Мамочка в законе - Наталья Александрова

Но вот как раз теперь Леню Маркиза ужасно заинтересовало этодело, уж очень захотелось понять, кто же он такой — Вася Зайкин. Кроме того, неродился еще тот человек, который может безнаказанно взрывать Ленины машины.Хотя, конечно, для слежки он угнал первые попавшиеся «Жигули», которые никакнельзя было назвать своими, дело не в машине, а в принципе.

— Василий открыл дверь своими ключами и вошел вприхожую. Васенька, это ты? — донесся из комнаты мамочкин голос.

— Конечно я, мамочка, кто же еще! — Василийповесил пальто, вошел в мамочкину комнату и увидел обычную картину: мамочка, влиловом спортивном костюме, крутила педали велотренажера.

— Мамочка, не переутомляйся! — Вася подошел к нейи чмокнул в щеку. Щека была намазана питательным кремом с запахом кокоса, иВасилий вытер губы носовым платком, прежде чем закончить фразу: — Тебе могутбыть вредны чрезмерные нагрузки.

— Ты намекаешь на мой возраст? — Мамочкахихикнула. — Это невежливо! Васенька, ты не забыл, что у нас кончилисьйогурты?

— Конечно мамочка, я купил твой любимый — яблоко сгрушей.

— Но, я надеюсь, не жирный?

— Конечно нет, полтора процента.

— Умница! — Мамочка замедлила вращение педалей,затем остановилась и слезла с тренажера. Придирчиво осмотрев сына, онапроговорила: — Тебе пора к парикмахеру. Ты очень зарос. Запишу тебя наследующий вторник к Марианне.

— Хорошо, мамочка, — Василий плюхнулся в кожаноекресло. — Чем ты сегодня занималась?

— Как обычно. Пробежка, бассейн, визит к косметологу… вмоем возрасте нельзя запускать себя.

— Ты прекрасно выглядишь, мамочка.

— Кстати, Вася, я сегодня разговаривала с ОлимпиадойСтепановной. Ты помнишь Олимпиаду?

— Московскую? На которой был мишка — талисман?

— Перестань придуриваться! Мою старинную подругуОлимпиаду Степановну Свешникову!

— Ну конечно, мамочка, я помню Олимпиаду Степановну!Кто же не помнит Олимпиаду Степановну!

— Так вот, у нее есть племянница. То есть не совсемплемянница, более дальняя родственница, но это не важно. Очаровательнаядевушка, с прекрасным характером, высшим образованием и средней музыкальнойшколой. Играет на фортепьяно, говорит на трех языках…

— И вышивает болгарским крестом похоронныесаваны, — насмешливо закончил за нее Василий.

— Прекрати! Действительно чудная девушка!

— И сколько лет этому сокровищу?

— Всего тридцать пять!

— Я себе представляю! — Василий сладкопотянулся. — Мамочка, я тебя умоляю, оставь эти дурацкие хлопоты! Если язахочу жениться, я сам найду себе подходящую невесту.

— Васенька, как ты можешь так говорить! Я твоя мать, яхочу, наконец, дожить до внуков! Я вижу, что ты слишком скромен, стеснителен,не умеешь ухаживать за девушками, и я не могу пустить такое важное дело насамотек! Ты совершенно не разбираешься в женщинах, и тебя может обвести вокругпальца первая попавшаяся вертихвостка!

— Моя единственная женщина — это ты! — Василийснова потянулся к мамочке, чмокнул ее в намазанную кремом щеку и вытергубы. — Нам хорошо вдвоем, и больше никто нам не нужен.

— Глупости! — Мамочка недовольноотстранилась. — Тебе уже не двадцать лет! И даже не тридцать! Я хочудожить до внуков! Я хочу их понянчить! Ну, это, допустим, перебор, но хотя быувидеть их!

— Доживешь, обязательно доживешь, мамочка, —примирительно проговорил Василий, — ты проживешь еще сто лет! Ты впрекрасной форме и очень хорошо выглядишь!

— Что у тебя на работе? — озабоченно проговорилаженщина. — Надеюсь, ты помирился с начальником?

— Да, мамочка, — Василий снова потянулся, — япомирился с начальником. Он обещал мне повышение.

— Вот видишь, — мамочка торжествующе вскинулаголову, — мать плохого не посоветует! Очень важно правильно держать себя сначальством и сослуживцами, всячески избегать конфликтов, но при этом непозволять никому садиться себе на шею…

— Да-да, мамочка, — Василий зевнул, — а мысегодня будем ужинать?

— Ты прекрасно знаешь, Васенька, что сама я после семичасов ничего не ем, но для тебя я приготовила запеченную лососину. Ты ведьлюбишь запеченную лососину?

— Обожаю! Я обожаю запеченную лососину и обожаю тебя,мамочка! — Василий еще раз звучно чмокнул ее в щеку и не стал на этот развытирать губы — крем уже впитался в кожу. — Ну кто еще будет так менякормить!

— Я тебя предупреждала! — трагическим театральнымголосом воскликнула Лола. — Я говорила тебе, что из этого не выйдет ничегохорошего! Я говорила, что ты обязательно влипнешь в неприятности и втянешь вних меня!

Леня сидел в глубоком кресле и любовался своей боевойподругой. В гневе она была особенно хороша.

«Все-таки в ней действительно пропадает выдающаясядраматическая актриса, — думал он, — вот сейчас, например, она явноиграет Медею… или леди Макбет? Нет, пожалуй, все-таки Медею. Только не надо ейоб этом говорить, а то она возгордится и перестанет работать».

Пу И, наоборот, очень не любил, когда хозяйка так бушевала.Он вообще не любил шума, громких голосов и бурных страстей. Чихуахуапредпочитал похулиганить в тишине, когда никого нет дома, а потом отдыхать наДолиной кровати, и чтобы было много орехового печенья. Зато Перришонупроисходящее очень нравилось. Попугай и сам любил поговорить на повышенныхтонах, и сейчас он старательно запоминал Полины интонации, чтобы позднееиспользовать их в одном из своих маленьких моноспектаклей.

— А теперь, когда у тебя ничего не получилось, тыприходишь ко мне и обращаешься за помощью. Где же ты был раньше, когда япредупреждала тебя и отговаривала ввязываться в это дело?

Леня почувствовал, что Лола начинает выдыхаться и теперь ужеможно вставить реплику в ее вдохновенный монолог.

— Лолочка, девочка моя, — проговорил он как можномягче, — я думаю, что женское платье мне не пойдет.

— Что? — изумленно переспросила Лола. —Женское платье? Леня, ты что — сменил сексуальную ориентацию?

Произошло именно то, на что Леня рассчитывал: его подруга удивиласьи утратила свой полемический задор. Она смотрела на Леню, широко открыв глаза,и ждала объяснений. Собственно, это тоже было игрой. Леня прекрасно знал, чтоЛолке давно уже надоело сидеть в четырех стенах, что ей хочется развлечься, иуговорить ее заняться вместе с ним делом не составит для Лени большого труда.

— Ничего я не менял, — терпеливо ответилМаркиз, — просто для того, чтобы подцепить на крючок брачного афериста,нужна женщина. Так сказать, в качестве наживки. Конечно, ты была бы лучше всех,но из твоего эффектного выступления я понял, что тебя эта роль не интересует.Никакой другой женщине поручить ее я не могу — во-первых, потому что никому,кроме тебя, не доверяю, а во-вторых, никто, кроме тебя, не сыграет эту роль надолжном художественном уровне. Так что придется мне самому переодеваться вженщину. А женское платье мне, как я только что сказал, не пойдет…