Ваал - Роберт МакКаммон

И вот однажды вечером, меньше чем за неделю до первого дня рождения Джеффри, Мэри Кейт оставила мальчика с Джо и спустилась за чем-то в магазин, а вернувшись, увидела, что муж невозмутимо раздевает малыша над ванной с кипятком. Мальчик цеплялся ручонками за отцовские плечи, глаза-щелочки хитро поблескивали. На небритом лице Джо краснели царапины. На желтом кафельном полу блестела разбитая бутылка.

Мэри выронила кошелку. Зазвенело стекло.

— Ты что же это делаешь, а?! — крикнула она, когда Джо поднял вырывающегося ребенка над ванной. Он оглянулся, глаза были мутные, испуганные. Мэри выхватила у него Джеффри и крепко прижала к груди.

— Боже мой, — взвизгнула она, и ее голос отразился от кафельных стен. — Ты сошел с ума! О Господи!

Джо присел на край ванны и ссутулился. Казалось, от его лица отхлынула вся кровь, только под глазами лежали серые тени.

— Еще бы минуту, — сказал он каким-то отрешенным, мертвым голосом. — Задержись ты еще на минуту… Всего на одну…

— Боже мой!

— Всего на минуту, — повторил он, — и все закончилось бы.

Она закричала:

— Ты сумасшедший! Боже мой! О Господи Иисусе!

— Да, — проговорил он. — Ты взываешь к Господу. Взываешь к Господу. Но уже поздно. О Господи, поздно! Посмотри на меня. Посмотри на меня, я сказал! Я умираю… клетка за клеткой… умираю, и тебе это известно, — Джо огляделся и заметил на полу осколки. — О нет, — всхлипнул он. — Моя последняя бутылка.

Он поднялся и двинулся к Мэри Кейт. Она попятилась с ребенком на руках. Джо хватился за косяк и встал в дверях ванной, свесив голову и открыв рот, словно собираясь стошнить.

— Мне снятся хорошие сны, Мэри Кейт. Ах, какие сны! Знаешь, что мне снится? Хочешь, расскажу? Мне снятся лица, они летают вокруг меня и выкрикивают мое имя. Тысячу, десять тысяч раз за ночь они будят меня. А еще мне снится ребенок, который выцарапывает мне глаза, и я слепну. О Боже, мне нужно выпить.

— Ты сошел с ума, — с трудом выговорила Мэри Кейт немеющим языком.

— Мне казалось, что если я уйду отсюда, если буду спать где— нибудь в другом месте — в метро, в кино или даже в церкви — это поможет. Но нет. А знаешь, что еще мне снится, Мэри Кейт? Моя милая Мэри Кейт… Хочешь знать? Мне снится, как ты, моя милая женушка, стоя на коленях, сосешь член мужчины с лицом ребенка. Ребенка, который сидит сейчас у тебя на руках!!

Мэри Кейт сдержала крик и увидела, что Джо лихорадочно обшаривает взглядом длинные тени, сгустившиеся в комнате.

— Это не мой ребенок, Мэри Кейт, — проговорил он. — Теперь я уверен в этом. А ты знала это с самого начала. Неважно, кто это сделает. Неважно как. Но этот ребенок должен умереть. Мы можем спрятать тело где-нибудь в городе, в помойке, или бросить в реку.

Он не сводил с нее умоляющих глаз, и она вдруг увидела его сквозь набежавшие слезы.

— О, Господи, Джо, тебе нужна помощь. Тебе надо помочь.

— Никто мне не поможет. — Джо, пошатываясь, добрел до окна и прислонился лбом к тотчас запотевшему стеклу, хватаясь за покрытые трещинами стены, и закрыл глаза.

— О Господи.

Джеффри у нее на руках зашевелился.

