллери знала, что в стенах дворца никакая информация не сумеет долго оставаться тайной, и потому не пройдет и половины дня, как все придворные будут осведомлены о причинах, заставивших королевского воина так торопиться. Наверняка то были очередные интриги отца или срочное донесение о каких-нибудь важных новостях из других стран.

Выбросив из головы это происшествие, выбивающееся из привычной череды событий дворцовой жизни, девушка прикрыла глаза, лениво впитывая тепло летнего солнца, свежий ветер, несущий с собой сладковатый запах цветов, и даже неясный шум где-то далеко за пределами дворца не мог отвлечь девушку от этого занятия. За прикрытыми створками дверей, ведущих в бальный зал, слышались возбужденные женские голоса, из чего принцесса сделала вывод, что загадка спешащего гонца уже перестала быть тайной.

Спустя время Эллери распахнула глаза, собираясь присоединиться к кружку придворных дам и выяснить, что они так бурно обсуждают, но этим нехитрым планам не суждено было воплотиться в жизнь.

Ибо то, что открылось потрясенному взору принцессы, затмило всё.

За спиной девушки скрипнули двери, раздался чей-то голос, моментально умолкнувший при виде того же зрелища, что так заворожило королевскую дочь.

Но та не слышала ничего.

Она одной из первых увидела то, что заставило её сердце на мгновение замереть, чтобы после пуститься в бешеную скачку. Перед её глазами разворачивалась чудесное действо, больше похожее на невероятный сон. На ожившую детскую мечту, воплощение самых смелых тайных желаний.

Позади слышались взволнованные охи придворных и слуг, дружно высыпавших на балкон.

Все в белом высокие и подтянутые незнакомые воины двигались ровной шеренгой, невольно заставляя любоваться четкой выверенностью движений.

Впереди них двигался открытый белый экипаж, запряженный четверкой великолепных белоснежных скакунов. А в экипаже сидел Он.

Облаченный в белоснежный мундир, заметно похудевший и словно еще сильнее повзрослевший за время болезни, Сапфо сидел, гордо выпрямив спину.

Она не могла разглядеть выражения его лица, но могла поклясться, что его взгляд был прикован к балкону и хрупкой девичьей фигурке в пышном платье.

Он все-таки приехал за ней!

Большего ей не нужно было знать. Позабыв все правила приличия, дворцовый этикет и все, чему принцессу учили столько лет, Эллери подобрала пышные юбки и бросилась к парадной лестнице, ведущей в расположенный перед входом во дворец зал.

Она бежала, не замечая изумленных взглядов слуг и придворных, встречающихся на пути. Сердце, казалось, стремилось выпрыгнуть из груди, чтобы опередить свою хозяйку и первым оказаться рядом с Сапфо.

На верхней площадке лестницы она оказалась одновременно с тем, как в просторном холле раздались уверенные шаги, заглушившие гул потрясенных голосов обитателей замка.

Краем глаза заметив, что король тоже находится здесь, Эллери даже не задержала на нем взгляда, и без того зная, какой окажется его реакция. Всю жизнь он требовал от нее смирения и послушания. Порой ей удавалось противиться этому гнету, иногда — приходилось подчиняться, и последствия такого подчинения еще долго аукались болезненными последствиями.

Но она больше не желала покоряться его воле.

Весь мир застыл и только один человек, уверенно приближавшийся к середине зала, отчетливо выделялся на фоне замерших фигур, слившихся в одно расплывчатое пятно.

Темные волосы, заметно отросшие за то время, пока они не виделись, были собраны на затылке в небрежный хвост, и это наверняка было еще одним вопиющим нарушением незыблемого свода требований короля Гидеона ко всем королевским особам.

Боже, какая чушь у неё в голове! Эллери счастливо улыбалась, даже не замечая соленых дорожек, бегущих по щекам.

Словно почувствовав ее взгляд, мужчина остановился. Огляделся вокруг, но никто из замерших в священном трепете придворных не удостоился большего, кроме как беглого взгляда. Запрокинув голову, он устремил взгляд наверх — и тут же попал в мягкий плен ее глаз. Или же это она оказалась им пленена?

Сапфо смотрел на неё тем особым пронзительным взглядом, в котором одновременно соседствовало столько разных чувств! Редко когда мужчина мог позволить себе быть настолько открытым, незащищенным, словно говоря: «вот он я, проникай в меня, смотри в мое сердце, читай душу, я твой».

Но засмотревшись на любимое лицо, Эллери не сразу заметила то, что должна была увидеть сразу же, еще там, на балконе.

На месте, где в их последнюю встречу находилась перебитая рука короля, плотно прибинтованная к телу, зияла уродливая пустота. Левый рукав камзола отсутствовал, навевая мысли, что шился этот наряд для короля, уже лишившегося конечности.

По телу девушка прошла страшная дрожь. Невероятным усилием удержавшись от горестного вскрика, она вскинула потрясенный взгляд к лицу мужчины — с ужасом, недоверием, болью.

Это был тот самый тяжелый момент для Сапфо, которого он так ждал и боялся одновременно. Мужчина твердо выдержал этот взгляд, не позволяя тени сомнений просочиться наружу. Он выдержал, вытерпел все: дикую боль, операцию, долгие дни восстановления, адские муки по ночам, когда ему чудилась его рука, целая и невредимая, и все произошедшее казалось лишь ночным кошмаром. Но наступало очередное утро, и вместе с ним на обессиленного воина обрушивалась безжалостная реальность, в которой он превратился в калеку.

Все ради того, чтобы прийти к ней, своей принцессе, безраздельно владевшей его сердцем. Не зная, помнит ли она его, все еще ждет и любит ли. И даже не будучи уверенным, нужен ли он ей теперь без руки. Но твердо знающий одно — он наконец-то все сделал правильно. Сделал так, как то должно было произойти с самого начала, сложись их жизни иначе. Не решить все за её спиной, сговорившись с тираном-отцом, не поставить возлюбленную уже перед свершившимся фактом, а прийти за ней и надеяться, что её сердце по-прежнему охвачено любовью.