Жуков - Владимир Дайнес

Во второй половине мая 1921 года войска Тамбовской губернии начали операции по разгрому повстанцев. В течение десяти дней была разгромлена 2-я народная армия, остатки которой укрылись в лесах. С целью очистки лесов от повстанцев командование войск Тамбовской губернии применило в июне удушливые газы. Эта мера была одобрена Комиссией по борьбе с бандитизмом при Реввоенсовете республики, советовавшей прибегать к газовым атакам «с величайшей осторожностью, с достаточной технической подготовкой и только в случаях полной обеспеченности успеха».[37] Частям 1-й народной армии удалось уйти на Дон, потом в Воронежскую губернию, но 20 июня у города Урюпинска была разгромлена и она.

Запомнились Жукову на Тамбовшине несколько боевых эпизодов. Утром 5 марта 1921 года он проснулся рано и, стоя на крыльце, с наслаждением глубоко вдыхал в себя свежий воздух. Неожиданно в конце деревни показался всадник. Он круто осадил коня перед крыльцом и крикнул: «Антоновцы!» 1-й кавалерийский полк был поднят по тревоге: разведка донесла, что в 10–15 верстах от села Вязовая Почта сосредоточена крупная группировка противника — до трех тысяч сабель. Перед двумя полками была поставлена задача уничтожить повстанцев. Эскадрон Георгия Константиновича, которому были приданы четыре пулемета и орудие, шел в авангарде 1-го кавалерийского полка. Через полчаса марша эскадрон неожиданно наткнулся на антоновцев. Развернув эскадрон и открыв пулеметный и орудийный огонь, Жуков повел красноармейцев в атаку. Повстанцы не выдержали стремительного удара и отступили, неся потери.

В этом бою Жуков чуть не погиб. «Во время рукопашной схватки один антоновец выстрелом из обреза убил подо мной коня, — вспоминал он. — Падая, конь придавил меня, я был бы неминуемо зарублен, если бы не выручил подоспевший политрук Ночевка. Сильным ударом клинка он зарубил бандита и, схватив за поводья его коня, помог мне сесть в седло.

Вскоре мы заметили колонну конницы противника, стремившуюся обойти фланг эскадрона. Немедленно развернули против них все огневые средства и послали доложить командиру полка сложившуюся обстановку. Через 20–30 минут наш полк двинулся вперед и завязал огневой бой».[38]

Примерно в это же время вступил в бой и 2-й кавалерийский полк 14-й отдельной кавалерийской бригады, но из-за превосходства сил противника вынужден был отступить. Повстанцы решили всеми силами атаковать 1-й кавалерийский полк, и в первую очередь головной эскадрон Жукова, который теперь действовал как арьергард, прикрывая выход полка из боя. «Бой был для нас крайне тяжелым, — вспоминал Жуков. — Враг видел, что мы в значительном меньшинстве, и был уверен, что сомнет нас. Однако осуществить это оказалось не так-то просто. Спасло то, что при эскадроне было 4 станковых пулемета с большим запасом патронов и 76-мм орудие. Маневрируя пулеметами и орудием, эскадрон почти в упор расстреливал атакующие порядки противника. Мы видели, как поле боя покрывалось вражескими трупами, и медленно, шаг за шагом, с боем отходили назад…»[39]

Уже в самом селе, спасая пулемет, Георгий Константинович бросился на группу повстанцев. Выстрелом из винтовки под ним вторично за этот день убита лошадь. С револьвером и шашкой в руках пришлось отбиваться от наседавших повстанцев, пытавшихся взять его живым. Опять спас политрук Ночевка, вовремя подскочивший с бойцами.

Мужество и смелость Жукова были отмечены в приказе Реввоенсовета республики от 31 августа 1922 года № 183: «Награжден орденом Красного Знамени командир 2-го эскадрона 1-го кавалерийского полка отдельной кавалерийской бригады за то, что в бою под селом Вязовая Почта Тамбовской губернии 5 марта 1921 г., несмотря на атаки противника силой 1500–2000 сабель, он с эскадроном в течение 7 часов сдерживал натиск врага и, перейдя затем в контратаку, после 6 рукопашных схваток разбил банду».

Осенью 1921 года эскадрон Жукова участвовал в разгроме отряда Зверева, который насчитывал около 150 сабель. Несколько дней эскадрон преследовал повстанцев, пытавшихся скрыться в лесах. Наконец красноармейцы настигли их и вынудили принять бой. «Незадолго до этого у меня появился исключительный конь, — рассказывал Г.К.Жуков писателю К.М.Симонову. — Я взял его в бою, застрелив хозяина. И вот, преследуя антоновцев со своим эскадроном, я увидел, что они повернули навстречу. Последовала соответствующая команда, мы рванулись вперед, в атаку. Я не удержал коня. Он вынес меня шагов на сто вперед всего эскадрона. Сначала все шло хорошо, антоновцы стали отступать. Во время преследования я заметил, как мне показалось, что кто-то из их командиров по снежной тропке — был уже снег — уходил к опушке леса. Я за ним. Он от меня… Догоняю его, вижу, что правой рукой он нахлестывает лошадь плеткой, а шашка у него в ножнах. Догнал его и вместо того, чтобы стрелять, в горячке кинулся на него с шашкой. Он нахлестывал плеткой лошадь то по правому, то по левому боку, и в тот момент, когда я замахнулся шашкой, плетка оказалась у него слева. Хлестнув, он бросил ее и прямо с ходу, без размаха вынеся шашку из ножен, рубанул меня. Я не успел даже закрыться, у меня шашка была еще занесена, а он уже рубанул, мгновенным, совершенно незаметным для меня движением вынес ее из ножен и на этом же развороте ударил меня поперек груди. На мне был крытый сукном полушубок, на груди ремень от шашки, ремень от пистолета, ремень от бинокля. Он пересек все эти ремни, рассек сукно на полушубке, полушубок и выбил меня этим ударом из седла. И не подоспей здесь мой политрук, который зарубил его шашкой, было бы мне плохо… У меня потом еще полмесяца болела грудь от его удара».[40]

…Затихал многолетний военный вихрь. Боевые награды и шрамы, бесценный фронтовой опыт — важный, но не самый главный итог этих лет. Обладая твердым и цельным характером, Жуков не запутался в коловерти сложных событий переломной эпохи и четко выбрал свою дорогу в жизни.

Портрет командира эскадрона: «Был он невысок, но коренаст. Взгляд у него спокойный, неназойливый, но цепкий, оценивающий. Скованности в позе комэска не угадывалось, но и той естественной расслабленности, которую может себе позволить человек, ведущий непринужденную застольную беседу, я тоже в нем не чувствовал. Движения его были сдержанны. Он, вероятно, был очень крепок физически, а в сдержанности каждого его жеста я чувствовал выработанную привычку постоянно контролировать себя, что свойственно людям волевым, внутренне дисциплинированным. Я сразу почувствовал, что мой комэск — настоящая военная косточка…» Такое впечатление оставил у своего старшины Г.К.Жуков, который после ликвидации восстания в Тамбовской губернии был назначен командиром 2-го эскадрона 38-го Ставропольского кавалерийского полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии.