Месть через три поколения - Наталья Александрова

— Видели там хоть кого-то свидетели?

— Тебя видели. Охранник на входе очень хорошо тебя описал: красотка, говорит, такая, блондинка, вся из себя.

— Что, меня теперь полиция искать будет?

— А как же. Да ладно, этот вопрос мы решим, не нервничай.

— Надеюсь, — мрачно выдавила Инга. — И вот еще что…

Она рассказала о вчерашнем звонке Маринки и о том, что за этим последовало. Шеф слушал внимательно, вопросов не задавал.

— Вот так вот, — подвел черту, — стало быть, появилась какая-то брюнетка. Вряд ли она — это наш убийца, похоже, просто ему помогает.

— Ничего себе помощь — Маринку на тот свет едва не отправила!

— Свидетелей не хотела оставлять, да ты вовремя подоспела. Значит, если верить этой Марине, брюнетка в тот вечер была с пропавшим братом Воскобойникова. И больше его никто не видел. Боюсь, что никто и не увидит, нет его больше.

Инга хотела спросить, за каким чертом тогда они возятся с этим делом, но осеклась. Их уже втянули, теперь так просто из этой игры не выйти.

— Ладно, теперь будем ждать, где эти руки обнаружатся.

— Думаете, снова подбросит в какое-нибудь публичное место?

— Всенепременно, — вздохнул Шеф, — почерк у него такой, как у художника. Иначе и огород городить незачем. Ты будь поосторожнее пока, я позвоню.

И ушел, не прощаясь. И то прогресс — сам пришел, кофе сварил, проявил заботу…

— Что это?! — Анна остановилась на пороге и повернулась к своим спутникам. Ее красивое лицо перекосилось, как будто она надкусила лимон. — Что это, я вас спрашиваю?

— О чем вы, Анна Евгеньевна? — всполошился Вахтанг Семенидзе, менеджер престижного клуба, вальяжный мужчина с седыми висками.

— Цветы, — прошипела Василиса, совмещавшая должности директора, менеджера и девочки для битья при знаменитой пианистке. — Цветы! Я же вам звонила!..

На низком столике у окна стоял огромный букет белых лилий.

— А что цветы? — растерянно протянул Вахтанг. — Вы сказали лилии, я и купил лилии.

— Пурпурные! — схватилась за голову Василиса. — Лилии должны быть непременно пурпурные!

— Ка… какие? — переспросил Вахтанг.

— Неужели это так трудно запомнить! — воскликнула пианистка, заламывая красивые тонкие руки. — Казалось бы, я отдаю всю себя людям и так мало прошу взамен! Неужели трудно сделать для меня такую малость? Всего лишь поставить в моей комнате скромный букет моих любимых цветов! Так нет же, вместо них вы приволокли какой-то пошлый веник!..

— Анюточка, не волнуйся, — кудахтала вокруг нее Василиса, — ты же знаешь, тебе нельзя волноваться перед выступлением! У тебя будут дрожать руки!

— А все ты, — Анна повернулась к Василисе. — Это твоя работа — проследить, чтобы все было как надо.

— Я виновата, Анюточка! Я очень виновата! — закивала Василиса и сделала за спиной знак Вахтангу, чтобы убрал наконец эти ужасные цветы. — Я виновата, Анюточка, только успокойся! Тебе через час выступать. Ты же знаешь, что тебе нельзя волноваться перед выступлением. У тебя будут дрожать руки!

— Разве это кого-нибудь волнует? — Анна прикрыла глаза. — Ладно, дайте мне воды. Стакан воды…

— Вы слышали? — Василиса метнула молнию в сторону Вахтанга.

Тот закатил глаза, сделал несколько пассов, как цирковой фокусник, и в комнате мгновенно нарисовались двое безмолвных подручных. Один вынес цветы, другой принес стакан и бутылку минеральной воды.

Вахтанг сам налил воду в стакан и протянул пианистке.

Он слышал, что у Анны Кахетинской ужасный характер, но не представлял, что все настолько серьезно.

Она поднесла к губам стакан, сделала маленький глоток и снова перекосилась:

— Что это?

— Вода, — пробормотал Вахтанг, — французская, без газа…

— Французская! Без газа! — передразнила пианистка и снова повернулась к Василисе: — Ты ему сказала, какую воду я пью?

— Конечно, Анюточка! Конечно, я сказала: ты пьешь только Perrier.

— А это что?

— Это Evian, — с тяжелым вздохом проговорила Василиса и укоризненно глянула на Вахтанга.

— И вот что теперь делать? — страдальчески протянула Анна. — Я даже не могу получить стакан воды! Боюсь, сегодняшнее выступление не состоится.

— Но, Анна Евгеньевна, — взмолился Вахтанг, — зрители уже ждут! Вас пришли послушать такие люди, такие люди… — Он выразительно поднял глаза к потолку. — Мы не можем их разочаровать!

— А если вы не хотите, чтобы мое выступление сорвалось, нужно выполнять мои скромные пожелания. По-моему, это так просто! Я ведь не прошу ничего особенного! Вы сами виноваты, что довели меня до такого… Боюсь, сегодняшний концерт не состоится, я просто не в состоянии выйти на сцену!

Из страдальческой ее интонация сделалась раздраженно-истерической, а голос стал визгливым, как дисковая пила.

Вахтанг подумал, как обманчива может быть внешность: в таком ангельском обличье, в такой грациозной оболочке скрывается редкостная стерва. Он сочувственно покосился на Василису — бедняге приходится терпеть эту стерву каждый день.

— Анюточка, — взмолилась Василиса, — ты слышала, что он сказал? На твое выступление придут выдающиеся люди! Ты не можешь их разочаровать. Ведь ты живешь ради людей, живешь ради искусства. Ты несешь его людям! Тем более таким людям!.. Знаешь, кто будет сегодня на концерте?

Она что-то прошептала на ухо пианистке. Та задумалась.

— И ты помнишь, — добавила Василиса последний аргумент, — помнишь, что в договоре прописана большая неустойка.

— Большая? Насколько большая?

Василиса снова что-то зашептала ей на ухо.

Анна скривилась.

— И он сейчас же исправит свою ошибку, — ворковала Василиса, одновременно перемигиваясь с Вахтангом.

В комнату вбежал подручный с новой бутылкой минеральной воды.

— Вот видишь, Perrier уже принесли!

Анна отпила воды, но тут же бросила стакан на пол:

— Это не настоящая Perrier, это какая-то подделка! Что вы мне пытаетесь подсунуть?

— Как подделка? — Вахтанг недоверчиво уставился на бутылку. — Поставщик клянется…

— Он может говорить все что угодно, но я как-нибудь отличу настоящую Perrier от фальшивки. Ладно, давайте тогда Evian…

Она выпила полстакана воды с таким видом, как будто пьет цианистый калий.

— Ведите меня, так и быть. Где у вас рояль?

Это прозвучало так, как будто она была приговоренной к казни французской королевой и спрашивала у своих палачей, как пройти на эшафот.

Задержавшись на пороге, Василиса напряженным шепотом спросила: