Дежурная игла Кощея - Вадим Астанин

развязки. Развязки группировались в шестигранники, напоминающие с высоты пчелиные соты, связанные друг с другом ровными нитями дорог. Три внешних кольца восемнадцатиполосных магистралей, проложенных вдоль побережья, опоясывали эту рукотворную структуру. В географическом центре суши располагался супермегаполис и он же был центром колоссального дорожного континентального колеса. Мегаполисы меньших размеров были разбросаны и там и сям, без всякого порядка и к ним, равно как и к супермегаполису, вели узкие съезды с ключевых трасс. Создавалось ощущение, будто города и дороги принадлежали разным расам и цивилизациям, и что возникло раньше -- либо дороги, либо города -- оставалось совершенно непонятно.

Загадка, требующая разрешения.

Походный набор состоял из трёх жизненно необходимых вещей: полевого репликатора, личного оружия и пульта дистанционного управление планетарным модулем. Он высадился на шестнадцатиполосном автобане, примыкающем к третьему, внутреннему магистральному кольцу. Скинул рюкзак, достал репликатор, создал велосипед, бутылку с водой, упаковку еды быстрого приготовления. Еду особо не выбирал, просто набрал на пульте комбинацию цифр и, дождавшись результата, вытащил из приёмного лотка саморазогревающийся бокс с картофельным пюре и тефтелями из говядины.

Он ел, не ощущая вкуса пищи, быстро, чуть нервно. Только сейчас он понял, насколько был глуп его поступок. Пустота открытого им мира безотчётно напрягала. Местная фауна была на удивление скудна. По крайней мере, видеокамеры не зафиксировали ничего крупнее аналогов земных жуков и бабочек. Зато флоры тут было вдоволь и даже с избытком. Но, что сразу бросалось в глаза, уж извините за набивший оскомину штамп, растительность начиналась, ориентировочно, метрах в пяти от обочины. Что-то невидимое мешало бесконтрольному разрастанию леса. Граница запретной зоны определялась чётко: вот густая изумрудная стена, а вот сухая пепельно-серая земля.

Надо признать, дурацкая идея -- проехать по всей сети дорог на велосипеде. Настолько далеко, насколько хватит сил и терпения. Ехать, пока не надоест.

А сейчас можно добавить -- и смелости. Наверху, под защитой бронированной обшивки звездолёта, эта задумка казалась привлекательной. Она же, внизу, на земле, в настоящий момент, выглядела, по крайней мере, безрассудной. Тухлая оказалась затея, если не сказать больше, -- опасная. Ему бы в это мгновение осознания опрометчивости замысленного предприятия отступить, вернуться на корабль, но нет -- взыграла ложная гордость.

Он закинул рюкзак за спину, оттолкнулся ногой от дорожного покрытия, ловко вскочил в седло и покатил вперёд. Путешествие началось.

Какое расстояние в среднем за сутки может преодолеть нетренированный велосипедист? С перерывами на завтраки, обеды, ужины, отправление естественных надобностей и отдых? Он начал с шестидесяти километров за день и к середине второй недели увеличил дистанцию до ста сорока километров. За это время он окреп, научился правильно дышать, втянулся в ритм движения. Он не страшился одиночества. К одиночеству он за годы работы в СПР привык. Опасность -- вот что не давало ему покоя. Опасность была растворена в воздухе, он обонял её, наполнял ею лёгкие, ощущал её кожей, он осязал её, улавливал ухом её отдалённые отголоски, распознавал её в сплетении ветвей, рисунке листьев и тёмных разводах влаги на серой пыльной ленте обочины. Конечно, он знал -- планета пуста, но таково, видимо, свойство человеческого сознания -- оно стремится заполнить пустоту призраками: звуками, запахами и эфемерными/ирреальными/ иллюзорными картинками. Или это был не совсем мираж, или совсем не призрачное марево?

Опасность на этой безымянной планете была иной, нежели та, с которой он постоянно сталкивался в Пространстве. Те угрозы представлялись ему обыденными, овеществлёнными, привычными. Здешняя выделялась существенной особенностью -- она была инфернальной. И не в иносказательном, а в самом что ни на есть буквальном смысле оного выражения. За месяц путешествия он насмотрелся всякого, но это были исключительно природные явления, причём они не задевали его напрямую. Как он предположил изначально, дороги изолировались от окружающей среды неким видом силового поля, ограждавшим магистрали от воздействия всевозможных негативных факторов, могущих нарушить стабильность траффика. Когда подобный траффик ещё существовал. Однако, как оказалось, защита срабатывала не всегда и это было его первое столкновение с необъяснимым. Едва не стоившее ему жизни. Произошло это ночью во время грозы. Ранее он заметил, что молнии, бьющие в дорожное полотно, никогда не достигают цели -- энергия словно бы стекала по невидимому куполу и уходила в почву обочины. В этот раз молния пробила защиту и ударила подле его палатки. И не просто молния. Ослепительно сверкающий столп света пал с чёрных небес, врезался в шоссе и рассыпался эфемерными разноцветными брызгами. Ему показалось, что чудовищная мощь электрического разряда пробила шоссе насквозь. От удара должна была образоваться воронка огромных размеров, но на асфальте в месте попадания разряда не появилось даже и мелкой выбоины. Большая часть горячей плазмы обратилась в ничто, а то, что от неё осталось, разлетелось напоследок холодными каплями и поднялось к небесам белёсым паром. Воздушной волной снесло палатку, затушило костёр и унесло чайник с кипятком. Примечательно, что чайник летел прямо ему в лицо и если бы на несколько секунд раньше он от неожиданной вспышки и грохота не свалился с походного стульчика, то железный сосуд для кипячения воды с ручкой и носиком непременно снёс бы ему голову. Можно было списать это происшествие на случайность, однако в случайности он не верил.

Так нафантазированные по дороге призраки начали негаданно становиться явью.

Заезжать в города он избегал решительно. От городов исходила почти вещественная угроза. Лишь раз он остановился у съезда и долго-долго рассматривал в бинокль возвышающиеся над лесом небоскрёбы. Архитектура их была весьма необычна для глаз землянина, привыкшего к строгим геометрически-минималистским формам. Здешние многоэтажки напоминали конструктор, собранный руками малолетних детей -- почти хаотичное нагромождение кубов, треугольников, шаров, параллелепипедов, ромбовидных призм. Почти, потому что во всём этом хаосе тем не менее просматривалась некая упорядоченность, но предельно чуждая земному уму. Наверное, именно эта чуждость рождала инстинктивно чувство скрытой опасности, неопределённой тревожности. Либо в городах действительно таилось нечто гибельное. Панораму небоскрёбов разрезали виадуки, возведённые на разных высотах, а соединялись здания эстакадами и крытыми переходами. И ещё. В зданиях и переходах не было окон -- вообще. Гладкие алебастрового цвета стены. И всё.

Неделю спустя, ночью, его разбудил шум и треск веток. Он выбрался из палатки. В темноте за дорогой тяжело ворочалось нечто крупное и массивное. Оно явно пыталось пробиться к нему сквозь силовое поле. Чёрная, чернее ночной тьмы, масса упрямо билась о непроницаемую преграду, шумно вздыхала, негромко взрыкивала, кряхтела, тонко повизгивала и глухо бормотала. Изредка по её