Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Жюль Верн

Поначалу некоторые смелые умы – преимущественно женские – еще выражали ему симпатии, особенно когда в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» появилась его фотография, взятая из архива Реформ-клуба. Некоторые джентльмены тоже отваживались говорить: «Гм-гм! В конце концов, почему бы и нет? Случались вещи и более невероятные!» В основном это были читатели «Дейли телеграф». Но вскоре стало заметно, что и эта газета начинает сдавать позиции.

И было отчего: 7 октября появилась длинная статья в «Известиях Королевского географического общества». Она рассматривала вопрос с разных точек зрения и тем вразумительнее демонстрировала безрассудство подобного предприятия. Согласно этой статье все было против путешественника: его ждали препятствия, чинимые как людьми, так и природой. Чтобы успешно осуществить такой план, потребовалась бы волшебная согласованность часов отправления и прибытия – согласованность, которой нет и быть не может.

Что касается Европы, занимающей относительно небольшой отрезок пути, там, по крайней мере, можно рассчитывать, что поезда будут придерживаться расписания, но как полагаться на подобную же точность, планируя пересечь Индию за три дня, а Соединенные Штаты за неделю? А технические неисправности, схождения с рельс, нежелательные столкновения, ненастное время года, снежные заносы? Разве все это не встанет на пути Филеаса Фогга? В зимнюю пору на борту пакетботов не будет ли он зависеть от вихрей и туманов? Нередко случается, что даже лучшие покорители водных пространств при трансокеанских рейсах опаздывают с прибытием в порт назначения на двое-трое суток. А ведь достаточно одного такого опоздания, одного-единственного, чтобы вся запланированная цепочка сменяющих друг друга средств сообщения непоправимо рассыпалась. Стоит Филеасу Фоггу, потеряв всего каких-нибудь несколько часов, пропустить очередной пакетбот, и ему придется ждать следующего, так что его вояж будет окончательно испорчен.

Статья наделала шума. Почти все газеты перепечатали ее, и тут-то акции Филеаса Фогга изрядно понизились.

После отъезда этого джентльмена за первые несколько дней по поводу его «рискованного предприятия» стали заключаться крупные пари. Как известно, Англия – страна любителей «биться об заклад», сообщество спорщиков представляет собой целый мир, более интеллигентный и просвещенный, нежели мир обычных игроков. Держать пари – это пристрастие заложено в природе британского характера. Вот почему не только члены Реформ-клуба принялись вкладывать весьма основательные суммы, делая ставки за или против Филеаса Фогга: движение, разрастаясь, увлекло множество их сограждан. Уподобившись беговой лошади, внесенной в список призовых рысаков, Филеас Фогг приобрел особую ценность. И в этом качестве тотчас стал котироваться на лондонской бирже. На «Филеаса Фогга» возник спрос, «его» приобретали и продавали за наличные или в кредит; он стал объектом крупных сделок. Но спустя пять дней после его отъезда, когда появилась статья в «Известиях Королевского географического общества», предложение резко превысило спрос. «Филеас Фогг» падал в цене. Его предлагали пачками. Сначала против него ставили по пять или по десять, затем уже по двадцать, по пятьдесят или по сто против одного!

Однако один верный стороннику него остался. То был старый, разбитый параличом лорд Олбермейл. Почтенный джентльмен, прикованный к креслу, отдал бы все свое состояние, чтобы объехать вокруг света хоть лет за десять! Вот он и поставил на Филеаса Фогга пять тысяч фунтов (100 000 франков). И когда ему доказывали, что затея этого господина не только глупа, но и обречена на провал, он отвечал:

– Если это в принципе осуществимо, желательно, чтобы первым, кто это сделает, стал англичанин!

Однако в общем, так или сяк, ряды сторонников Филеаса Фогга редели, подавляющее большинство настроилось против, ставки теперь делались сто пятьдесят-двести к одному; когда же через неделю после его отъезда в дело вмешался совершенно непредвиденный поворот событий, он был окончательно сброшен со счетов.

В тот день и впрямь случилось неожиданное – в столицу пришло по телеграфу следующее донесение:

«Из Суэца в Лондон.

Роуэну, начальнику полиции, центральное управление, Скотланд-плэйс.

Я преследую вора, обокравшего Английский банк, это – Филеас Фогг. Безотлагательно вышлите ордер на арест в Бомбей (Британская Индия).

Фикс, полицейский агент».

Донесение произвело мгновенный ошеломляющий эффект. Почтенного джентльмена более не существовало – его место занял вор, утащивший банкноты. Фотография мистера Фогга, что хранилась в Реформ-клубе наряду с фотографиями прочих его членов, подверглась скрупулезному изучению. Она точь-в-точь соответствовала описаниям неизвестного, чьи приметы были выявлены в ходе следствия. Припомнили и все то, что было таинственного в образе жизни Филеаса Фогга, его замкнутость, его внезапный отъезд. Казалось очевидным, что этот субъект под предлогом нелепого пари затеял кругосветный вояж исключительно затем, чтобы сбить со следа агентов английской полиции.

Эта депеша относительно Филеаса Фогга была отправлена при следующих обстоятельствах. В среду, 9 октября, к одиннадцати часам утра, в порту Суэца ждали пакетбот «Монголия» компании «Пенинсула энд Ориентл Стим Навигейшн». Это был трехпалубный железный винтовой пароход грузоподъемностью в две тысячи восемьсот тонн и номинальной мощностью в пятьсот лошадиных сил. «Монголия» совершала регулярные рейсы между Бриндизи и Бомбеем через Суэцкий канал. Этот пароход считался одним из самых быстроходных судов названной компании: согласно установленному регламенту, его скорость составляла 10 миль в час на отрезке пути между Бриндизи и Суэцем и 9,53 – между Суэцем и Бомбеем, причем обычно «Монголия» шла даже несколько быстрее.

В ожидании ее прибытия по набережной прогуливались двое мужчин, затерянных в толпе местных жителей и иностранцев, нахлынувших в этот город – еще недавно заурядный поселочек, – которому великое творение господина Лессепса обеспечило солидную будущность.

Один из этих двоих служил у английского консула в Суэце; наперекор мрачным прогнозам британских властей и зловещим предсказаниям инженера Стефенсона он ежедневно наблюдал, как по каналу проходят британские суда, тем самым вдвое сокращая путь из Англии в Индию, вместо того чтобы, как встарь, огибать мыс Доброй Надежды.

У другого, худощавого, невысокого, было нервное, довольно умное лицо, на котором особенно привлекали внимание упрямо насупленные брови. Сквозь длинные ресницы блестели чрезвычайно живые глаза, чей острый взгляд их обладатель при надобности умел пригашать. Сейчас он проявлял признаки нетерпения и, не в силах оставаться на месте, расхаживал взад и вперед.

То был некто Фикс, один из детективов, иначе говоря, агентов британской полиции, которых разослали по всевозможным портам в связи с похищением денег из Английского банка. Этому Фиксу поручили смотреть в оба, приглядываясь ко всем пассажирам, держащим путь в Суэц, и если кто-либо из них покажется подозрительным, следовать за ним по пятам, пока не прибудет ордер на арест.