Пламя Колшара. Тайны команды мостика - Анастасия Некрасова

права поступать так. И что я многих, — она взглянула на Аруса, — разочаровала. Жалеть о сделанном нет смысла, но можно извлечь уроки. Я приму то наказание, которое вынесет суд. И надеюсь, что хотя бы некоторые из вас смогут со временем смотреть на меня, как раньше.

Арус опустил глаза. Он удержался от новых колючих слов, но смотреть на Бергман явно не мог: ни как раньше, ни вообще.

6. Работа над ошибками

Вот уже четверть часа Морин мерила шагами коридор возле каюты Кхефа. Сомнения скреблись и возились в душе, как кот, пытающийся устроиться на новой лежанке, но Морин велела им сидеть смирно. Она опустила руку, не донеся её до лица — и так обкусала ногти почти до крови. Хватит, она уже всё для себя решила.

— Морин?

Она резко обернулась. Морин ждала, что Кхеф появится со стороны мостика, а он вышел к каюте с другого конца коридора.

— Был в медотсеке, — ответил он на её вопросительный взгляд. — Ма’лэр уже значительно лучше. Её готовятся выписывать.

Морин заставила себя улыбнуться.

— Рада слышать.

На самом деле ей было плевать. Плевать на Ма’лэр, на Бергман — на всех. Кроме него.

— Зачем ты пришла? — Кхеф подошёл к двери. Вопрос прозвучал негрубо — не так, словно он хотел спровадить её поскорее. Наоборот, как только метапластиковый прямоугольник отполз в сторону и Кхеф зашёл в каюту, он обернулся и предложил ей:

— Зайдёшь?

Морин кивнула. Не глядя на неё, Кхеф прошёл вглубь помещения и начал раздеваться. Поначалу Морин смутилась, но, к счастью, он ограничился тем, что снял китель.

— Я хотела поговорить.

— Говори, — лёгким движением он активировал дверь встроенного в стену шкафа. — Я слушаю.

Кхеф повесил китель на вешалку, а затем пошёл к столу. Тому самому, за которым они недавно сидели. Сердце сдавило, и Морин поняла, что медлить дальше уже просто невежливо.

— Я пришла попросить прощения.

— Тебе не за что.

— Разве?

Их взгляды встретились. Она увидела что-то, похожее на… грусть?

— Это я виноват, а не ты, — Кхеф вздохнул. — Я полез к тебе, не разобравшись, как воспринимают подобное у тебя на родине. — Он опустился на край стола, провёл рукой по волосам. — Ох, пепел! Межрасовые отношения — иногда такой геморрой…

Да, именно об этом сказал ей Игорь.

— Говорил же — к такому невозможно привыкнуть.

Морин горько улыбнулась, вспоминая, когда эти слова прозвучали впервые: на свадьбе Асии и Аруса. Всего несколько дней назад, а кажется, что несколько световых лет прошло…

— Кхеф, я много думала о наших… отношениях.

— А у нас есть отношения? — на столе стоял отливающий пурпуром графин, и Кхеф налил себе из него стакан. — Я думал, что в твоих глазах я склоняю тебя к вещам, которых ты не хочешь.

— Нет, — она наблюдала, как на его мускулистой шее перекатывается кадык, когда он пьёт. — Да. То есть, частично…

— Очень сложно, — вздохнул Кхеф, отставляя стакан. — А я, если честно, так устал… — он потёр переносицу.

— Я хочу, чтобы стало проще! — выпалила Морин. — Хочу тебя.

Его рука замерла на переносице.

— Что?

Золотые глаза, недоверчивые и чуть прищуренные, замерли на ней. Морин почувствовала себя в свете прожекторов огромного корабля, а она маленькая перед ним. И у неё остался только один шанс для того, чтобы её заметили.

— Я тебя хочу. Хочу быть с тобой, и…

Он смотрел на неё, словно подталкивал. Точнее, тянул. Но не в пропасть или к новым неприятностям, а туда, где наконец-то будет тепло, будет безопасно и… Правильно? Именно в это Морин так страстно хотела верить.

— Я пришла сама. Меня никто не заставлял и больше никогда не заставит. Я понимаю, где я, с кем и что делаю. И я хочу остаться.

Кхеф шумно вдохнул. Он смотрел на неё так, как в ту ночь, только с ноткой недоверия. Морин думала, он её прогонит. Правда, прогонит — она бы на его месте так и сделала! Но Кхеф протянул руки ей навстречу.

— Иди сюда.

Морин повиновалась. Но не потому, что он был капитаном. Его полный силы взгляд, его голос магнетический — она так хотела этого всего, а ещё ощутить раскалённое золото рук на своей коже, что не могла противиться.

Короткий вздох — и она у его груди. Сложила руки на плечи и уткнулась носом в шею, а он, паршивец, даже не попытался сделать вид, что обнимает её за талию — уверенно ухватил гораздо ниже.

— Значит, хочешь меня?

Жар, от живота идущий вверх, встретился с тем, что спускался от его тёплого дыхания в волосах. Морин, прижавшись теснее, слегка прикусила Кхефа за шею. Он рыкнул, сжимая крепче её ягодицы. Все условности между ними были сожжены, как и все слова, которые стали ненужными.

* * *

Лэра шла на поправку быстро, и отчасти это снимало вину с Бергман: значит, не зря она решилась на этот безумный эксперимент. Но Йолт, проводивший всё своё свободное время в медотсеке и сжимавший тонкие пальцы Лэры в часы её беспамятства, ничего прощать не собирался. Винить в произошедшем саму Лэру Йолт не мог и не хотел

Должно быть, она считывала это — в его резковатых жестах, в коротких фразах, потому что всякий раз, когда речь хотя бы отдалённо заходила об учёной с Земли, она виновато опускала голову — прятала глаза, которые окончательно стали золотыми.

Ничего. Он смирится с золотом. Единственное, с чем смириться не сможет — это если потеряет её. Думая об этом, он снова безотчётно находил её ладонь — а Лэра свою не отводила.

День выписки настал незаметно: так корабль прибывает в космопорт после долгого, но спокойного путешествия, конец которого никто не торопит. Йолт просто пришёл в очередной раз в медотсек и увидел Лэру одетой не в больничную робу, а в привычную карминную форму. В короткой юбке было видно, что её ножки, и без того изящные, за время пребывания здесь стали такими тонкими, что непонятно было, как Лэра выдерживает сама себя.

Она собирала вещи в небольшую сумку и замерла на секунду, увидев Йолта.

— Привет, — губы Лэры тронула улыбка.

— Привет. — Она застегнула молнию и хотела повесить сумку себе на плечо, но Йолт, не дожидаясь разрешения, перехватил ручку и закинул за спину. — Тебя выписывают?

— Да, — Лэра не стала спорить с ним насчёт сумки и просто направилась к выходу. — Штоль доволен моими анализами, так что… — она неопределённо пожала плечами.

— Ну, если Штоль доволен…

Дверь медотсека с шипением закрылась за