Летний брат - Яап Роббен

застал такую картину.

— У меня тоже есть мопед, — киваю я на плакат рядом со шкафом.

— Правда? — спрашивает Селма. — Ты правда?

Лифчик безвольно повисает у нее на правой руке, а затем она и вовсе роняет его на пол.

— Я его починил. Мне надо только вставить туда новые свечи зажигания.

— А шлемы у тебя есть?

— Шлемы?

Некрепко сжатым кулаком она легко ударяет меня в голову.

— Чтобы если упадешь, дурачок.

— Мне без шлема больше нравится.

Я сел на ее кровать. Лифчик так и лежит посреди комнаты. Селма плюхается рядом со мной, матрас продавливается, и я немного съезжаю в ее сторону. Носком правого ботинка она рисует на старом линолеуме круги. У нее маленькие круглые уши, и до меня вдруг доходит, почему они называются ушными раковинами.

— Ты первый, кто пришел ко мне в гости, — тихонько говорит она.

— Правда?

Селма кивает и заправляет прядь волос себе за ухо.

— А твоя мама?

— Моя мама — бабушка.

— Так не бывает.

— С моей настоящей мамой случилось пло-о-о-охо. Тогда мне надо было остаться у ба-а-а-а-абушки, — она растягивает каждое последнее слово, будто рассказывала мне это уже тысячу раз, и это жутко скучно, — и я там осталась.

— А твои настоящие родители?

Она пожимает плечами.

— Они умерли?

— Нет, — заговорщически шепчет Селма, — они немного… — Она вертит пальцем у виска. — И поэтому тоже я осталась у бабушки с дедушкой. А потом дедушка умер.

Последнюю фразу она произносит так, будто считает, что он поступил очень глупо.

— Моя бабушка вот столько лет была моей мамой, — она показывает мне девять пальцев.

— Почему ты с ней больше не живешь?

— Она переехала в дом переспелых.

— Дом переспелых? — хихикнул я.

— Не дразнить. — Не глядя, она достает из-за спины куклу и проводит пальцами сквозь спутанные волосы.

— А твоя бабушка в гости не заходила?

— Хочешь пить?

Она вскакивает, кукла падает мне на колени.

— Здесь я могу сама выбирать.

Она подносит стакан под кран с водой и сама выпивает его залпом. И набирает опять. Она держит стакан двумя руками и подносит к нему лицо очень близко, чтобы убедиться, что ни капли не прольется через край.

— Вот, пожалста.

— Спасибо.

Вообще-то я никогда не пью воду. Вода — это для собак. На другой стороне стакана она оставила след от губной помады. Я делаю глоток.

Я все еще сижу на краю кровати, а она стоит очень близко, так что мне приходится задирать голову. Обычно девчонки никогда не подходят так близко к мальчикам типа меня. На две-три секунды она отворачивается. Так кажется, что она никак не связана с этим местом. Может, только нос ее выдает. Хотя любой нос покажется странным, если на него смотреть достаточно долго.

— А какой у тебя любимый напиток? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.

— Энергетик.

— Правда?

— Это мой любимый.

— И мой тоже.

Она придвигается еще чуть поближе, почти вплотную. Я чувствую, как сердце колотится где-то у меня в горле. В коридоре тишина. Если я сейчас встану, наши лица соприкоснутся. В уголках глаз у нее появляются морщинки. Она наклоняется ко мне. Я разливаю воду на штаны, потому что отклоняюсь назад. В нос ударяет запах шампуня, ее волосы щекочут мне щеку. Раздается смешок, затем я ощущаю вкус ее губ, и она шепчет:

— На ужин у нас лазанья.

8

Мы идем по парковке. Через свернутые трубочкой документы па кричит мне, чтобы я поторапливался.

— Что это у тебя?

Он дает мне взглянуть на бумаги.

— Такие дела, кучу бумажек надо заполнить.

На первой странице вверху заглавными буквами написано: СОГЛАШЕНИЕ. В рамке под фамилией па — подпись. Я даже не знал, что у него есть подпись.

— Достаточно ли у нас места, — перечисляет он дальше, — поместится ли в душ инвалидное кресло, кто будет ответственным лицом. Еще список лекарств с расписанием, когда какое принимать. И расписание приемов пищи. Будто я собственного сына не знаю. И этот Сантос хочет еще отправить кого-нибудь на проверку.

— Зачем?

— Посмотреть, как мы живем, — ухмыляется па. — Не нужно ли что-нибудь там переделать, улучшить.

— Но все получится?

— Ты о чем?

— Люсьен правда приедет к нам жить?

— А ты сам как думаешь?

— А когда?

— Скоро уже. Но сначала нам надо раздобыть для него специальную кровать и кресло-каталку.

Па разблокировал двери машины.

— Но… но…

Мы садимся в автомобиль.

— Разве Люсьену не будет лучше тут?

— Нет, конечно. Он же очень долго жил дома. И мы его регулярно забирали, ведь так? Только сейчас он погостит чуть-чуть подольше.

Па кладет документы мне на колени.

— Или ты считаешь, что только ма его может забирать к себе?

Я трясу головой.

— Так-то. Люсьен и мой сын тоже. Я могу делать с ним все, что захочу.

— А ты уже получил те деньги?

— Сказали, переведут в конце месяца.

— Только в конце?

Неожиданно па три раза бибикает, и я аж подпрыгиваю от испуга.

— Мы проведем вместе пару чудных недель, Брай.

Жду удара в плечо, но ничего не происходит.

— Договорились?

Я киваю.

— Все вместе, втроем.

Я ничего не рассказываю о Селме и о том, что она видела маму. Могу представить, что за шутку выдаст па, если я скажу, что разговаривал с девчонкой отсюда.

Я пролистываю бумаги. Большинство слов я могу прочитать, но понятия не имею, что это все значит. И я не замечаю, что па сворачивает на дорогу, ведущую к нашей старой квартире.

— Заглянем на минутку, — говорит он.

Здесь мы жили вчетвером. Па заезжает на тротуар и не глушит мотор. Мне снова все здесь кажется знакомым. Даже мальчишки, гоняющие мяч, хоть у них и совсем другие лица.

— Ну да, ну да, — бормочет про себя па и качает головой, — свадебное путешествие…

Он наклоняется к окну с моей стороны. От его волос пахнет старым линолеумом. Он пытается посмотреть наверх, будто там за входной дверью прячется наша старая жизнь. Надо только найти ключ.

— Вы оба появились тут, в этом самом доме.

Все осталось таким же, как было тогда. Только общий балкон теперь выкрашен не в красный, а в синий цвет.

Когда Люсьен начинал щипаться, мама выпускала его туда погулять. Обычно я шел чуть впереди него, пиная перед собой мяч.

Наш кафельный дом — так па называл это место. Потому что, если у тебя есть кафель, ты уже кое-что из себя представляешь.

— Ты еще не заглянула за туалет? — спросил он как-то бабушку, когда та неожиданно приехала в гости. Как оказалось