Кто прислал мне письмо? - Люси Доусон

– Да ты не виновата. А где Марк сейчас? – интересуюсь я. – Надеюсь, не в командировке в Берлине?

Сестра качает головой.

– Он так сказал на случай, если ты позвонишь ему и услышишь международный гудок. Марк отправился во Францию за Изабель и Оливье. Не надо мне было ввязываться в это дело! Ты взрослая женщина, и с чего это мы вдруг решили, что ты…

Но я ее уже не слушаю, потому что понимаю: все становится на свои места.

– Клодин знает о том, что́ намечено на сегодняшний вечер?

– Да. Не волнуйся, Марк посоветовался с ней, как об этом сказать детям. Он говорил, что когда Клодин осознала, что вы действительно решили пожениться, то перестала противиться.

Я недоверчиво гляжу на Алису. Уж кто-кто, а Клодин и ей подобные просто так не сдаются. Последние семь месяцев эта женщина занималась лишь тем, что отравляла мне жизнь. Они действительно поверили, что она просто так отступится, пожелав нам с Марком жить долго и счастливо?

Через двадцать четыре часа я выхожу замуж, а бывшая жена моего жениха присылает мне письмо, которое я должна открыть в присутствии дорогих мне людей.

– Я жутко себя чувствую, – признается Алиса. – Чем я могу помочь? Кому-нибудь позвонить? Или лучше оставить тебя в покое, чтобы ты могла обдумать, как все это обыграть и что ты собираешься сказать Марку?

«Даже и не думайте, чтобы не появляться… Я обязательно вас найду».

Я хватаю сестру за руку:

– Я хочу, чтобы ты никому не говорила, что мне известно о свадьбе. Это очень важно. Это просто убьет Марка после всех его стараний и трудов. Никто не должен знать!

– Но ты же не собираешься доводить это дело до конца? Софи, так нельзя! Два месяца назад ты переспала с мужем лучшей подруги! Ты уж меня извини, но это чересчур.

– Мне понадобится твоя помощь, чтобы убедиться в том, что никто и не подозревает, будто я что-то знаю. Ни Имоджен, ни мама – особенно мама! Никто, ясно? Обещаешь?

– Но ты только что призналась, что сама не уверена, правильно ли поступила, сказав Марку «да»!

Я смотрю на сестру. Неудивительно, что она паникует – я бы тоже запаниковала, если зеркально повернуть ситуацию. Но Алиса не понимает главного. Я должна быть там. У меня нет выбора.

И ей вообще-то не надо ни о чем волноваться. У Клодин нет ни малейшего намерения позволить церемонии состояться. Она уверена: что бы в письме ни содержалось, этого вполне достаточно, чтобы расстроить свадьбу.

Я лежу в кровати, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами рядом со вздрагивающей Алисой и жду, пока она крепко заснет. Марк организовал нашу свадьбу, а его бывшая жена-психопатка доставила мне домой письмо через какого-то громилу, в чьем телефоне красовалась фотография моей малютки-племянницы. Что же, черт возьми, в самом письме? Я знаю, что Клодин хочет вернуть Марка – она не раз и не два заявляла это. Скорее всего, полна решимости или унизить бывшего мужа, чтобы мне захотелось его бросить, или же сделать что-либо еще, что заставит Марка отказаться жениться на мне.

У меня замирает сердце. Рич. Но откуда Клодин знает, что́ мы натворили? Я никогда ее не видела, да и живет она во Франции. До сегодняшней ночи я не рассказывала о случившемся ни одной живой душе. Вот если только Рич кому-нибудь проболтался… Но он на такое не решился бы. Ему терять куда больше, чем мне. Лу и дети значат для него все.

Я поглядываю на светящийся в темноте будильник Алисы: двадцать минут пятого. Я обязательно должна выяснить, говорил ли он хоть кому-нибудь. Я смотрю на Алису, уже мирно посапывающую, и очень осторожно, чтобы ее не потревожить, откидываю одеяло и выскальзываю из постели.

Пока я пробираюсь к двери, натыкаясь на какие-то валяющиеся на полу вещи – среди прочего перевернутая щетка для волос и разбросанные книги, – мне в голову приходит одна мысль, и я обхожу кровать, чтобы взять мобильник сестры, прежде чем добираюсь до выхода и тихонько проскальзываю в коридор. Войдя в гостиную, щелкаю выключателем, закрываю дверь и осматриваюсь.

В квартире Алисы царит привычный беспорядок: на полу кучей валяются разбросанные журналы вперемешку с нераспечатанными письмами и парой сброшенных впопыхах туфель рядом с забытой грязной тарелкой и стаканом, но мне удается разглядеть ее лэптоп, лежащий на ковре рядом с диваном. Пока он оживает с тихим жужжанием, я набираю 150 на мобильнике Алисы и после нескольких машинальных щелчков добираюсь до опции «Пропажа и кража».

Кто-то спрашивает меня, чем может помочь с моим номером, словно на дворе вовсе не четыре часа утра. Я уже собираюсь сказать, что у меня украли телефон, как вдруг понимаю, что это может быть чревато необходимостью ссылки на заявление в полицию, что подразумевает наличие обращения туда. А я едва ли смогла бы это сделать без разъяснения обстоятельств пропажи.

– Да, здравствуйте, – тихо говорю я. – Я звоню, потому что нигде не могу найти свой телефон, и пока не разыщу – вполне вероятно, что его действительно похитили, – вы не могли бы заблокировать его? Я звоню не со своего номера.

Я называю им первые две буквы своего пароля – девичьей фамилии мамы, – после чего меня спрашивают, хочу ли я заблокировать все входящие и исходящие звонки по сим-карте или все исходящие звонки и сообщения, а также не хочу ли я заблокировать и сам телефон?

– А вы можете заблокировать все сразу, пока я не найду телефон? – Мне не хочется, чтобы тот тип смог видеть мои сообщения. Почему я не поставила туда более сложный пароль, чем четыре первые цифры моей даты рождения? – Со вчерашнего вечера не было никаких звонков или были? – спрашиваю я, замерев в ожидании жуткого ответа.

Однако, к моему удивлению, мне сообщают, что последний номер набирали вчера вечером в половине одиннадцатого. Это я звонила Марку, чтобы пожелать ему спокойной ночи, так что пароль, наверное, сослужил свою службу.

Я блокирую все и, как только заканчиваю вызов, поворачиваюсь к компьютеру, для которого, к счастью, пароль оказывается не нужен. Вбиваю в поисковой строке «Фейсбук», и страница загружается уже с профилем Алисы.

Нам с сестрой нужно начать серьезно относиться к безопасности.

Я вхожу в свой аккаунт, а потом набираю «Ричард Хендерсен» в окошке «Поиск людей, мест и фотографий». У Рича на заставке его фото с девчонками и Лу, сделанное во время их последней поездки в Испанию. Все они счастливо улыбаются. Я щелкаю по кнопке «Оставить сообщение». «Ты ничего не сказал, да?» И никаких поцелуйчиков. Я нахмуриваюсь и перечитываю написанное. Больше ничего добавлять не стану. Я не намереваюсь подставлять себя в письменной форме, и, если по какой-то невообразимой случайности Лу это и увидит, мы сможем отговориться.

Я чуть откидываюсь назад и пристально смотрю на экран. Пока больше ничего сделать не могу. Пора возвращаться в кровать. И все же я мешкаю и вместо этого набираю в поиске «Клодин Дюбуа».