О чем весь город говорит - Фэнни Флэгг

Когда после ужина они вдвоем мыли посуду, Катрина извинилась за дочь:

– Вы уж простите, Люсиль, ее нахальство.

– Пустяки, миссис Нордстрём. Просто ей любопытно.

– Скажите, а у вас есть молодой человек? Я спрашиваю лишь потому, что вы можете не стесняться и приглашать его в гости.

– У меня никого нет. – Люсиль вытерла очередную тарелку.

– Значит, очень скоро кто-нибудь появится. Вы так хорошо ладите с детьми, из вас получится прекрасная жена и мать.

– Вы думаете? Спасибо на добром слове, но я, наверное, никогда не выйду замуж.

– Почему это?

Мисс Бимер вздохнула:

– Так мне кажется.

– Не зарекайтесь. И мне так казалось, но вот – извольте.

Тут раздался пронзительный вопль «Отстань, отстань!», в кухню влетела Ингрид, следом Тедди. Опрокидывая стулья, дети носились вокруг стола.

– Мам, она стащила мою тетрадку! – вопил Тедди.

– Не ври! – проверещала Ингрид и пулей вылетела в коридор.

– Сейчас же угомонитесь! – прикрикнула Катрина. – Не мешайте папе читать! – Она глянула на Люсиль и рассмеялась: – Пожалуй, в одиночестве есть своя прелесть. Хотя бы тихо.

В доме Свенсенов было не тише. Уже давно Бёрди пыталась связать свитер – подарок Лидеру на день рожденья. Но ей постоянно мешали: то сынок, который вечно туда-сюда снует, то муж или батраки, которым всегда что-нибудь нужно. И оттого последнее время она, отправляясь на кладбище, брала с собой корзинку с вязаньем. Покончив с поливом и обрезкой, Бёрди спокойно вязала. Так хорошо – сидишь на природе, вокруг никого, только птички поют.

Перебирая спицами, она думала о дне, когда кто-нибудь упокоится на этом холме. Пока что бог миловал – лишь разок Катрина напугала своей родильной горячкой. А так все живы-здоровы. И относительно молоды.

И вот однажды Бёрди подметила некую странность, которую отнесла на счет своего разыгравшегося воображение. Никак иначе. Однако странное чувство, что за ней наблюдают, не проходило. И она, знаете, не ошиблась. Так оно и было.

1902

В городке Элмвуд-Спрингс на смену слякотным тропкам пришли деревянные тротуары, понемногу обустраивался настоящий деловой центр. Первым открылся магазин сельхозтоваров, потом кузница, аптека, мелочная лавка и бакалея, где задешево купишь и крекеры, и сыр, и пикули.

По субботам на Центральной улице было не протолкнуться от фермерских повозок и народа: женщины покупали материю на платья, мужчины – хозяйственную утварь. На входе в аптеку ребятишки лакомились мороженым, а в глубине зала мужчины (кроме преподобного Эдвина Уимсбли) угощались стаканчиком виски. Исключительно в лечебных целях. Потом раскрасневшиеся мужчины, разогретые целительным снадобьем, усаживались на лавочку перед аптекой и рассуждали о женской болтливости. Они не понимали, отчего их жены томятся одиночеством сельской жизни и тоскуют по женскому обществу.

С соседками Катрина хорошо ладила и по четвергам охотно посещала вязальный кружок Бёрди Свенсен. Все были к ней очень добры, особенно после рождения детей. Однако она тосковала по своей матушке. Уже столько лет они не видались. Однажды, вернувшись домой, Лордор застал жену в слезах; узнав, в чем дело, он взял ее за руки и сказал:

– Напиши ей, пусть приезжает. Будем жить одной семьей.

Вскоре пришла телеграмма, извещавшая, что мать, сестра Бригитта и брат Олаф переедут в Америку. Катрина была вне себя от радости.

Не прошло и трех месяцев, как она уже выпекала хлеб для встречи родных. Перед тем было много бумажной мороки, но Лордор все устроил. Наконец-то мама поживет в доме с обогревом и водопроводом. Не терпелось ее увидеть. Из сбережений, хранившихся в кофейной банке, родным послали деньги на дорогу. Лордор не нарадовался, видя жену такой счастливой.

Но тут пришло письмо:

Дорогая доченька,

Ты уж прости, но доктор сказал, что мой дряхлый организм не перенесет поездки в Америку. Пожалуйста, не печалься. Америка – для молодых, чьи молитвы еще не услышаны. А все мои просьбы уже исполнены. Вы, мои дети и внуки, никогда не изведаете голода. Спасибо за фото Ингрид и Тедди. Красивые детки. Малыш весь в папу. Думаю о тебе всегда.

А еще через день-другой принесли телеграмму: мама умерла.

Весть облетела городок, и все женщины пришли к Катрине. Сидели молча. Чтоб просто не оставлять ее одну.

Через полгода Катрина радовалась приезду брата и сестры, но радость эта слегка горчила, потому что с ними не было мамы. Восемнадцатилетняя Бригитта произвела фурор среди местных парней, очень скоро она вышла замуж за сына Эгстрёмов. Олаф, уже взрослый мужчина, тотчас нашел работу в бакалее и подкопил денег. С негласной помощью Лордора через год он перевез из Швеции свою молодую жену Хельгу.

Весной 1903-го возникла непростая ситуация с мисс Бимер и ее учеником Густавом Тилдхолмом. Восьмиклассник Густав дважды намеренно оставался на второй год. И Люсиль знала – почему На уроках он не сводил с нее больших карих глаз, полных неподдельного обожания.

Густав даже писал ей любовные письма, в которых говорил о своем неистовом желании стать ее мужем. Она сама виновата, считала Люсиль. Слишком уж зависела от его помощи. Слишком уж с ним подружилась.

Она была всего на полтора года старше Густава, но никогда не смогла бы перешагнуть через определенные этические нормы. Вдобавок Люсиль была квакершей, господи помилуй. Брак с учеником породил бы скандал. Стоило об этом лишь заикнуться.

В конце концов она разбила Густаву сердце, сообщив, что в следующем учебном году ему нельзя появляться в классе, а равно провожать ее домой. Люсиль попыталась его урезонить и объяснить, что чувства его – всего лишь юношеская влюбленность. Это пройдет, уверяла она.

– Нет, не пройдет, – ответил Густав. – Скорее я умру. Вот увидите.

Он выскочил из класса и бросился в рощицу за школой, порог которой больше не переступит. Родные его говорили, он уехал в Калифорнию, но куда именно – не знали. Люсиль часто о нем думала – вернется ли он когда-нибудь? На комоде ее стоял цветок, вырезанный из соснового капа, – подарок Густава в первый год ее учительства.

Недавно кто-то сказал, что видел его у городского озера. Наверное, человек обознался. Густав непременно зашел бы повидаться.

Меж тем Элмвуд-Спрингс разрастался. Настоящий фармацевт Роберт Смит открыл новую современную аптеку, в конторе «Вестерн Юнион» расположился кабинет настоящего дантиста. В городе проложили рельсы, и теперь трамваем можно было доехать до озера и обратно.

А в большом мире новшества, похоже, случались ежедневно. Как-то в декабре Лордор решил постричься, и тут в парикмахерскую влетел телеграфист мистер Гуднайт, раскрасневшийся и взбудораженный.