Маленький ослик Марии. Бегство в Египет - Гунхильд Селин

Мария с Иосифом ели, а маленький ослик понемногу пощипывал солому, лежавшую на земле. Трое разбойников по-прежнему сидели молча и разглядывали путников. Они не могли понять, как этим людям удалось отыскать их тайное логово. Впрочем, думали разбойники, было очень кстати, что эти путники сами пришли прямёхонько к ним в руки. Теперь разбойникам оставалось лишь забрать пожитки путников, когда те уснут, и потихоньку улизнуть, уведя с собой осла. На этот раз им даже не придётся отнимать всё это силой.

Трое разбойников переглянулись и подмигнули друг другу. Иосиф догадался, что они замышляют. Он выглядел озабоченным, и еда тоже не лезла ему в рот, но Мария, казалось, ни о чём не догадывалась. Она смотрела на разбойников с улыбкой, словно они были старыми добрыми друзьями, и глаза её блестели.

Закончив трапезу, Мария насухо вытерла ослика и сказала, обращаясь к разбойникам:

– Вы даже не представляете, какой умный этот ослик!

И она стала рассказывать разбойникам о том, как ослик вброд перешёл бурную речку в самом подходящем месте и как он каждый вечер находил удобное место для ночлега своим хозяевам.

– А мы уже было подумали, что сегодня нам придётся коротать ночь под открытым небом. И всё же ангел, который указывает путь нашему маленькому ослику, привёл нас сюда. Без помощи ангела мы бы никогда не нашли вашу хижину в этих безлюдных горах, – сказала Мария с улыбкой.

Разбойники слушали её, разинув рты от удивления. «Какая наивная женщина! – думали они. – Чтобы ангел Божий привёл их осла не куда-нибудь, а прямиком в разбойничье логово? Нам нетрудно будет одурачить эту женщину!» Но потом вожаку разбойников пришла в голову мысль, от которой он пришёл в ужас. Он побледнел, и его прошиб холодный пот.

Что-то необычное было в этой женщине – он сразу заметил это, едва она вошла. Когда он помогал ей спешиться, всё вокруг словно посветлело и преобразилось. И это вовсе не огонь вспыхнул и стал гореть ярче, как ему сперва показалось. Нет, теперь он понял, что вместе с этой женщиной в их хижину вошло другое существо, и от этого существа исходили свет и тепло. Ангел Божий. «А я сижу здесь и злоумышляю против людей, которых охраняет ангел!» – с ужасом думал вожак разбойников. Он похолодел от одной мысли о том, чтó могло бы случиться с ним и его товарищами, если бы они подняли руку на этих людей или обокрали бы их. К счастью, женщина заговорила с ними прежде, чем они решились причинить зло этим путникам. Теперь он должен убедить своих товарищей оставить этих путников в покое.

Другие два разбойника, слушая простой и чистосердечный рассказ Марии, лишь ухмылялись.

Вдруг под крышей хижины неожиданно защебетала какая-то птичка. Мария прервала свой рассказ и воскликнула:

– Слышишь, Иосиф? Наши пташки добрались и сюда!

И она стала рассказывать удивительную историю о птицах из Назарета. Она поведала разбойникам, как птицы сопровождали их всю дорогу, чтобы поприветствовать её младенца, который скоро родится; как всякий раз, когда путники останавливались на отдых, птицы рассаживались на ближайших деревьях и пели для них, и как каждое утро будили их своими песнями.

Двое разбойников не переставали дивиться наивности этой женщины, но волей-неволей им приходилось слушать её рассказ. Но когда они подняли головы вверх, то увидели, что целая стая птиц расселась на жердях под крышей хижины.

Второй разбойник был очень жестоким человеком. Он не знал ни пощады, ни милосердия, когда отнимал у других то, что хотел забрать. Но он с сáмого детства очень любил птиц.

Словно зачарованный смотрел этот разбойник на пташек Марии. Его рука сама потянулась к лежавшим на земле хлебным крошкам. Он собрал несколько крошек в ладонь, вытянул руку и тихонько свистнул. Несколько пичужек высунули из-под крыльев свои головки. Три пташки спорхнули вниз и закружились над разбойником, но побаивались брать хлеб с его руки. Они поглядывали на Марию, словно спрашивая разрешения. Мария кивнула им. Тогда одна маленькая и самая смелая птичка, порхавшая над разбойником, села на его ладонь и подобрала хлебную крошку. В тот же миг к разбойнику слетелась вся стая. Птицы расселись на его руках, на его плечах и даже на его голове, и принялись громко и радостно щебетать.

Разбойник сидел, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть птиц.

– Как же я стосковался по птичьему пению, – признался он. – Здесь, в горах, слышишь только крики стервятников.

– Ты любишь птиц? – спросила Мария.

И тогда разбойник стал расспрашивать Марию и Иосифа о том, чтó это за птицы и где они вьют свои гнезда, сколько у них бывает птенцов и о многом, многом другом. Он задавал множество вопросов, и не на каждый из них гости могли ответить.

«Как же так вышло? – думал этот разбойник. – Зачем я так долго жил в этих пустынных горах? Завтра же уйду в те края, где растут деревья и поют птицы. Поселюсь там и стану зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Если бы не эти путники и не их птицы, я бы так и прозябал здесь до конца своих дней. Какое счастье, что они забрели сюда! Уж я прослежу, чтобы мои товарищи их не обидели. Ах, как же я рад снова слышать птичьи трели!»

Третий разбойник не расспрашивал гостей ни о птицах, ни об ангелах. Он был ещё совсем молод и лишь недавно примкнул к двум другим разбойникам. Он воспитывался в хорошей семье, но с детства рос упрямым и своенравным. Всегда и во всём он хотел быть первым и самым лучшим. Однажды другой юноша в его деревне отличился и в чём-то опередил его. Рассердившись, он ушёл из дома, примкнул к разбойникам и взял себе имя Гроза пустыни. Пусть теперь каждый в его деревне дрожит от страха при одном только упоминании его имени! Выходя на разбой, в дикой ярости набрасывался он на беззащитных путников.

А сейчас он сидел и злился на своих товарищей. Юноша видел, что они были словно околдованы этой незнакомой женщиной и готовы были пощадить и её саму, и её мужа.

«Вот глупые старики! – думал он о своих старших подельниках, закипая от гнева, – Они легковерны как дети и слишком мягкотелы для лихого промысла! Ну да ладно, мне нет до этого никакого дела. Нынче же ночью, едва путники уснут, я заберу их пожитки и осла в придачу и уйду – только меня и видели».

И он попытался представить, чтó сможет найти среди вещей путников. Наверняка у них