Курьер из Страны Советов - Нина Стожкова

– Стоп! У меня деньги закончились! Спасибо, Роман Лаврентьевич, больше ничего не надо.

Девушки взглянули на Лину с явным разочарованием. Видимо, они подозревали у знакомой «самого Романа Лаврентьевича» гораздо бОльшие финансовые возможности.

– Ну, теперь ты довольна? – спросил Роман Лаврентьевич, когда они поднялись из подвала и вышли на Петровку. Солнечный свет превратил все только что увиденное Линой в волшебный сон, а карету в тыкву. Реальность произошедшего подтверждала лишь увесистая авоська, которую Лина тащила в руке.

– Спасибо, Роман Лаврентьевич, – только и смогла прошептать она, с трудом приходя в себя после посещения параллельного мира, в который попала в первый и, как она правильно догадалась, в последний раз.

– Только для вашего «Хоровода» и стараюсь, – подчеркнул свои заслуги Роман Лаврентьевич, – вчера твоя подруга Муся попросила достать ей французские духи «Клима». Ну, для меня это, конечно, не проблема, но надо же и о начальстве подумать. Им тоже все время что-то надо: «Роман Лаврентьич то, Роман Лаврентьич сё…».

– Ой, а можно мне тоже «Клима»? – прошептала Лина, краснея от собственной дерзости. – Я заплачу сверх цены, у мамы скоро день рождения, а она очень любит эту марку.

Стоит ли говорить, что мама, получив от дочери столь драгоценный подарок, ахнула, пару раз надушилась «Клима» перед походом в Большой зал консерватории, а потом отдала Лине флакон со словами «тебе они нужнее».

Большинству коллег Лины, в отличие от нее, французские духи не казались таким уж сокровищем. В редакции «Страны Советов» работали люди, по тем меркам, весьма обеспеченные. Мужья многих сотрудниц имели возможность покупать торговый дефицит в закрытой секции ГУМа, а также получать продуктовые «пайки» в ЦК КПСС, в «Совэкспортфильме», в ТАСС и в других подобных организациях. Однако от сервелата, шпрот и растворимого кофе, впоследствии признанных крайне вредными, никто из гламурных дам, разумеется, не отказывался. В день выдачи заказов прямо от статуи мраморной Психеи выстраивалась на лестнице длинная очередь, и кто-нибудь из редакционных фотографов обязательно запечатлевал этот позорный эпизод «для истории»

Роман Лаврентьевич бессменно руководил раздачей продуктовых заказов, как генерал атакой, и никто из сотрудников обычно не бывал обойден деликатесами. Единственное за все время ЧП случилось в «Хороводе». У тогдашнего главного редактора журнала Михаила Шпонькина пропало мясо, спрятанное в общий холодильник. Кто из сотрудников польстился на столь дефицитный в конце восьмидесятых продукт, так и осталось загадкой.

Однажды Роман Лаврентьевич даже помог Лине получить путевку в дом отдыха «Правды» в Пицунде за смешную «соцстраховскую» цену. Кто-то из начальства отказался ехать к Черному морю в конце мая, и Роман Лаврентьевич рассудил, что путевка в одноместный «полулюкс» должна достаться сотруднику родной «Страны Советов», а не бесславно вернуться в «головной» профком полиграфкомбината «Правда».

Мама Лины, кандидат технических наук, с одной стороны, была рада за дочь, но, с другой, чувство классовой справедливости не давало ей покоя.

– Правильно у нас в лаборатории говорят: надоели эти партийные бонзы с их привилегиями.

– Ну я же не бонза, мама!

– Подумаешь, заметки в журнальчик кропаешь. Ответственность минимальная. Ничего себе, привилегии у обычного литсотрудника: одноместный номер «полулюкс» в пансионате у моря! В Пицунде! А наши сотрудники с их золотыми головами и учеными степенями сарайчики у хозяек на юге снимают. Скажи, разве это справедливо? Вот правильно Солженицын писал… И Галич про это же пел…

Лина тогда подумала, что скоро их «отдельно взятому раю» в журнале «Страна Советов» наступит конец. Так и получилось.

