Мечты серой мыши - Анна Михалева

— Гм-м… А как они об этом узнали?

— Понятия не имею. Может, кто в Интернет пустил информацию, — я пожала плечами.

— Гм-м… и какие у тебя богатства?

— Видимо, несметные.

— Да?! — он округлил глаза. — У тебя объявился дядюшка Рокфеллер?

— Пока не знаю. Все может быть.

— Слушай, по-моему, у тебя просто крыша поехала. При чем тут богатство?

— А как объяснить тот факт, что ко мне уже второй раз за неделю клеится потрясающе красивый мужик.

Я поставила соседа в тупик. Размышлял он довольно долго, даже волосы начал поглаживать — признак крайней степени задумчивости. Наконец хмыкнул и признал свою несостоятельность, выдавив из себя тихое:

— Понятия не имею. Может, у них эпидемия?

— Ага. Золотая лихорадка. Я о таком читала.

— А что за мужик?

Я рассказала ему о своем знакомстве с потрясающим блондином по имени Илья, смакуя подробности. Потом я добавила к этому историю, поведанную мне следователями об аферисте Боккаччо. Лола то и дело цокал языком. Он был очень удивлен.

— И вот после всего того, что ты узнал, позволь мне повторить свой вопрос: я похожа на секс-бомбу.

— Нет, — упрямо заявил он, — ни капельки.

— Может, ты просто ни черта не понимаешь в секс-бомбах? — Я склонила голову набок и, прищурившись, оглядела его с ног до головы, оценивая вышесказанное.

Он тут же возмутился:

— Кто? Я?! Я ничего не понимаю в секс-бомбах? Да я на них собаку съел!

И он был прав, к сожалению. Кто, как не он, в докризисные времена промышлял малозаконным, но очень прибыльным делом — отправлял девиц на работу за границу. Уж в ком, в ком, а в секс-бомбах он прекрасно разбирался.

— Ладно, — я примирительно хлопнула его по плечу, — сейчас не в тебе дело, а в моих фамильных драгоценностях, которые хрен знает где пылятся, а я о них ничего не знаю.

— Это просто невероятно! — вспылил Лола. — Полмира знает, что ты богата до умопомрачения, а ты все еще в неведении. Ты дома давно делала капитальную уборку?

— Ну…

— Предлагаю устроить ее прямо сейчас. Давай выгребем все из твоих закромов на пол и хорошенько рассмотрим. Мало ли что? — он потянул меня за руку на лестничную площадку, приговаривая: — А то укокошат, как того Боккаччо, а ты и не поймешь за что.

Обыск результатов не дал. Вернее, не дал тех, которые ожидались. Зато я нашла коньки, потерянные лет пять назад, и еще массу интересных вещей, которые ждали своего часа отправиться на помойку лишних лет пятьдесят. Например, раритетный чугунный утюг, который, как посоветовал мне Лола, следует оставить, поскольку при нынешней жизни у каждого нормального человека в доме должно храниться какое-нибудь оружие.

Закончилось все картиной, достойной пера Ильфа и Петрова. Я вышла на кухню, теперь представляющую собой разоренное гнездо, дабы включить чайник. И тут до моих ушей донесся подозрительный скрежет. Я вернулась в комнату и, охнув, сползла по стене на пол. Сидя на полу, Лола пилил старую гантель.

— Может, тебе кажется, что мои мозги превратились в кисель, но мало ли что… — проворчал он, не отрываясь от своего занятия.

— Глядя на то, что ты делаешь… скажу, что нельзя превратить в мозги то, что было вместо них с самого рождения, — устало заключила я.

* * *

— Кузякина!

Меня передернуло. Согласитесь, жестоко называть человека по фамилии, если она у него такая! Ну, была бы я какая-нибудь Иванова или Петрова, да я бы и бровью не повела. Но неблагозвучное наследство рода Кузякиных бесило меня с младых ногтей. Терпеть не могу, когда кто-нибудь кричит на всю Питерскую: «Кузякина!» Хотя еще больше не терплю, когда кричат вместе имя и фамилию. Амалия Кузякина звучит еще гаже, чем просто Кузякина.

— Кузякина!

Дракона не волновало мое отношение к собственной фамилии. Он кричал: «Кузякина», потому что при мысли обо мне ему в голову ничего иного не приходило. И плевать ему, что я предпочитаю, чтобы меня звали Амалия Федоровна или, на худой конец, просто Амалия.

Я крякнула и послушно поплелась к его столу за перегородкой. Вы когда-нибудь видели пожилого бассета, вернувшегося с долгой изнурительной прогулки? Если да, то вы легко себе представите моего начальника, в просторечии именуемого Драконом за суровый нрав и любовь устанавливать дурацкие порядки, которые под силу выполнить разве что древнеримскому гладиатору, которому на все плевать, потому что он стоит на арене и знает, что мучиться ему осталось недолго и, что бы там дальше ни случилось, его все равно пришибут. Дракон имел такую поразительную схожесть со старым бассетом, что, несмотря на отсутствие толстых обвислых ушей, хвоста и ошейника, мне все равно иногда хотелось сказать ему «фу» или что-нибудь подобное.

— Кузякина!

— Фу!

— Что значит «фу»?

Повисла пауза, поскольку я понятия не имела, как внятно объяснить начальству, что он похож на усталого пса.

Не дождавшись ответа, он многозначительно вздохнул и продолжил:

— Кузякина, ты в Италию хочешь?

— Нет.

Если вы подумали, что я сошла с ума, то ошиблись. Когда мой начальник спрашивает: «Не хотела бы ты отправиться в Италию, на Кубу, в Англию или еще куда-нибудь?», он имеет в виду вовсе не романтический тур с посещением достопримечательностей означенной страны. Его вопрос предвещает визит к заказчику, основная задача которого сведется к тому, чтобы вытащить тебя из холодного номера двухзвездочной ночлежки в пять утра, проволочь по своим предприятиям и вернуть назад к полуночи. В лучшем случае после твоего недельного пребывания он устроит прощальный ужин в своем доме, где тебе придется глотать кулинарные изыски его жены, которая, может быть, впервые подошла к плите. Теперь вы понимаете, почему в данных обстоятельствах мне не хотелось в Италию.

— Ты уже два раза отказывалась, — Дракон глянул на меня из-под мохнатых бровей.

— Бог троицу любит, — я пожала плечами, выказывая полнейшее равнодушие к этому вопросу.

Дракон снова вздохнул. Так тяжело, словно это ему предстояло ехать в Италию.

— Почему ты всегда доводишь дело до скандала? Когда ты должна была лететь?

— Зачем мне куда-то лететь? Я прекрасно представляю, как изготовляют обувь в Болонье. Мне никуда не нужно лететь, чтобы посмотреть новые модели сезона. Достаточно зайти в ближайший обувной магазин!

Он знал, что с моей стороны это был жест отчаяния, а потому мерзко хихикнул.

— Плохо то, Кузякина, что заказчик может забыть, как ты выглядишь. И передать дела другому рекламному агентству. Понятно?

— Я ему фотографию пошлю.

— Этого мало, — он покачал головой. — Заказывай билет.