Королевский пурпур - Сьюзен Барри

Люси вздохнула с облегчением, когда они наконец покинули ресторан и сел в такси. Ей еще ни разу не доводилось видеть графиню Ардратскую в таком великолепном настроении, и она была уверена, что наблюдавшие за их отъездом люди потешились от души.

Тиара графини лихо съехала ей на один глаз, старая леди шла, слегка пошатываясь, и без умолку громко говорила.

— Что за вечер! — восклицала она. — Превосходный вечер! Я получила истинное наслаждение! Одно жаль: я не видела лица шеф-повара, когда вернула ему это превосходное жаркое! Ведь это был просто жест, понимаете? В былые времена я такое часто выкидывала, знала, что от меня только этого и ждут. — Она устало откинулась на спинку сиденья в такси. — Но пожалуй, теперь это уже не может сойти с рук. У этого Эйвори на лице было явное неодобрение. Интересно, позволила ли ему его гордость взять мои чаевые?

Это Люси узнала на следующий день. Наслаждаясь мягким теплом весеннего солнца, она стояла над гладью знаменитых Кенсингтонских прудов в окружении молодых и не таких уж молодых людей, пускавших здесь свои лодки и с замиранием сердца следивших, доплывут ли они до противоположного берега. Они напоминали пилигримов, с волнением вглядывавшихся в показавшийся на горизонте Новый Свет. Здесь-то к ней и присоединился элегантный Пол Эйвори, и они стали наблюдать за лодками вместе.

На Люси был ее новый кремовый костюм, и утром она даже забежала к парикмахеру, где ее коротко подстригли. Новая прическа возбуждала ее, и к тому же волосы промыли специальным составом, так что они сверкали как золото, однако Эйвори нахмурился.

— Что вы сделали со своими волосами? — спросил он.

— Они были слишком длинные, и мне трудно было с ними управляться, — объяснила Люси, с надеждой глядя на него и начиная краснеть от мысли, что он разочарован. — Мы с графиней решили, что длинные волосы уже давно не в моде и лучше мне подстричься.

— Значит, графиня истратила на вас еще немного из своих двух тысяч гиней и купила вам новый костюм? — Эйвори слегка коснулся ее рукава.

— Это очень великодушно с ее стороны, правда? — ответила Люси.

Эйвори пожал плечами.

— Все зависит от того, великодушны ли были ее мотивы. — Он показал Люси на лебедей, которых кормила группа туристов. — Я захватил немного хлеба, вдруг и вам захочется их покормить. Этим все обычно забавляются на Круглом пруду.

Но Люси беспокоило только одно: не разочарован ли он ее новым обликом, и она решила выяснить это.

— Вы… вы полагаете, я выглядела лучше, когда мы встретились в первый раз? — и в свою очередь потянула его за рукав.

Он посмотрел прямо ей в глаза и улыбнулся. При виде его ровных блестящих зубов сердце ее затрепетало.

— Вы выглядите очаровательно, — сказал Эйвори. — Но и в первый раз, когда я вас увидел, вы были очаровательны.

Он взял ее под руку и повел прочь от пруда:

— Раз вы не хотите кормить лебедей, чем же мы займемся? У меня весь день свободен, и, если вы никуда не спешите, мы могли бы провести его вместе. Как вы на это смотрите?

— А вам не будет скучно? — подняла на него глаза Люси. В ее вопросе не было кокетства, ее беспокоило только, как бы он не передумал, не решил, что не стоит тратить на нее столько времени.

— Мне никоим образом не будет скучно, — заверил ее Эйвори и повел к залитой солнцем скамейке, над которой свешивались ветви, покрытые еще не совсем распустившимися весенними листьями. — Посидим здесь немного, вы мне расскажете о себе, а потом отправимся куда-нибудь, где нас напоят чаем, — проговорил молодой человек, усаживая Люси.

Она радостно и с облегчением улыбнулась:

— Когда мы позавчера распрощались с вами, мне и в голову не приходило, что вам захочется снова встретиться со мной.

— Значит, вам в голову приходит совсем не то, что надо, — проговорил Эйвори и похлопал Люси по руке. Он вынул портсигар — дорогой золотой портсигар (она это сразу заметила) — и предложил ей сигарету и, когда она отказалась, закурил сам. — Скажите, — с легкой усмешкой в голосе обратился он к ней, — как ваша графиня чувствовала себя сегодня утром после столь необычного для нее вчерашнего пиршества?

— О, прекрасно, — успокоила его Люси. — Я сама со страхом ждала, что будет после всего этого шампанского, да еще и ликера, но она проснулась сегодня как ни в чем не бывало, без всякой головной боли, и сразу начала строить планы насчет следующего выхода в свет. — Люси на секунду замолчала. — Ей до смерти хочется узнать, взяли ли вы чаевые, которые она вчера оставила на столе, — смущенно закончила она, искоса посмотрев на его дорогой костюм.

Эйвори вынул из портмоне новенькую фунтовую купюру.

— Вот эти деньги, — сказал он держа банкнот против солнца. — Еще не знаю, как с ними поступить. Не думаю, что стану их тратить… — В углах его глаз собрались морщинки. — Может быть, в один прекрасный день я вставлю их в рамку.

— Зачем? — искренне изумилась Люси.

— По двум причинам, — тихо ответил он ей. — По двум очень важным причинам. — Он спрятал купюру в бумажник. — А теперь, мадемуазель Люси, мне хотелось бы узнать ваше полное имя. Значит, вы — мадемуазель Люси…

— Грей, — подсказала Люси.

— Почему-то вам эта фамилия очень идет. И как давно вы знакомы с графиней Ардратской?

— Всего чуть больше полугода, — сказала Люси. — Я искала место, и в агентстве, куда обратилась, меня направили к графине. Она меня сразу очаровала, и мне ужасно понравилось у нее работать, хотя я с самого начала поняла, что она бедна как церковная мышь, но ведь и я тоже бедна, вот я и решила, что это не важно. И по-моему, я вполне пришлась ко двору. Собаки графини — а у них не слишком-то хороший характер из-за того, что их перекармливают, — сразу меня приняли, так быстро они никогда не признавали чужих, и даже Августина сразу ко мне прониклась расположением. Я думаю, она теперь считает, что я так же необходима графине, как огромная кровать и кремовые пирожные, которыми она любит лакомиться за утренним завтраком, если, конечно, средства позволяют.

— Вы упомянули, что вы сами очень бедны, — отозвался Эйвори. — И давно это так? И почему?

— Потому что отец не умел делать деньги и, когда умер, мне ничего не досталось. Он был морской офицер и жил в свое удовольствие, только, я думаю, ему не следовало жениться, он никогда не был в состоянии содержать семью. Во всяком случае, мать умерла, когда я была младенцем, и вырастила меня сестра отца. Она относилась ко мне очень хорошо — по-своему, правда, — и я страшно горевала, когда она умерла.

— Вот тогда-то вы и отправились искать работу?

— Да. Меня кое-как приучили к работе с детьми, но, когда тетя умерла, надо было действовать быстро — я как раз узнала о графине. Она ведь на самом деле удивительная личность. Так гордится своим знатным родом и столько у нее воспоминаний, что мне никогда не бывает скучно; я обожаю ее слушать, и мне безразлично, что дом номер 24 по Элисон-Гарденс такой уродливый и что в нем едва сводят концы с концами. Во всяком случае, сводили — последние дни этого нет.