Горничная для депутата - Надежда Волгина

Откуда эта предвзятость? Почему люди позволяют себе вести так с малознакомыми людьми?

– Ну вот и узнаю… со временем. Если ты, конечно, тут продержишься. Чего застыла?! – тут же прикрикнула на нее женщина, и Кира вздрогнула. – Переодевайся и приступай к работе. Видишь, сколько стирки и глажки накопилось! И не вздумай отлынивать – мигом доложу хозяину.

Да она и не собиралась… Не в том она положении, чтобы отлынивать от работы. Да и за работой день пролетит быстрее. А что готовит ей завтрашний день, Кира понятия не имела.

В этом доме никого не интересовало, что единственная вещь, которую она не любила, была глажка белья. Работа есть работа. И частенько мы находимся не в том положении, чтобы выбирать. Вот и Кира сейчас не в том положении. Как там говорят? Дают – бери? Похоже, сама судьба дала ей шанс выкарабкаться. Как долго придется карабкаться, Кира не знала, но воспользоваться шансом была обязана.

Один плюс был во всем происходящим – Кире очень понравилось форменное платье. И сидело оно на ней не хуже, чем на Лилии Петровне, а то и лучше. И в нем было удобно двигаться, наклоняться… Наверное, шили платья на спецзаказ, по чьей-нибудь индивидуальной выкройке. Как говорится, «респект и уважуха тому человеку».

За работой время полетело быстрее, а усталость, что постепенно накапливалась в теле, позволяла реже думать о плохом. И все же, совсем прогнать грустные мысли не получалось.

Как она докатилась до роли приживалки? Получается, что работать она сейчас на Сафронова будет за крышу над головой и кусок хлеба? Что ж, наверное, в ее положении и это уже неплохо.

Как сообщила ей все та же Лилия Петровна, ужин в этом доме подавался в восемь вечера.

– Когда хозяева ужинают, мы с тобой будем делать то же, но на кухне, – не забыла сообщить ей домработница. – Опоздаешь, придется кусочничать. Ничего греть или готовить вечером я не разрешу. Еще мне бардак не наводили на кухне на ночь глядя…

Не собиралась Кира ничего готовить для себя. И радовалась, что не заставляют ее это делать для других. Она не профессиональный повар, и своими умениями дилетанта боялась травмировать чей-нибудь слишком притязательный вкус.

Однако кого имела в виду Лилия Петровна, когда говорила «ужинают»? В доме проживает кто-то еще, кроме Максима Андреевича? Уточнить у не самой доброй женщины Кира не рискнула. Должно быть, она сама скоро об этом узнает.

С делами Кира управилась довольно быстро. До ужина еще оставалось два часа с хвостиком, и чтобы не попадаться лишний раз на глаза домработнице, она решила скрыться в своей комнате.

Комнату в этом доме ей выделили небольшую, но чистую и светлую. Имелось в ней и все необходимое для жизни. Только душ у них с Лилией Петровной был один на двоих. И комната домработницы была по соседству. Ну да ладно, это меньшее из зол в жизни Киры.

У Киры по-прежнему ничего толком не было из вещей, не считая того, что купил ей Сафронов и вот этого вот платья. Но по словам той же Лилии Петровны время после восьми вечера считалось у прислуги свободным. И расхаживать по дому в единственном платье, в котором, к тому же, провела весь день, не очень хотелось. А из другой одежды у Киры был, разве что, банный халат…

И вот тут она всерьез задумалась – а не нанести ли ей визит в квартиру Володи, которую еще совсем недавно она считала и своей? Пока он на работе (а освобождается он не раньше восьми, пока доберется до дома, все девять…) быстро собрать свои вещи, забрать документы и успеть уйти. Своих ключей у нее не было, но зато есть запасной экземпляр у соседки – тети Клавы. Кира сама их ей оставила, чтобы поливала цветы на выходных, когда они с Володей куда-нибудь уезжали.

Сейчас ей уже не верилось, что совсем недавно у нее была другая жизнь. Володя очень любил уикенды, как сам их называл. И частенько в выходные они отправлялись с палаткой на природу. Иногда к ним присоединялись друзья мужа. Ну а друзья Киры остались в ее далеком и родном городе.

– Мог бы выбрать время и прийти на открытие, – недовольно нахмурилась Полина, задумчиво водя вилкой по тарелке с форелью.

– Я посетил одну выставку твоей сестры и этого вполне достаточно, – холодно ответил Макс и поморщился. – Не люблю абстрактное искусство.

– Твое присутствие на открытии новой выставки подняло бы статус Дарьи.

– Статус надо поднимать не с моей помощью, а талантом. Коего у твоей сестры нет от слова «совсем».

– Ты груб, – надула губы Полина.

– Я объективен.

– Купи одну из ее картин, – потребовала Полина. – Это удачное вложение денег.

– Не знал, что у тебя есть чувство юмора, – хмыкнул Макс. – Больше ничего не придумала?

– Даше нужен удачный старт.

– Даше нужен пинок. Может тогда делом займется, а не этой бездарной мазней, – Макс раздраженно бросил на стол скомканную салфетку и нажал на кнопку звонка.

В столовую вплыла Лилия Петровна и замерла на пороге.

– Подайте чай. Пусть принесет Кира.

– Хорошо, Максим Андреевич, – с достоинством кивнула домработница.

– Кира? – вскинула широкие брови Полина. – Это еще кто?

– Новая горничная, – Макс проводил взглядом домработницу.

– Зачем нам горничная? – недовольно спросила Полина.

– Не нам, а мне.

– Тебе так нравится подчеркивать, что я всего лишь твоя гражданская жена?

– Давай называть вещи своими именами. Ты моя любовница.

– Макс, милый, – Полина примирительно положила узкую ладонь на руку Макса. – Ты устал и раздражен. Не сердись и не цепляйся к словам.

– Ты права, – Макс поцеловал Полине руку. – Устал страшно. Безумный день.

В дверь постучали.

– Да, – раздраженно бросила Полина.

В столовую вошла Кира. Она держала в руках поднос с чашками, заварочным чайником, молочником, сахарницей и вазочкой с шоколадом. Посуда на подносе тихонько позвякивала. Девушка сосредоточенно смотрела на посуду и неуверенной походкой двигалась в сторону стола.

– И ты ее нанял горничной? – расхохоталась Полина. – Она сейчас все уронит.

Кира вздрогнула, посуда на подносе закачалась еще сильнее. Девушка поспешно поставила поднос на стол. Посуда зазвенела.

Полина закатила глаза к потолку. Кира вопросительно смотрела на Макса.

– Разливайте чай, – кивнул на чашки Сафронов. – Именно для этого вы сюда принесли всю эту посуду. Я люблю крепкий, Полина – с молоком.

– Молока немного, – снисходительно добавила Полина.

Девушка начала разливать чай. От волнения она забыла придержать крышку заварочного чайника, и она со звоном упала в чашку. Чай пролился на поднос, забрызгал белоснежную льняную скатерть.