В середине восьмидесятых заиндевевшее пропагандистское болото вдруг забулькало, забурлило, заквакало. Номенклатурные начальники, прежде безжалостно вымарывавшие из текстов Лины самое безобидное сравнение и любой свежий эпитет, внезапно осмелели. Лина была молодой максималисткой, ненавидела застой и всей душой приветствовала «ветер перемен». Дуновение новых ветров быстро учуяло и опытное редакционное начальство. Груздачев и его замы принялись наперебой требовать и от солидных репортеров непривычной остроты и полемичности, от которых те давно отвыкли. Бывалые пропагандистские зубры, поначалу впали в ступор из-за столь резкой смены повестки, но вскоре освоились, взбодрились, у некоторых даже открылось второе дыхание. Секретарь Груздачева Ирина Петрова неожиданно для всех полюбила программу «Взгляд», которая выходила на ТВ глубокой ночью и даже стала осторожно критиковать надоевшую всем комсомольскую и партийную номенклатуру, а заодно с ней и стремительно уходившую в прошлое советскую идеологию.

Старый лис Алекс Джонович Кажубей, заведовавший отделом публицистики, первым учуял новые веяния и принялся решительно осуществлять «перезагрузку» своего отдела. У Лины, молодой и шустрой в те годы журналистки, начались бесконечные командировки по Советскому Союзу «с публицистическим уклоном». Каждый раз они с очередным фотомастером ломали голову: какой еще новой остроты и смелости потребует от них неожиданно вспомнивший хрущевскую оттепель старик Кажубей?

Зав. отделом фотоиллюстраций Иван Кузнецов, хоть и был членом редколлегии, в производственные дела почти не вмешивался и на планерках появлялся редко. Казалось, результаты командировок, откуда его сотрудники привозили огромное количество коробок с отснятыми, дефицитными в то время цветными фотопленками «Кодак», Кузнецова интересовали мало. Дескать, у шефа журнальных фотографов имеются дела поважнее. Лина не первой заметила: в отличие от рядовых фотомастеров, Кузнецов находился в редакции не с девяти до шести, а трудился в свободном режиме. В восьмидесятые это выглядело настоящим вызовом партийно-бюрократической системе. Разумеется, никто в то время не подозревал, что через каких-нибудь десяток лет такая работа будет называться «удаленкой», а сотрудник, работающий вне офиса, «фрилансером», то бишь, вольным стрелком. Добрая половина журналистов в недалеком будущем станет трудиться в свободном режиме, и это будет считаться нормальным явлением. Однако в то время подобная «вольница» казалась по меньшей мере странной. В особенности, в издании ЦК КПСС, органом которого был журнал «Страна Советов».

Между тем, замы Груздачева целыми днями сидели в своих кабинетах, изо всех сил изображая бурную деятельность. Их главной задачей было блюсти идеологическую линию и «не пущать» все, что не укладывалось в идеологические рамки советской эпохи, пусть и с поправкой на перестройку. Снимки, которые фотографы привозили из командировок по Советскому Союзу, вначале отбирались отделом, отправившим мастера готовить «тему». Потом фотографии показывали одному из замов Груздачева. Затем художники и технический редактор в отделе фотоиллюстраций выклеивали макет с этими работами (разумеется, ни о какой компьютерной верстке в то время художники и мечтать не могли). Ну, и последним этапом было представление «темы» на редколлегии. Впрочем, когда журнальные полосы через множество препон и кордонов доходили до редколлегии, можно было уже не волноваться об их судьбе. Груздачев доверял «политическую линию» своим замам, а сам обычно придирался лишь к заголовкам. Обычно он выступал за краткость и предлагал свои варианты: «Хозяйка земли», «Взяли – и купили» и так далее. Остальные участники этих странных мероприятий, именуемых «обсуждение нового выпуска», изображали хор, как в древнегреческой трагедии, и лишь оттеняли монологи Главного.