Бразильская история - Рэчел Линдсей

– Начал жульничать, – закончила за него Филиппа.

– Так ты знала?!

– Басби приехал к твоей матери, и я виделась с ним.

Роланд вцепился ей в руку:

– Значит, мама тоже знает об этом?

– Нет, мистер Басби обратился сначала к нам, и отец уговорил его не сообщать ей правду.

– Слава богу. Больше всего я боялся, что она узнает об этом. Если бы не мать, я бы ни за что не стал скрываться.

– Значит, ты решил, что ей будет легче считать тебя мертвым? – Вспомнив, как горевала миссис Марш, Филиппа едва нашла в себе силы продолжить: – Неужели ты не знаешь, что любая мать на свете предпочла бы видеть сына живым, а не мертвым – какое бы преступление он ни совершил? Ты поступил бессердечно!

– Не говори так! Если бы мать узнала, что я – вор, это убило бы ее!

– Знаешь, потрясение, которое она испытала, узнав о твоей гибели, тоже едва ее не убило.

Роланд прикусил губу.

– Я сделал то, что считал наилучшим выходом. Мать никогда не воспринимала меня таким, каков я на самом деле. Для нее я всегда оставался чудо-мальчиком, который может добиться успеха в любом деле. На самом деле все обстояло по-другому. В жизни очень непросто добиться успеха.

– Твоей матери совсем не нужно было, чтобы ты становился миллионером, – сказала Филиппа. – О финансовом успехе мечтал ты сам, и только поэтому ты лгал и обманывал, а потом сбежал поджав хвост!

– Ты, как я погляжу, не стесняешься в выражениях.

– С какой стати? Для меня ты не чудо-мальчик. Я вижу тебя таким, каков ты на самом деле.

– То есть?

– Трус, который сбежал от ответственности. Почему ты, по крайней мере, не признался мне?

– Я побоялся. Филиппа, которую я знал, была слишком молода, чтобы понять или простить меня за то, что я сделал.

Он подошел к ней ближе, и девушка разглядела морщинки – следы, оставленные годами на его лице. Роланд стал еще красивее, чем тот юноша, каким она его помнила. Он стал шире в плечах и крепче, мускулистее.

– Ты думаешь, я не жалел обо всем, от чего сам же и отказался? – прошептал он. – От жизни, которая была бы у нас с тобой, от дома… детей… Боже, неужели ты не понимаешь, что я отдал бы все на свете, чтобы повернуть время вспять?

– Слишком поздно. Если твоя мать узнает правду, это убьет ее.

Роланд медленно вытащил сигарету из золотого портсигара и закурил ее.

– Если ты так считаешь, мне остается только надеяться на то, что ты не выдашь мою тайну.

– Не беспокойся, мне слишком стыдно говорить об этом.

Только теперь Филиппа осознала, до чего же он умен. Если бы Роланд упрашивал ее, она могла бы отказаться. Вместо этого он не оставил ей иного выбора, чем поступить так, как ему и хотелось: сказать, что во имя матери он должен навсегда забыть о возвращении домой.

Странно, что она так хорошо понимала ход его мыслей. Если ей нужны были какие-то доказательства того, насколько она изменилась за последние три года, теперь она их получила. Прежняя Филиппа никогда бы не поняла игры, которую затеял Роланд. Он сымитировал смерть вовсе не ради того, чтобы уберечь мать от жестокой правды о сыне, а ради спасения собственной шкуры.

– Какой же ты подонок, – проговорила Филиппа. – Я даже не подозревала, каков ты на самом деле.

Неожиданно для нее Роланд рассмеялся:

– По крайней мере, с тобой мне больше не придется притворяться.

Ее охватило отвращение.

– Неужели тебя не беспокоит, что я все знаю?

– Нет. С какой стати это должно меня беспокоить? Не думаю, что от этого твои чувства ко мне изменились. Мы слишком долго были влюблены друг в друга. Наши отношения уходят далеко в прошлое.

– Ты рехнулся, если так думаешь. Я чувствую к тебе только отвращение.

– Это пройдет – как только мы снова начнем встречаться. Теперь мы будем гораздо ближе друг другу, чем прежде. Честные отношения…

– Это ты говоришь о честных отношениях?

– Я говорю о честных отношениях между нами. Я всегда побаивался быть с тобой до конца откровенным. – Он подошел ближе. – Ты даже не представляешь, насколько я рад увидеть тебя снова. Мне очень этого хотелось.

Филиппа попятилась от него, жалея, что это ей не снится.

– Только не рассказывай, будто все эти годы тосковал по мне.

– Не буду тебе лгать, я не избегал женщин, – сознался Роланд. – Но ни одна для меня ничего не значила – во всяком случае, столько, сколько значила ты – и значишь до сих пор.

– Перестань, – с дрожью в голосе перебила его она. – Невыносимо слышать от тебя такие слова. Я тебя больше не люблю. Я не та Филиппа, которую ты бросил три года назад.

После недолгого молчания он пожал плечами:

– Что ж, пусть будет так. Но я все равно хочу видеть тебя, пока ты здесь. Да, кстати, а как ты здесь оказалась? – Он взял ее за руку. – Обручального кольца нет. Значит, ты не замужем.

– Я здесь со своим боссом, Лукасом Пэджетом.

Роланд резко поднял голову, и Филиппа поняла, что ему знакомо это имя.

– Ты его знаешь?

Роланд заколебался:

– Я слышал о нем. Он действительно такого крутого нрава, как о нем говорят?

– Он человек жесткий, но честный.

– Ты хочешь сказать, в отличие от меня.

– Да.

Он бросил сигарету на землю и затоптал каблуком.

– И надолго ты в Рио?

– Пока не решится вопрос с контрактом на строительство плотины.

– Контракт получит «Каллисто». Никто не может конкурировать с ценами, которые мы предлагаем.

Она обратила внимание на сказанную фразу. Мы…

– Ты что, работаешь в этой фирме? – спросила она Роланда.

– Я руковожу ею.

– Ты хочешь сказать, что ты и есть… – От изумления она так и не смогла закончить фразу.

– Значит, ты слышала обо мне? – удовлетворенно спросил он. – Первые буквы я сохранил те же самые. Из Роланда Марша я стал Ролли Мастерсоном. Так что не пришлось менять инициалы на чемоданах.

Филиппа не смогла найти слов, чтобы скрыть свою боль. Почему судьба сыграла с ней такую жестокую шутку? Мало было узнать, как подло Роланд обошелся с матерью и с ней самой, так он еще оказался главным конкурентом Пэджета…

– Твой босс понапрасну теряет время, – продолжал Роланд. – Контракт получу я.

– Тебе снова придется имитировать свою смерть? – с горечью спросила Филиппа.

– Нет, любовь моя, не придется. Здесь я мухлевать не собираюсь. Родригес помешан на честности, и я не буду рисковать.