Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг. - Алексей Юрьевич Безугольный

время текущей гражданской войны, в дальнейшем, с установлением социалистического строя, ее сменит стадия всеобщего вооружения народа[136].

Переход к обязательной военной службе встал на повестку дня только после того, как рухнули надежды на добровольческий набор революционно настроенных рабочих и крестьян, а также в связи с обострением военно-политической обстановки. «Триумфальное шествие» завершилось в феврале 1918 г. возобновлением германского наступления. Именно внешние обстоятельства, а не реализация некоего изначального замысла настойчиво подтолкнули большевиков к строительству Красной армии на правильных организационных началах. Здесь следует привести слова заместителя председателя Реввоенсовета Республики Э.М. Склянского, сказанные им по горячим следам, в 1919 г.: «Принципы строительства Красной армии претерпевали много изменений, прошли через отдельные фазисы своего естественного развития… Надо помнить, что строили не только мы, строила сама жизнь. Исправления вносились самой практикой»[137].

19 апреля 1918 г. коллегией Наркомвоена был утвержден новый план строительства вооруженных сил, а 21 апреля 1918 г. представлен СНК[138]. 3 мая 1918 г. этот план был одобрен В.И. Лениным. Итак, в течение 1918 г. намечалось создать 88 пехотных дивизий, 28 из которых были названы «внеочередными». Внеочередные дивизии разворачивались в западной пограничной полосе и в ближайшем ее тылу. Только на развертывание этих 28 дивизий (с 72-рядными ротами) требовалось 750 тыс. человек. На последующие 30 первоочередных дивизий (с 36-рядными ротами) требовалось еще 600 тыс. человек[139]. 28 внеочередных дивизий и 30 первоочередных дивизий предположено было свести в 10 армий. 30 первоочередных и 30 второочередных дивизий должны были формироваться военными округами. Кроме того, намечалось формирование трех кавалерийских дивизий – по одной в Орловском, Московском и Туркестанском военных округах.

Внеочередные дивизии штатной численностью около 27 тыс. человек изначально планировалось комплектовать на добровольческих началах с непременным соблюдением «принципа землячества», то есть территориальности, считавшейся полезной для дисциплины и коллективной спайки красноармейцев[140]. Чтобы не вносить в новые дивизии разлагающего духа старой армии, все добровольцы из числа старых солдат должны были проходить комиссию военкомата или совдепа и к тому же заключать с советским военным ведомством новое соглашение «как бы для нового приема на службу»[141].

Таким образом, несмотря на то что вопрос о введении обязательной военной службы уже активно прорабатывался, столь обширные планы строительства вооруженных сил по-прежнему опирались на добровольческий принцип комплектования Красной армии. Между тем темпы комплектования РККА добровольцами нельзя было считать удовлетворительными.

Еще в конце апреля 1918 г. запись в Красную армию, как показывала информация с мест, аккумулируемая организационно-агитационным отделом Всероссийской коллегии по организации и управлению Красной армией, протекала вяло; объединение Красной армии с Красной гвардией произошло формально; красногвардейские отряды продолжали повсеместно существовать[142]; военное обучение велось нерегулярно или вовсе не велось из-за неукомплектованности отрядов имуществом и инструкторами; отправок пополнений на фронт не осуществлялось[143].

Вообще, воинских частей, готовых выступить, как тогда говорили, на «внешний фронт», было крайне мало, хотя они могли удовлетворительно выполнять задачи по охране правопорядка. Это относилось не только к провинции, но даже и к самым передовым пролетарским районам, например к Петрограду, где формировался 1-й корпус РККА[144].

***

Вся совокупность обстоятельств неизбежно подталкивала советское руководство к четкому осознанию того, что оно сильно переоценило революционный порыв трудовых масс: как ни был велик энтузиазм рабочих, этот контингент не мог дать сотни тысяч постоянных бойцов. Добровольческий принцип не обеспечивал создания массовой Красной армии и ее высокой боеспособности. Как образно выразился один из руководителей Красной армии того периода, В.А. Антонов-Овсеенко, «предоставлять оборону революции капризу стихии добровольчества, ставить эту оборону в зависимость от такой неопределенной и не поддающейся учету величины было бы по существу глубоко неправильным»[145]. Современник и непосредственный участник строительства Красной армии в годы Гражданской войны, автор фундаментального труда «Комплектование Красной армии» (1926) Н.Н. Мовчин добавлял к этому, что добровольчество не только было не рационально с военной точки зрения, «в силу того, что создавало постоянную текучесть личного состава армии», но и, как это ни парадоксально, оно и «относительно дороже постоянной армии и требует большого аппарата, могущего не только захватывать людские массы, но обязанного вести работу по выявлению и привлечению единиц»[146].

22 апреля 1918 г., выступая на заседании ЦИК, нарком по военным делам Л.Д. Троцкий вынужден был констатировать, что «армия ныне отсутствует»[147]. В этом же выступлении Троцкий высказался о добровольчестве вполне определенно, заявив, что «это не тот принцип, который отвечает характеру рабочей демократии», а лишь «временный компромисс, вытекающий из трагических условий всей материальной и духовной обстановки последнего периода»[148]. По его словам, «сейчас из добровольцев рабочих и крестьян мы создаем только вспомогательный орган, который должен до создания подлинной армии социалистической республики выполнять элементарнейшие функции обороны внешней и внутренней»[149]. О переходе к «обязательной воинской повинности» он говорил в этот период как о деле неизбежном и решенном[150], заявлял о необходимости как можно скорее преодолеть принцип добровольчества, «который мы приняли для короткого переходного периода»[151].

Таким образом, весной 1918 г. к советскому руководству пришло четкое понимание того, что строительство армии и флота должно быть основано на твердых основах непрерывного и планомерного их комплектования людскими ресурсами, для чего необходимо было налаживать воинский учет и призыв военнообязанных граждан[152]. А для этого, в свою очередь, требовалось создание сети органов местного военного управления, ответственных за воинский учет населения и комплектование армии. 8 апреля 1918 г. Совнарком РСФСР принял декрет «О волостных, уездных губернских и окружных комиссариатов по военным делам»[153] (Приложение 1). Одновременно Наркомвоен издал инструкцию комиссариатам по военным делам (Приложение 2). Комиссариаты изначально настраивались на решение одновременно двух задач: вербовки добровольцев и призыва по мобилизационным разнарядкам, для чего организовывался персональный и числовой воинский учет населения. Уже в преамбуле документа указывалось, что в задачу комиссариатов по военным делам[154] входит проведение в жизнь «мероприятий по учету годного к военной службе населения, его призыву (курсив мой. – Авт.), формированию вооруженной силы Российской Советской Республики, обучению поголовно всех рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян военному делу…». В то же время волостной, уездный и губернский комиссариаты имели специальный аппарат для вербовки добровольцев. Агитационно-вербовочный отдел губернского комиссариата по военным делам, имевший по штатам, утвержденным наркомвоеном Л.Д. Троцким 22 апреля 1918 г., от 8 до 15 сотрудников (число делопроизводителей и переписчиков определял местный совдеп), занимался обобщением данных, поступавших из уездных военкоматов и контролем за работой последних[155]. Уездный военкомат вел числовой учет добровольцев и военнообязанных, а также хранил копии послужных листов, поступавших