Летний брат - Яап Роббен

всегда?

— Брай, — неожиданно мягко говорит па, — я сказал это, потому что иначе они бы нам никогда это место не сдали. Спали бы мы в том жутком автобусе или на парковках. Ты этого хотел? Тогда тебя бы точно у меня забрали.

Конечно, я этого не хотел.

— Вот, — говорю я и протягиваю ему обратно ту десятку.

— Нет-нет. У своего ребенка я денег не возьму.

Я рад, что могу оставить их себе.

— А как ты привезешь сюда Люсьена?

— Вот так и привезу.

— Но они против.

— И как они мне помешают? А?

— Понятия не имею.

— Он приедет, — сказал па таким тоном, будто возражал против этого только я один. — А когда они увидят Люсьена, то не смогут его прогнать. Спорим?

7

Па нужно что-то обсудить с Сантосом в его офисе, так что я пока пошел к брату. В коридоре я встречаю Селму. Очень сосредоточенно она толкает вперед тележку с полотенцами.

— Привет, — здороваюсь я. Но она смотрит только на стопку полотенец и изо всех сил старается, чтобы они не упали.

— Привет, — повторяю я чуть громче.

— Не разговаривать, — отвечает она со всей серьезностью. Двумя руками Селма берет верхнее полотенце, несет его на маленькую кухню и очень аккуратно кладет на стол. Затем выходит обратно в коридор.

— Я брат Люсьена, помнишь?

— Не разговаривать. Я работаю.

— Работаешь?

Она раздраженно вздыхает и опускает плечи.

— Не раз-го-ва-ри-вать.

— Ладно, не буду.

Люсьен в палате больше не один. Рядом с ним стоит припаркованная кровать Хенкельманна. Последний раз я видел Хенкельманна, когда мы приходили сюда еще с мамой. Тогда он большую часть времени прятался под низким столиком в комнате для посещений. И хоть он никого, кроме себя самого, не кусал, я не хотел сидеть с ним рядом. Уже тогда у него на локтях и на внутренней стороне запястий была корочка, похожая на кожу крокодила. И между большим и указательным пальцами тоже.

Теперь он тихо лежит в постели и не отрываясь смотрит на свою елку со светящимися иголками, которые, медленно переливаясь, меняют цвет. На запястьях у него ремни на липучке, которыми он привязан к кровати.

— У тебя новый сосед, — обращаюсь я к Люсьену. Все губы у него расцарапаны. Он негромко мычит, как всегда, когда нервничает. — Хенкельманн ничего тебе не сделает, не переживай, он кусает только себя.

Кто-то дал Люсьену коробку. По всей видимости, он сосет ее уже довольно давно.

— Это не еда, — осторожно тяну я за картонку.

Люсьен поднимает руку, пытаясь укрыть от меня коробку. Мокрый клочок картона прилипает к его зубам.

— Я же хочу, чтобы тебе было лучше.

Но он не отпускает.

Хенкельманн издает какой-то трещащий звук, распахнув свой беззубый рот. Я могу туда заглянуть. Он похож на внутреннюю сторону ракушки, а его высунутый язык — на ее мясистого обитателя. Люсьен тем временем беспокойно царапает лицо.

Я осторожно беру его за руку, но он тут же ее вырывает. Я снова беру его руку в свою и нажимаю на запястье костяшками пальцев, пока они не белеют. Люсьену можно сделать довольно больно, прежде чем он это почувствует. Я провожу пальцем по перепонке между его мизинцем и безымянным пальцем, как всегда делала мама. И еще раз. Под его сухой кожей я чувствую, как сухожилия тянут за скрюченные кости.

— Мама вышла замуж, ты знал? Дидье тебя иногда навещает?

Я провожу по перепонкам между другими пальцами тоже и продолжаю делать это, пока его глаза не начинают открываться и закрываться медленнее. Теперь мне не нужно прилагать усилия, чтобы удержать его руку.

— Та-а-а-а-ак, — зычно раздается у двери. Мы оба подскакиваем от неожиданности. — Время позаниматься.

Мужчина с волосами, похожими на витой телефонный шнур, вкатывает в палату кресло-каталку.

— Пока что тут припаркуем.

Он такой высокий, что ему приходится нагибаться, чтобы катить кресло.

— О, здравствуй, — говорит он, когда замечает меня. — Я пришел украсть у тебя Люсьена.

Но сначала он подходит к другой кровати.

— Хочешь, поиграем?

Хенкельманн сразу весь сжимается и напрягается так, что, повиснув на сдерживающих его запястья ремнях, приподнимается над матрасом.

— Да ладно тебе, всего разочек.

Подтрунивая над ним, он подносит палец к открытому рту Хенкельманна. И еще чуть-чуть ближе. И тут же отдергивает руку.

— Ух, — говорит человек-кудряшка, — ты сегодня терпелив. Тренировался, небось, втихаря?

Хенкельманн таращится в потолок. Палец рисует круг у него прямо перед носом, снова пролетает мимо рта. И еще раз. Ам! Хенкельманн заливается смехом.

Мужчина трясет пальцем, как будто ему больно.

— Быстро ты, однако.

Затем он подходит к нам.

— А ты кто такой?

— Я Брайан, брат Люсьена.

— А я Тибаут, физиотерапевт. Мы учимся ходить.

— Он еще может ходить?

— Конечно. — Он опускает вниз ограничитель. — И если бы у меня было больше времени, я бы добился от него большего. Но сейчас главная задача — заставлять его двигаться.

Тибаут пропускает тоненькие икры Люсьена между рук.

— Лекарства тоже не сказать, что помогают.

— Вы про что?

— Да про все, что он принимает.

— Это что, вредно?

— Нет-нет, как раз наоборот. Но как физиотерапевт я замечаю в основном побочные эффекты таблеток, влияющие на моторику.

Он видит, что я не совсем его понимаю.

— Из-за некоторых лекарств начинаешь хуже двигаться.

Он аккуратно поворачивает ноги Люсьена в разные стороны.

— Так, давай-ка сначала ступни разогреем.

Люсьен недовольно кряхтит.

— А вы ему так ногу не вывихнете?

— Эти движения он мог бы делать и самостоятельно. Я только напоминаю его ногам, на что они способны.

Тибаут щупает и мнет его колени, затем берет в руки стопы и рисует ими круги, будто Люсьен едет на велосипеде. Он пару раз пукает. Тибаут отпускает его. Люсьен пробует продолжать сам, но у него не получается.

— Вот так.

Врач ловко переворачивает Люсьена, чтобы его ноги свесились с кровати, и надевает на него ботинки на липучках.

— Сейчас пойдем.

Двумя руками Люсьен обхватывает волосатую руку Тибаута, который потихоньку стаскивает его вниз и ставит в вертикальное положение. Люсьен несколько раз пружинит, сгибая и разгибая колени, словно хочет проверить, выдержит ли пол его вес.

— Через полчасика доставлю его обратно. Ты еще будешь здесь?

— Думаю, да.

Делая шаг, Люсьен каждый раз поднимает ногу слишком высоко и снова ставит ее на землю через каких-нибудь несколько сантиметров.

— Молодец, — хвалит его Тибаут, медленно продвигаясь вместе с ним по направлению к двери. Люсьен делает пару испуганных шагов, но топчется на месте. — Давай дальше, у тебя все отлично получается!

Тибаут подмигивает мне и приоткрывает дверь