Жуков - Владимир Дайнес

Перед отъездом в Ленинград, где размещалась школа (вскоре она была переименована в Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава — ККУКС), Жуков подписал 1 октября 1924 года следующий приказ:

«§ 1. Уезжая в Высшую кавшколу для пополнения своих знаний, командование полком сего числа сдал моему помощнику по строевой части тов. Михайловскому.

Основание: Приказ дивизии № 365 от 23 сентября.

§ 2. Товарищи бойцы, командиры и политработники.

Уезжая в Высшую кавшколу для пополнения своих знаний, которые требуются Красной Армии в связи с эволюцией военного искусства, вытекающей из достижений техники, должен сказать, что каждый боец, каждый командир и политработник в годы мирной учебы, в годы свободной передышки должен понять, что кадру Красной Армии в момент решительной схватки с международным капиталом за свое пролетарское право придется сыграть решающую роль в деле руководства вооруженными трудовыми массами. Передовой кадр Армии трудящихся, разрешая свои задачи на полях сражения, обязан будет разрешить их с наименьшими жертвами, с наименьшей затратой крови, ибо трудовые силы, родные нам по крови, не могут гибнуть от незнания ее руководителей, а посему, уезжая на учебу, я полон надежды, что каждый командир и боец, который в текущем году не мог быть направлен в широко раскинутые школы СССР, не потеряет ни одной лишней минуты для самообразования и самовоспитания, и те достижения, которые имеет 39-й Бузулукский полк в деле поднятия своей боеспособности, будут, безусловно, закреплены и углублены.

Знайте же, что коммунистическая организация полка, как верный часовой у пролетарского поста, будет стоять на точке зрения действительной правоты дела, начатого нашим вождем тов. Лениным. И бойцы под руководством испытанной в боях коммунистической партии сумеют подготовить себя к решительной схватке двух заклятых врагов, пролетариата с капиталом.

Да здравствует учеба!

Да здравствуют бойцы, командиры и политработники славного 39-го Бузулукского кавполка!»[52]

Основное внимание на курсах уделялось тактическому совершенствованию командиров, освоению новых средств борьбы, умению организовать бой и осуществлять взаимодействие с артиллерией и танками. Изучалась также организация армий вероятных противников. Большое внимание уделялось методике проведения занятий по огневой подготовке и овладению оружием, состоявшим на вооружении конницы. По давней традиции на высоком уровне было представлено обучение верховой езде и выездке молодой лошади. Курсы являлись как бы лабораторией конного дела, и слушатели после их окончания обычно становились в частях главными инициаторами широкого развития конного спорта.

В это же время на курсах проходили обучение другие командиры, ставшие впоследствии видными военачальниками, в том числе будущие Маршалы Советского Союза А.И.Еременко, И.Х.Баграмян, К.К.Рокоссовский. Баграмян вспоминал: «Георгий Константинович Жуков среди слушателей нашей группы считался одним из наиболее способных. Он уже тогда отличался не только ярко выраженными волевыми качествами, но и особой оригинальностью мышления. На занятиях по тактике конницы Жуков не раз удивлял нас какой-нибудь неожиданностью. Его решения всегда вызывали наибольшие споры, и он обычно с большой логичностью умел отстаивать свои взгляды».[53] Рокоссовский отмечал, что «Жуков, как никто, отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату — все ползает по карте, разложенной на полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего».[54]

Неуемная жажда знаний сохранилась у Георгия Константиновича на всю жизнь. Об этом можно судить и со слов его дочери Эллы Георгиевны: «По рассказам мамы и Эры, а затем, когда я подросла, то убедилась в этом сама, каждое новое семейное „гнездо“ после очередного переезда мы начинали создавать с книг. Иногда еще не была завезена мебель… как отец начинал наполнять квартиру книгами. Он приносил их стопками. Они могли лежать на подоконниках, стульях, на обеденном столе и даже на полу… Он не любил читать в кабинете, а устраивался за столом или в кресле в столовой. Очень часто он не просто читал, а делал пометки на полях остро отточенным простым карандашом».

Жуков активно включился в работу военно-научного общества при курсах. Каждый слушатель разрабатывал какую-нибудь тему, по которой и выступал с докладом на заседании общества. Всем запомнился доклад Г.К.Жукова «Основные факторы, влияющие на теорию военного искусства». Основательно проштудировав работы А.В.Суворова, К.Клаузевица, А.А.Брусилова, других полководцев и военных теоретиков, опираясь на опыт Гражданской войны и на собственную боевую и командную практику, он сделал обстоятельный, оригинальный и глубоко аргументированный доклад, заинтересовав не только слушателей курсов, но и преподавателей.

Во время учебы в летние месяцы слушатели выезжали в поле, решали задачи по тактике конницы, технике верховой езды. Завершала полевую учебу продолжительная поездка по Новгородской области. В ее финале устраивали конный пробег от Новгорода до Ленинграда. Двухсоткилометровый путь преодолевали за сутки. Непосредственно перед выпуском была проведена большая военная игра. По ходу ее исполнение одной из самых высоких должностей было поручено Георгию Константиновичу.

Как всегда, характера и самоотверженности Жукову было не занимать. Чего стоит хотя бы такой факт. Когда в августе 1925 года учеба была завершена, по просьбе Жукова командование разрешило ему, М.И.Савельеву и Н.Рыбалкину (а не П.С.Рыбалко, как пишет Б. Соколов в книге «Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи». С. 66. —В.Д.) возвратиться из Ленинграда в Минск — в свою 7-ю Самарскую кавалерийскую дивизию — пробегом на конях.

«Двинувшись в путь-дорогу, — вспоминал Георгий Константинович, — мы решили идти переменным аллюром, то есть шаг — рысь, и изредка применять галоп. В первый день мы прошли меньше, чем планировали, на 10 километров, так как чувствовалось, что лошади устали, да к тому же захромала моя лошадь, чистокровная кобылица Дира: ей было уже 12 лет, а для лошади это преклонный возраст.

Мы порядком устали, хотелось скорее отдохнуть. Крестьяне встретили нас радушно: накормили нас как следует, покормили лошадей.

Утро для меня началось неудачно — лошадь все еще хромала. Залив воском прокол и забинтовав копыто, я решил провести Диру в поводу. К счастью, скоро лошадь перестала прихрамывать. Сел верхом. Нет, ничего — не хромает. Пошел рысью — хорошо. Чтобы уменьшить нагрузку на правую больную ногу, решил идти дальше только шагом и галопом с левой ноги.

Моим товарищам было значительно легче идти на здоровых конях, я чаще спешивался, вел лошадь в поводу и сам, разумеется, больше уставал физически. Зато друзья на остановках брали на себя заботу по розыску корма и уходу за лошадьми».[55]