Конец таежной банды - Евгений Сухов

– Вы не возражаете?

– Да что уж теперь, присаживайтесь, – буркнул Алексей недовольно. В эту минуту он меньше всего нуждался в собеседниках.

– Антон Семенович Рыков, – протянул руку незнакомец, – я сегодня приехал в город и никого здесь не знаю, поэтому извините за навязчивость. Чувствую себя не в своей тарелке. Тут все не так, как в Москве.

– Так вы из Москвы по делам сюда приехали? – представившись, поинтересовался Алексей. Про себя он решил, что человек, должно быть, не простой, раз сразу с поезда и в спецстоловую.

– Да, я ученый-историк, профессор МГУ, – огорошил его Рыков, – вот приехал сюда по заданию партии собирать сведения о славных победах Красной армии в Сибири. Мы готовим книгу о разгроме Колчака.

– Но, если мне не изменяет память, основные бои были значительно севернее Меднинска, – осторожно вставил Алексей и сам не заметил, как за разговором съел борщ и перешел на кашу.

– Эта местность – белое пятно на карте Гражданской войны, и я призван устранить эту недосказанность, – заявил Рыков с серьезным видом, – ведь здешние люди не остались в стороне от войны. Здесь так же, как и везде, происходило становление советской власти, были победы над классовыми врагами, свои трудности, специфика.

– Наверное. Только мне про это, к сожалению, ничего не известно, я тоже не местный, – признался Алексей, – сегодня приехал из Ленинграда.

– Командировка? – догадался Рыков.

– Да, – коротко ответил Алексей.

– О цели я уж и не спрашиваю, понимаю, что не положено, – махнул рукой профессор.

– Точно, не положено, – поддакнул Алексей.

– Слушайте, а вы мне не поможете в одном деле? – заискивающе начал Рыков.

– По мере возможностей, – сухо ответил Алексей, поражаясь наглости нового знакомого. Профессор пер как танк.

– Я успел пообщаться с местными и узнал об общине староверов, которые живут тут неподалеку в лесу. Мне бы к ним попасть.

– Не понимаю зачем, да и при чем тут я, – пожал плечами Алексей.

– Я считаю, что у них могут быть интересные сведения о боевых действиях в здешних лесах, – не стал вдаваться в подробности Рыков, – а вы можете поспособствовать, чтобы мне выделили провожатых. Мне бы, видите ли, хотелось вернуться живым из здешних лесов, иначе кто же закончит книгу?! А тут, говорят, банда промышляет, поэтому у меня имеются некоторые опасения.

– Ладно, постараюсь что-нибудь сделать, – кивнул Алексей.

Отряд продвигался в глубь тайги все медленнее и медленнее, так как начались совершенно дикие места. Однако вскоре они вышли на старую разрушенную дорогу и зашагали по настилу из сгнивших бревен. Тарасенко сверился с картой. До логовища бандитов оставалось меньше трех километров.

– Всем приготовиться, – скомандовал он, обернувшись к бойцам, – передвигаться максимально тихо, не курить, не разговаривать.

Практически в полной тишине они двинулись дальше. Красин с мрачным видом достал из кармана небольшую фляжку с коньяком и незаметно отхлебнул. Но у Тарасенко словно на затылке глаза имелись.

– Отставить, – зашипел он со злостью, приблизившись к начальнику окрисполкома.

– Все, – пообещал Красин недовольно.

В этот момент что-то насторожило Тарасенко. Он остановился и посмотрел в глубину леса. Трефилов и Дудницкий вопросительно посмотрели на командира, потом на Красина. Красин пожал плечами, так как сам ничего не понимал.

И вдруг из леса прозвучали выстрелы. Один, другой, третий.

– К бою! – заорал Тарасенко, резко развернув коня. Сам выхватил из кобуры пистолет и ответил неприятелю десятком пуль. Красин также выхватил оружие, но не знал, в кого стрелять Противник оставался для него невидимым. Бойцы отряда кто залег, кто спрятался за деревом, кто за телегой, но все как один открыли огонь из всех видов оружия по лесу. На телегах развернули пулеметы. Свинцовый шквал косил кусты, папоротники. Пули обезображивали и расщепляли стволы деревьев.

– Отставить огонь, – заорал изо всех сил Тарасенко, перезаряжая свой пистолет. Бойцы неоправданно расходовали боезапас, а неприятель тем временем прекратил всякую деятельность. Может, это была небольшая группа бандитов, возвращавшихся в логово, и сейчас они уже лежат мертвые, а бойцы отряда в это время молотят пулями просто по лесу. Выстрелы стихли. Наступила звенящая тишина. Надо было проверить лес. Тарасенко обернулся к начальнику милиции: – Трефилов, возьмите с собой пятнадцать бойцов и проверьте лес.

– Есть проверить, – буркнул хмурый Трефилов. Идти в лес, где их черт знает что ожидало, ему не хотелось, но возражать приказу не стал. Выбрав из отряда солдат Дудницкого, он приказал им растянуться в цепь. Сам встал впереди с «наганом» и, скомандовав «вперед», повел цепь в чащу, туда, откуда по ним до этого стреляли. Они шли, продираясь сквозь ветки, однако ничего подозрительного не обнаруживалось – ни следов, ни трупов. В какой-то момент Трефилов потерял из виду солдата, шедшего справа. Тот скрылся за кустами и как в воду канул. – Эй, – окликнул Трефилов растерянно. Повернулся и увидел, что солдат слева от него тоже исчез. Секунду назад был, а потом словно в воздухе растворился.

– Что за черт? – пробурчал он.

И тут совершенно бесшумно стрела пробила ему плечо. Если бы он не повернулся, то получил бы прямо в сердце. Изумленный Трефилов схватился за древко, торчавшее из тела, попятился, сделал, как пьяный, несколько шагов в сторону и, споткнувшись, упал. Следующая стрела пролетела у него над головой и вонзилась в ствол дерева. Перекатившись через поваленный ствол, Трефилов едва не провалился в яму, дно которой было утыкано кольями. Боец, который исчез, висел там, пронзенный насквозь в трех местах. В пяти метрах он увидел другого бойца – его пригвоздило двумя стрелами к дереву.

Ведь знал, что не надо идти в лес, с тоской подумал Трефилов, судорожно водя стволом пистолета по сторонам. Кричать было бессмысленно. Он пополз на животе и уткнулся в натянутую между деревьями струну. Струна вела к противопехотной мине, укрепленной на дереве. Трефилов опознал в мине малый шрапнельный фугас образца 1915 г. Такие использовались еще в Первую мировую для обороны проволочных заграждений. Фугас представлял собой небольшой жестяной цилиндр с двойными стенками. Во внутреннем пространстве помещался заряд, а в междустенном пространстве – куски железа. В середине фугаса имелся канал для вкладывания ударного воспламенителя. Трефилов присмотрелся. От чеки воспламенителя шли проволоки к другим деревьям, поперек направления приближения противника от дороги. При спуске ударника от натягивания проволоки происходил сигнальный взрыв. «Хитро рассчитали, черти», – подумал он с заледеневшим сердцем, удивляясь тому, что никто из них до сих пор не взорвался. Он бы мог разминировать мину, но в этом не было смысла. Самым правильным было ползти к дороге.

– Что-то они долго не возвращаются, – пробормотал обеспокоенный Тарасенко себе под нос. Он выждал еще три минуты и громко крикнул: – Трефилов, назад! Приказываю возвращаться!