Пенсне для слепой курицы - Галина Куликова

— Посидите какое-то время дома, Марина. Обещаю, что навашем заработке это не отразится.

— Спасибо, — пробормотала я. — Но если я неслишком вас раздражаю своим видом, я бы предпочла ходить на службу. А то совеемзакисну дома одна.

Горчаков сказал:

— Смотрите, как вам лучше. И не смейте говорить ораздражении. Видеть ??ас мне всегда приятно.

Он говорил замечательные слова, но тон его при этом былподчеркнуто деловым. Интересно, помнит ли он вообще, как целовал меня ночью? Япринялась за очередной донос, который дополняла весь оставшийся день. МудраяЛипа общалась со мной как ни в чем не бывало — это здорово ставило на местомозги. А когда тебя жалеют и сюсюкают, как с больной, делается совсем худо.

Егор позвонил ближе к вечеру.

— Хвалю, — начал он после скупого приветствия. —Отличная работа. Кстати, сколько вы намерены пребывать в трауре?

— Вы! Да вы… — задохнулась я.

— Я встречу вас сегодня после работы. Есть разговор.Так что не шарахайтесь в сторону и вообще не делайте резких движений.

Он положил трубку, я же сморгнула злые слезы и отодвинула отсебя телефон.

— Снова этот тип? — сочувственно спросила Липа.

— Какой тип?

— Который чего-то хочет от тебя.

— Да ладно, сама разберусь. — Я решила не спорить.

— Вот смотрю я на вас, женщин, — укоризненносказала Липа, будто сама была существом противоположного пола, — и непойму: как вы умудряетесь целиком попасть под мужское влияние? И эти огрызкиприроды крутят вами, как хотят! Мне, например, ни один красавчик не можетиспортить настроения.

— Ты просто еще ни разу не влюблялась, —предположила я.

— Любовь! — фыркнула Липа. — Любовь — этомикроб, который поражает мозги того, кто скучно живет. Если у тебя полнокровныебудни и веселые праздники, зараза тебя минует. Так ты не хочешь рассказать, чтоза придурок пугает тебя по телефону?

— Это дело старое, — вздохнула я. — Будь мояволя, голубчик летел бы ясным соколом знаешь куда? Но одной моей воли мало. Такчто совладать с ситуацией я не могу.

— Чтобы справиться с неугодным мужиком, нужен другоймужик, — философски заявила Липа. — Просто надо научиться егоиспользовать. Есть какой-нибудь воздыхатель, у которого при виде тебя шарики вголове перемешиваются, словно сухой горох в банке?

— Увы, такого нет.

— Жалко. Но я подумаю, что еще можно предпринять.

Я поблагодарила Липу и начала собирать сумку. Сегодня мне ненужно никуда ехать, время "Ч" наступало только завтра. Однако Егордолжен встретить меня где-нибудь по дороге к метро, а это отнюдь не радовало.Воодушевленные «естественной» смертью Матвея, они, по-видимому, усилятпрессинг. Господи, но что еще я могу для них сделать? Организовать поджог?Взорвать фирму?

Прямо у офиса припарковалась симпатичная «Ауди», а рядом сней, облокотившись о капот, стоял юноша с серьгой в ухе. Заинтересованныедевушки оборачивались на него. Меня же при виде его физиономии затошнило.

— Прокатимся? — спросил Егор, крутя на пальцеключи.

— Сцена, как в дешевом кино, — фыркнула я, даже непытаясь скрыть своего отвращения. — Говорите, что надо, и я пойду. Нестану я с вами кататься.

— Отлично. Мне тоже не слишком нравится здесьотсвечивать.

— Вы убили моего мужа! — не выдержала я.

— Убили? Да вы в своем уме? Мы никого не убиваем.Напротив, мы стоим на страже порядка и законности. Это вас просто бог наказал,Марина Александровна. За несговорчивость.

Я сложила руки на груди и приняла позу, на мой взгляд,полную презрения к собеседнику.

— Ой, только не стройте из себя светскую львицу, —насмешливо сказал Егор, поправляя упавшую на лоб челку. — Львицы из вас неполучится. Вы всего лишь шавка.

— Шавка тоже может быть опасна.

— Ничего, я сделаю вам прививку от бешенства.

Кажется, ему нравилось меня злить. Я решила сдерживатьэмоции, чтобы не доставлять ему удовольствия. Егор тем временем покосился наокна нашего офиса и усмехнулся:

— А вы его уже зацепили, не так ли?

У окна стоял Горчаков и, не таясь, смотрел на нас, засунувруки в карманы.

— Ерунда, он любит свою жену, — занервничала я.

— Само собой. Но вы ему тоже нравитесь. Вот что, МаринаАлександровна. Ваши отчеты должны касаться не только служебной деятельностишефа. Нас интересуют его жена, сын, их распорядок дня и любимые места отдыха.Все, что сможете разузнать.

— Как я это разузнаю?

— Станьте ему ближе. Мы ведь уже обсуждали этот вопрос.Я просто пришел напомнить.

Кажется, сегодняшнее явление Егора было типичной акциейустрашения. Он уверен, что сам его вид нагоняет на меня ужас. В сущности, онбыл недалек от истины.

— А мне не полагается никакого вознаграждения? —надменно спросила я, чтобы смутить его.

— Жизнь сама по себе награда. — Егор широкоулыбнулся.

Еще некоторое время мы обменивались обидными репликами инезаметно так сблизились, что выплевывали слова уже прямо друг другу в лицо. Ястояла руки в боки, Егор сжал кулаки. Со стороны казалось, что мы вот-вотсцепимся и визжащим клубком покатимся по мостовой.

Горчаков все это время стоял у окна. Мы не порадовали егодракой и спустя пять минут расстались, обменявшись полными ненависти взглядами.Я отправилась домой.

У моего подъезда стояла машина Веры, сама она прогуливаласьнеподалеку. Мы бросились друг к другу, как сестры, потерявшиеся во времякакого-нибудь катаклизма. Я рассказала ей про Егора. Вера сочувственно сжаламою руку.

— Я всю ночь не спала, — призналась она. —Все думала, что мы можем сделать.

— Появились дельные мысли? — воодушевилась я.

— Знаешь, что самое ценное в жизни?

— Что?

— Информация. Дороже ее только собственная шкура. Нас стобой заставляют добывать информацию, потому что это настоящее золото. С еепомощью можно все: шантажировать, манипулировать людьми, пугать их…

— Ну?

— Мы с тобой должны раздобыть кое-какие сведения длясебя.

Я тут же поняла, что в ее рассуждениях есть рациональноезерно.

— Понимаешь, — продолжала тем временемВера. — Их позиция ясна и понятна. Они уверены, что мы запуганы, каккролики. Вот пусть и пребывают в этом заблуждении. Да, они винтики в системе,но, помимо этого, они ведь еще и просто люди. Где-то живут, на ком-то женаты,что-то любят, чем-то увлекаются. Они такие же, как мы.