Удочеряя Америку - Энн Тайлер

– Садись, – велела она. – Что ты хочешь выпить?

Зиба не ответила, так была занята, взбивая подушки, даже Сами столкнула в сторону, чтобы добраться до той, на которую он оперся. Нервничает, подумала Мариам. Чересчур разоделась для дневного приема: то же переливающееся турмалиновое платье, в котором ездила в гости к родителям, два круга румян на щеках, словно горит в лихорадке. Возможно, сравнивает дом Мариам со своим: слишком маленькая гостиная, традиционная, немодная мебель, повсюду кашмирские шали и маленькие иранские безделушки – это ее смущает.

– Сьюзен, положи на место! – велела она, когда малышка вытащила плюшевую собаку. – Скоро гости придут, нельзя, чтобы игрушки валялись повсюду.

– Почему же? Джин-Хо тоже захочет поиграть, – возразила Мариам, а Сами, лениво перебиравший подобранные на журнальном столике глиняные четки, велел:

– Успокойся, Зи, сядь наконец.

Зиба тихо, сердито выдохнула и плюхнулась на стул.

И еще невезение: первыми приехали родители Зибы. Рановато. Думали, что из Вашингтона дольше придется добираться. Миссис Хакими пустилась извиняться перед Мариам на фарси: «Мне так жаль, прошу нас простить, я сказала Мустафе, нужно поездить немного вокруг, но он сказал…» Зиба вскрикнула:

– Мама, пожалуйста, ты же обещала в этот раз говорить по-английски.

Миссис Хакими жалобно поглядела на Мариам. Приятная на вид женщина с пухлым усталым лицом, все ее семейство, как замечала Мариам, о нее ноги вытирает, особенно супруг, державшийся по-военному прямо, хотя зарабатывал бизнесом. Что-то импортировал (что именно, Мариам не знала). Обладатель желтоватой лысины и огромного брюха, растягивавшего жилетку серого, акульего цвета, костюма.

– Сюзи-джан! – загромыхал он и набросился на Сьюзен. Та смущенно улыбнулась и свернулась в клубок, прямо креветка, и неудивительно: мистер Хакими обожал щипать ребенка за щеку – хвать-хвать крепкими желтыми пальцами. Сьюзен ежилась и высматривала Зибу.

– Слышала, ваш праздник на прошлой неделе имел большой успех, – сказала Мариам миссис Хакими.

– О нет, пустяки. Простая семейная вечеринка, – ответила миссис Хакими и вдруг снова перешла на фарси: – Уверена, сегодняшний наш обед будет гораздо утонченнее, ведь его готовили вы, а никто из моих знакомых не делает такие изысканные… – Слова из ее уст вылетали стремительно, словно женщина спешила сказать как можно больше, прежде чем ее перебьют, и Зиба действительно повторила: «Мама!» И миссис Хакими смолкла, беспомощно глядя на Мариам.

По опыту Мариам, обычно быстрее адаптировались жены. Чуть ли не наутро после прибытия разгадывали кодекс местных обычаев, осваивали тонкости шопинга и поочередной доставки детей в школу, приобретали напор и уверенность в себе, в то время как мужья, погруженные в работу, учили английский в пределах медицинской терминологии или словаря научных семинаров. В ту пору мужчины полагались на женщин как на единственную связь с повседневной жизнью, но у Хакими все вышло наоборот. Когда явились родители Брэда в весенних нарядах, расцвеченных, словно пасхальные яйца, и жизнерадостно выкрикнули свои имена, прежде чем Мариам успела их представить, миссис Хакими только улыбнулась себе в колени и съежилась в кресле, а мистер Хакими повел разговор:

– Так вы бабушка и дедушка с отцовской стороны! Разрешите сказать, как мы рады знакомству! И кто же вы по профессии, Лу?

– А я поверенный, на пенсии! – ответил Лу, столь же добродушно и бойко. – Мы с женой теперь оба люди свободные. Ездим в круизы, в гольф-туры – и вы же слышали, разумеется, про Элдерхостел[2]…

Извинившись, Мариам ушла на кухню. Убавила огонь на одной конфорке, на другой, наоборот, усилила и позволила себе небольшую роскошь – поглазеть в окно, пока в дверь вновь не позвонили. Вернувшись в гостиную, она застала Брэда и Битси уже внутри дома, Брэд держал на руках Джин-Хо, родители Битси чуть приотстали: Конни с трудом преодолевала ступеньки. Дэйв подхватил ее под руку, и она старалась подтянуть одну ногу к другой.

– Ох, простите, – сказала Мариам, выходя ей навстречу. – Надо было проводить вас через заднюю дверь.

Но Конни ответила:

– Ничего подобного, мне надо тренироваться. – И обеими руками сжала руки Мариам. – Не могу даже выразить, как я ждала этого дня.

Наконец она отказалась от бейсбольной кепки. Негустые седые волосы отросли примерно на сантиметр, очень тонкие, мягкие на вид, голубое хлопковое платье было ей велико. Добравшись до двери, Конни остановилась, глубоко вдохнула, словно собираясь с силами, – и нырнула в гостиную.

– Вы, конечно, родители Зибы! – воскликнула она. – Добрый день! Я – Конни Дикинсон, а это мой муж Дэйв. Привет, Пэт! Привет, Лу!

Вихрь приветствий и комплиментов (новому цвету волос Пэт, штанам Битси на резинке), затем Дэйв спросил, что такое хафт син, предоставив таким образом мистеру Хакими шанс прочитать лекцию.

– Хафт син означает «семь С», – начал он ораторским голосом, – мы ставим на стол семь предметов, названия которых начинаются на С.

Дэйв и Конни пресерьезно кивали, а Битси удерживала Джин-Хо, пытавшуюся стянуть со стола расшитую скатерть.

– Стойте, стойте! – возмутился Лу. – Тюльпаны же не на букву С.

– Папа… – попытался остановить его Брэд.

– И эта травка тоже не на С.

– Названия на нашем языке, – пояснил мистер Хакими.

– О! Ага. Очень интересно.

– У вас очаровательный дом, Мариам, – говорила меж тем Битси. – Мне нравится такая смесь материй. Я же ткачиха, как вы знаете, я замечаю подобные вещи. – Она снова ухватила Джин-Хо и на этот раз взяла ее на руки. – Вы привезли все эти ковры с собой, когда приехали в страну?

– О нет, – засмеялась Мариам, – с собой я привезла всего один ковровый саквояж.

– Но персидский же саквояж, я точно знаю, с каким-нибудь чарующим узором!

– Ну да…

Саквояж она сплавила через месяц после приезда, стеснялась, что это не «самсонайт». О, в ту пору она бы не повезла из дома ковров, даже если бы для них было место. Ей требовалось все модное, стильное, практичных тонов, предпочтительно бежевого оттенка – американское-американское, говаривал Киян. Они оба восторгались западной отделкой. Лишь со временем она поняла, что они переняли худшее: обзавелись дешевыми бежевыми пластмассовыми тарелками, пустынями бледно-бежевого ковролина, креслами, которые обтянули какой-то бежевой синтетикой, простроченной металлическими нитями.

Пас перешел к Дэйву, он подхватил разговор о профессиях, и Мариам, разносившая лимонад, вино и виски со льдом (для мистера Хакими), услышала, что Конни преподавала студентам английский, сам Дэйв преподавал физику, а Брэд – биологию. Неудивительно, что члены этого семейства склонны объяснять другим, как что делается. А может быть, гены влияют и на выбор профессии? – размышляла Мариам по пути в кухню.