— Я люблю тебя, люблю, люблю, — неслышно зашептала Мэри Кейт на ухо ребенку. — Он сумасшедший. Этот человек сошел с ума и хочет убить тебя. Господи…

Руки ребенка протянулись к ее лицу. Джеффри крепко прижался к ней в поисках тепла. Мэри Кейт посмотрела на него и встретила странный жаркий взгляд.

Джо, тяжело дыша, привалился к окну. Мэри Кейт увидела, как его дыхание веером туманит грязное стекло. По ее лицу потекли горячие слезы. Она положила Джеффри в кроватку и прислушалась к бессвязному бормотанию Джо. Джеффри сел, прижимаясь лицом к прутьям кроватки. Он постарается убить нас обоих, сказала себе Мэри Кейт. Обоих. Будь ты проклят! Он хочет убить моего малыша… а потом меня, чтобы я никому не смогла рассказать, что произошло!

Она вернулась в ванную и стала смотреть, как ее слезы капают на длинные зазубренные осколки бутылочного стекла. Он убьет нас обоих. Обоих, обоих, обоих. Он сумасшедший.

Она подхватила с пола бутылочное горлышко и двинулась к мужу.

Джо начал поворачиваться от окна и открыл рот, собираясь что-то сказать.

Мэри Кейт сделала два быстрых шага вперед и вонзила горлышко ему в грудь пониже ключицы. От неожиданности Джо охнул и застыл, так и не закрыв рот и глядя себе на рубашку. Когда боль ворвалась в его сознание, он дико крикнул и оттолкнул от себя жену. Она выдернула бутылочное горлышко из его груди и ударила снова; ослабленная алкоголем рука не смогла остановить ее. Зазубренное стекло проникло в грудную клетку и впилось в легкое. Джо закашлялся, лицо и блузку Мэри Кейт окропил кровавый дождь. Она ударила Джо в лицо. Он в отчаянье попятился, но Мэри Кейт шла на него, обезумев, забыв о жалости, замахиваясь для второго удара в лицо.

Он в панике отступал, и вдруг оказалось, что позади окно. Отчаянный взмах рук, зазвенело стекла, за краем окна мелькнуло бледное лицо Джо с полными ужаса глазами. Мэри Кейт увидела, как муж кончиками пальцев пытается уцепиться за подоконник — и в следующий миг Джо сорвался.

Его тело с неестественно вывернутой шеей распростерлось на мостовой.

Какой-то прохожий в коричневом пальто нагнулся над трупом и испуганно уставился вверх, на Мэри Кейт.

У нее за спиной Джеффри показывал на карусель.

— Мамочка, — прошепелявил он, — смотри, красивая рыбка!

Мальчики, болтливые и проказливые, как молодые обезьянки, вереницей зашли в столовую, мгновенно наполнившуюся гомоном и гвалтом, и бросились занимать свои обычные места за длинным столом, испещренным инициалами их предшественников.

Сестра Мириам сквозь очки в строгой черной оправе наблюдала за детьми, терпеливо дожидаясь, пока все тридцать сорванцов рассядутся по местам. Даже за столом, в ожидании молитвы, неугомонные десятилетки толкались и щипались. Перекрикивая общий шум, сестра Мириам сказала:

— Ну, хорошо. А теперь нельзя ли потише?

Они притихли, как булькающее в горшке варево, и уставились на стоявшую перед ними смуглую пожилую женщину в черной рясе. Она взяла в руки блокнот. На нее была возложена обязанность проверять, все ли вернулись с перемены. Сестра Мириам хорошо знала детей и по именам, и в лицо, и все же всегда оставалась возможность, что кто— нибудь — вероятнее всего, кто-нибудь из наименее смышленых — исхитрится заплутать в лесу, окружавшем сиротский приют. Так уже случилось однажды, давным-давно, когда сестра Мириам только начинала здесь работать и забора еще не было. Ребенок тогда чудом уцелел. С тех пор она никогда не рисковала.

— Перед завтраком мы проведем перекличку, — привычно сообщила она детям. — Джеймс Паттерсон Антонелли?