Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

кажется или у Кирки действительно с Романом шуры-муры?

Ольга стряхнула со лба Михаила непослушную прядь волос, осторожно сняла очки, поцеловала во вдруг ставшие беззащитными дальнозоркие глаза мужа и тихонько сказала:

— Шуры-муры идут полным ходом.

Михаил зажмурился и, как давно его учила Копилка, втянул обеими ноздрями воздух — так он нюхал эмоции. Вокруг Ольги витал и сгущался запах новорождённого ребёнка. Распознавать по запаху эмоции была их семейная затея. Началось это однажды: Ольга для Михаила была неожиданной находкой. Она возникла в его жизни случайно, во время расследования одного необычного дела. Появилась не как известный в городе адвокат, а как свидетель[8]. Ему исполнилось тридцать, а свою половинку Исайчев к тому времени ещё не встретил. Михаил, конечно, знакомился с девушками — среди них были красавицы разных мастей. Чаще длинноволосые блондинки, попадались брюнетки и рыжие солнышки. Они радовали глаз, но не трогали сердце, а уж про душу и говорить нечего. Всё было мимо, мимо. Исайчев почти смирился со своей холостяцкой жизнью. Потихоньку начал вымерзать душой — и тут встретил Ольгу. Встретил и понял: именно её он ждал все эти годы. Михаил не мог объяснить, что за тихие радостные чувства бродили в нём тогда, но был уверен: нашёл, наконец нашёл давным-давно ожидаемое, без чего жизнь кособочилась и её надо было удерживать, как оползень.

Тогда Михаил больше не отпустил Ольгу. Она, к счастью, не противилась. Из них получилась хорошая, крепкая пара, но главное — они любили и доверяли друг другу. Обычно говорят, хорошая семья — это когда на место влюблённости с годами встаёт уважение. В их семье любовь и уважение сразу стояли рядом. Ольга не лезла в дела мужа, но, если Исайчев посвящал её в возникшие сложности, помогала с удовольствием. Её подсказки всегда были разумны, обдуманны и чаще всего попадали в цель.

Однажды, когда Михаил, расслабившись, лежал на диване и обдумывал неприятный поворот в очередном деле, Ольга присела рядом на краешек дивана. По её лицу Исайчев понял: она хочет что-то сказать, но не решается.

— Выкладывай, не томи. Чистосердечное признание облегчит вину. Ну-у-у…

Ольга погладила мужа по щеке и начала исподволь:

— Хочу поведать тебе, муж, о своём давнем увлечении… Дай слово, что не будешь смеяться.

Исайчев встревоженно взглянул на жену.

— Ой, да не бойся! — засмеялась Ольга. — Ничего преступного! Я всего лишь, помимо монет, стала коллекционировать запахи… И не просто запахи, а запахи эмоций…

Михаил привстал и уже с интересом спросил:

— Ну и?! Ну и?!

— Я заметила, то есть учуяла, что в момент эмоционального взрыва человек начинает выделять запахи…

Михаил хохотнул:

— Не только запахи… иногда и кое-что более неприятное…

— Фу, балбес! — нахмурилась Ольга. — Я серьёзно.

— Хорошо, — всё ещё улыбаясь, согласился Исайчев, — предположим. Тогда как, по-твоему, пахнет злость?

— Злость пахнет болотом и металлической стружкой.

Исайчев задумался, переваривая полученную информацию.

— Мне казалось, злость пахнет сероводородом, как в преисподней!

Ольга легонько отмахнулась:

— Ну уж, сероводородом! Сероводородом пахнет мужской грех.

Исайчев от неожиданного сравнения рассмеялся и даже чуть хрюкнул:

— Ну да, конечно! Изменить — всё равно что пукнуть прилюдно, такой же стыд и позор. А женский? С чем сравнишь женский грех?

Ольга ответила сразу, не раздумывая:

— С запахом домашней фиалки. Он такой вкрадчивый, фиолетово-розовый, игриво-глазастый…

Исайчев вспомнил, как однажды ему пришлось выезжать на труп известной распутницы, и действительно, в её жилище пахло фиалками. Потягивало густо, навязчиво. Михаил осмотрел все подоконники в квартире — фиалок не было, а запах был. Поинтересовался у прислуги, какими освежителями воздуха пользовалась их хозяйка. Оказалось, никакими. У неё была аллергия на химические дезодоранты.

Этот эпизод из их жизни Исайчев вспомнил ещё и потому, что сейчас, сидя на коленях Михаила, Ольга пахла по-другому, чем раньше. Исайчев потянул носом и ощутил запах новорождённого ребёнка. «Соскучился, — подумал Исайчев, — я по ней соскучился. Вот закончу это паскудное дело и возьму отпуск. Сломаю телефон… куплю палатку — и на Алтай, в родные места…»

— Мцыри, — встревоженно произнесла Ольга, прерывая благостные мысли Исайчева, — Кира вспомнила Регину Эздрину. Я слышала, как они сегодня с Романом болтали об этом. Сначала решила, пусть сам доложит, и вот не удержалась. Ты ему не говори, что я вперёд паровоза забежала. Ладно?

— Ну? Что разведала, выкладывай. Всё равно уже сболтнула.

— Роман показал фотографию, которую вам прислали из Австралии, и она вспомнила Регину, а Бориса Эздрина Кира не знает. Девушки учились в одном медицинском вузе. Только Регина на три курса старше, и тогда она была не Эздрина, а Гроссман — Регина Леонидовна Гроссман.

— Боже мой, даже отчество вспомнила, — повторил Исайчев, задумавшись. — Регина Леонидовна Гроссман, что-то очень знакомое. Что?

Ольга легонько стукнула мужа ладонью по лбу, улыбнулась:

— Ты, дорогой, каждый день мимо клиники её отца на работу ездишь. Видишь четырёхэтажное здание из тёмного стекла с вывеской «Клиника доктора Леонида Гроссмана».

Исайчев обрадованно присвистнул:

— Ну вот мы и привязали гибель Ксении Звягинцевой к Сартову! Как говорит наша бабушка русской экспертизы: «Ищите, господа следователи, ищите злодея, но на ум мотайте, он ведь мог и свою могилу на имя жены записать». Что Кира о Регине вспоминала?

— Ничего. Они не общались. Лицо знакомо, и всё. Регина заметная: огненно-рыжая и конопатая. Миш, можно я сама к Гроссману поеду поговорю? Не любят медики мужиков с удостоверениями, побаиваются.

Исайчев уткнулся носом в тёплую грудь жены:

— Поезжай поуди. Может, что и выудишь.

Ольга резво спрыгнула с колен мужа, пригласила:

— Пойдём ужинать. Есть не хочу. Жрать хочу! Позови Киру.

Уже на выходе Исайчев обернулся:

— Киру надо занять работой. Пусть полазит в интернете по сетям, поищет что-нибудь о своих бывших одноклассниках. Кто часто за границу ездит? Кто карьеру сделал, разбогател? Особое внимание на тех, кто в школе КЕКСов не любил, завидовал их успеху.

— Про институтских товарищей тоже посмотреть? — спросила Ольга, ложкой перемешивая салат.

— Тормозишь, Копилка?! КЕКСы учились в одной школе, но в разных институтах. Так что институты здесь ни при чём. Съешь «Сникерс»!

— Иди уже! — махнула ложкой в сторону мужа Ольга. — Юморист-самоучка…

14

В регистратурном зале клиники доктора Леонида Гроссмана звучала музыка арфы. Ольга огляделась и в углу рядом с окном увидела молодую арфистку в голубом концертном платье, перебирающую струны инструмента. Ольга узнала музыку, это была песня «Среди долины ровныя». «Надо же, — подумала она, — как встречают! Интересно, здесь тех, кто первый раз пришёл, шампусиком не угощают?»

Девушка в зоне информирования посетителей, заметив ироническую усмешку Ольги, поспешила объяснить:

— Музыка арфы настраивает потенциальных клиентов на доброжелательный лад. Создаёт ауру обоюдной заинтересованности.

Ольга согласно кивала, рассматривая прейскурант на услуги клиники, дойдя до последней страницы, подумала: «Да-а-а, доброжелательность при