Месть через три поколения - Наталья Александрова

— Надеюсь, с роялем не будет никаких неприятностей? Вы знаете, что Анна играет только на «Бехштейне».

— Знаю, знаю! — успокоил ее Вахтанг. — Рояль прекрасный, акустика у нас в гостиной замечательная. — И тут же добавил, не разжимая губ: — Как вы ее выносите?

— У каждого свой крест, — вздохнула Василиса.

Они вышли в Готическую гостиную — самое большое помещение клуба, действительно оформленное с намеком на готический стиль. На стенах здесь красовались имитации старинного оружия, в глубине над большим камином из натурального камня висел рыцарский щит с гербом. Зрители уже заняли места. На возвышении стоял рояль знаменитой фирмы, рядом с ним на специальном пюпитре была прикреплена афиша:

«Анна Кахетинская. Этюды Шопена».

Пианистка на мгновение остановилась в дверях, оглядела публику и неторопливо проследовала к роялю. Василиса опередила ее, проверила, что табурет установлен на нужной высоте и ноты приготовлены. Она и крышку рояля открыла бы, но Анна всегда делала это сама — считала, что это красивый жест.

И сейчас она поклонилась публике, под сдержанные аплодисменты знающих себе цену людей села за инструмент, подняла крышку…

И начала медленно сползать на пол.

Василиса быстро взглянула, чтобы понять, что, собственно, происходит.

И ей самой стало нехорошо.

На черно-белой, как сама жизнь, клавиатуре рояля лежали две человеческих руки.

Две отрубленные кисти.

Василиса преодолела дурноту, перевела взгляд на пианистку.

Лицо Анны залила смертельная бледность, глаза закатились.

Грациозно, как в замедленной съемке, она соскальзывала на пол.

Василиса вполне могла ее подхватить, но тут она очень кстати вспомнила все бесчисленные унижения, которые пришлось пережить на службе у этой стервозной звезды, и слегка замешкалась. Буквально на секунду, но этого хватило.

Лауреатка многочисленных международных конкурсов Анна Кахетинская с неожиданным для такого хрупкого создания грохотом рухнула на пол. Звук был такой, как будто с третьего этажа упал трехстворчатый шкаф.

Должно быть, сыграла роль замечательная акустика Готической гостиной.

В это мгновение Василиса пережила чувство небывалого восторга. Все тело ее затрепетало, некрасивое, вечно озабоченное лицо дышало неземным счастьем. Глаза сияли, как звезды, руки прижимались к бурно вздымающейся груди, губы улыбались. Да, ради такого триумфа стоило три года терпеть все издевательства.

Зрители, поначалу оцепеневшие, теперь повскакали с мест и бросились к роялю.

Вахтанг Семенидзе не мог себе позволить упасть в обморок или замешкаться. Он ясно видел, что лежало на клавиатуре, поэтому коршуном бросился к роялю, растолкал особо ретивых зрителей и захлопнул крышку. Но кто-то уже успел сфотографировать ужасную картину на телефон. Значит, совсем скоро снимок появится в Интернете.

Вахтанг тихо выругался сквозь зубы. Больше он ничего не мог сделать.

Инга увидела сюжет в Интернете рано утром, когда просматривала новости. Отрубленные кисти обнаружились в закрытом клубе, где должна была выступать известная пианистка. Лежали под крышкой рояля. Что ж, довольно остроумно, если бы не было так страшно.

— Видела? — это звонил Шеф.

— Видела. Сразу предупреждаю: в клуб не пойду, хоть что со мной делайте. Мне вчерашнего за глаза хватило.

— То ли еще будет, — посулил Шеф.

В клуб он решил отправиться сам.

А у Инги сегодня было одно дело — навестить в больнице бестолковую Маринку. Не то чтобы она сильно беспокоилась о ее здоровье или чувствовала себя обязанной отнести болящей килограмм апельсинов, просто хотелось расспросить подробнее о неизвестной брюнетке. Хоть Маринка и полная балбеска, память у нее феноменальная, просто, как говорится, не той досталась.

В больнице порядки были свободные, тем более после пяти вечера, когда все врачи ушли.

Маринку она нашла в холле у телевизора, та с увлечением смотрела шоу «Давай поженимся». Инге она искренне обрадовалась.

— Тебе разве лежать не надо?

— Да меня скоро выпишут, сказали, что сотрясение легкое и даже хорошо, что крови много было, поэтому гематомы не будет, вот! Ты не думай, что я полная дура, — Маринка посерьезнела, — я ведь понимаю, что ты мне жизнь спасла.

— Да ладно, я же тебя в это дело и втянула, — вздохнула Инга. — Только ты, пожалуйста, проникнись.

— Да я в эту «Африку» больше ни ногой! — горячо заверила Маринка.

— И лучше бы вообще поменьше по барам шататься, по крайней мере, пока все не разъяснится. Слушай, этот парень, Андрей, он ведь пропал с концами. Как сквозь землю провалился. А брата его убили. И тебя пытались. Так что будь осторожна.

— Надо же, сволочь какая эта баба, — задумчиво сказала Маринка. — Вот что я ей плохого сделала?

— Ты ее с Андреем последний раз видела, а она хотела все концы обрубить. Слушай, опиши мне ее еще раз.

— Брюнетка, стрижена очень коротко, рот большой, помада такая ярко-красная. Прикид стильный: сапоги высокие, пальто такое черное с красным, вот тут полоса, а тут гладко. А тут тоже полоса, только не вся красная, а в крапинку. Шикарное, в общем, пальто.

— Что пальто, — вздохнула Инга, — может, у нее пальто этих полно. Наденет другое, и все.

— Не скажи, — серьезно возразила Маринка — пальто крутое, супермодное, видно, что дорогое. Она его в этом сезоне все время носить будет. Потому что в следующем оно запросто из моды выйти может.

— Больше ничего не вспомнишь?

— Да вроде нет.

— Тогда я пойду. Поправляйся. — Инга встала.

— Да, вот еще что, — бросила ей в спину Маринка, — тут доктор заходил, тот, из «Скорой». О тебе спрашивал — кто такая и не могу ли я дать твои координаты.

— А ты что? — Инга круто обернулась.

— А что я? Ты ведь велела помалкивать, я и молчу. Сказала, что знать тебя не знаю, первый раз тогда виделись.

— Ладно. — Инга постаралась, чтобы в голосе не прозвучало разочарование.

«До чего бестолковая девка эта Маринка, — думала она на ходу. — Когда не надо, языком метет, как помелом, а то вдруг молчит, как двоечник у доски…»

Впереди мелькнул высокий мужчина в медицинской униформе. Было что-то знакомое в этом развороте плеч и походке, и Инга ускорила шаг, обогнала его и обернулась, готовая улыбнуться. Но не понадобилось — доктор оказался не тот. Он посмотрел удивленно, она поскорее отвернулась и припустила вперед, сердясь на себя. Просто как девочка тринадцати лет, смешно даже.

— Слушаю вас. — Вахтанг Семенидзе высокомерно глянул на невзрачного посетителя.

Тот явно не принадлежал к приличному кругу, не мог быть членом клуба «Делагарди» или другом кого-нибудь из членов клуба. Или даже секретарем друга. И вообще, этот посетитель был какой-то бесцветный, можно сказать, никакой. Увидишь такого на улице — не обратишь внимания, столкнешься с ним — и ни за что не вспомнишь. Ничтожный человечишка, словом, незачем тратить на него время.