13-й карась - Валерий Квилория

– А ты найдёшь эту высоту под крестом? – засомневался Шурка.

– Да ты что! – возмутился ориентировщик. – Я на первенстве района второе место по личному зачёту занял. А шёл на первое. Просто добежать не успел. Меня Вася Курила обставил. Он – здоровый, как лось, а в карте ни бум-бум. Бежал за мной до самой финишной прямой. На последних метрах обогнал.

Собрав свои нехитрые пожитки, состоявшие из двух гербарных рамок, двух полуцилиндрических лопаток, пачки старых газет да ещё пирожков с бутербродами, мальчишки двинулись на поиски загадочного креста. Вначале они перебрались на другой берег Тихони. Потом миновали просторный и солнечный сосновый бор, и, наконец, вышли на заросшую травой лесную дорогу.

– Интересно, – увидел Лера растущие на обочине лопоухие с прожилками листья. – Почему подорожник к ране прикладывают?

– Он кровь останавливает, – взялся объяснять Шурка, – микробы убивает. его и к синяку прикладывают, и к фурункулу, и к ожогу, и когда пчела укусит или оса. ещё лучше его с тысячелистником смешать. А сам подорожник можно, как чай, заваривать. Тогда он кровь очищает, желудок лечит, давление сбивает и от кашля его хорошо пить. А вот, когда зуб болит, корешок от подорожника в ухо кладут, которое к этому зубу ближе. Полчаса – и боль, как рукой снимет. А молодые листья мама моя иногда в суп добавляет и в салат.

– Ничего себе, подорожник! – удивился Лера. – И швец, и жнец, и на дуде игрец.

– Так это у всех так. Вот осина, – показал Шурка на трепещущее листочками деревце. – У неё листья, почки, кора – всё целебное. Ими тоже можно раны и ожоги лечить. Отвар и от цинги помогает, когда витаминов не хватает. И боли в суставах осина снимает. Да мало чего.

– А берёза?

– В берёзе тоже витаминов полно и веществ всяких. Мои как делают: в конце июня начинают берёзовые веники сушить. Одни – на баню, другие – курам. Зимой такой веник в ведро с кипятком опустишь, он распарится и будто свежий становится. Тогда его в курятник вешаешь. Куры клюют, аж глаза от удовольствия закатывают. А потом яйца несут здоровущие и жёлтые-жёлтые. А когда веники ещё свежие, они, как кондиционер с фильтром.

– Это как? – не понял Лера.

– Воздух очищают. Развесь в доме берёзовые веники по углам. Воздух станет чистый-чистый, а запах будет, как от парижского одеколона.

– От парижских духов, – поправил его Лера.

– Не, – замотал головой Шурка. – Там аромат, ну совсем простой и тонкий-тонкий, изысканный.

– Шурка, – изумился, смотревший на него во все глаза Лера. – Да ты, наверное, профессором будешь. Откуда ты всё знаешь?

– Это не я, – признался Шурка, – это мама.

Лера, который питал к Елене Михайловне самые нежные чувства, учтиво промолчал. Некоторое время шли в полной тишине. Лишь вдалеке едва слышны были короткие сухие потрескивания: тр…тр…тр. А потом кто-то стал быстро-быстро ударять крохотными молоточками по хрустальной наковальне. Тень-тинь-тень-тюнь-тюнь-тюнь-тень-тинь, – выводил птичий голосок. «Пеночка-теньковка», – припомнил Лера рассказ своего дяди о единственной птице в лесу, которая поёт всё лето, и которую называют ещё кузнечиком за то, что она тенькает, будто куёт. Дорога, тем временем, всё дальше и дальше уводила их в чащу. Горячее солнце нагрело лес и в нём, как в чудесной духовке, теперь стоял густой аромат разнотравья.

– А мята от чего помогает? – переложил Лера с одного плеча на другое гербарную рамку, между решёток которой вместе с газетным листом был зажат росток мяты перечной. – Моя бабка постоянно её в чай добавляет.

– Мята успокаивает и головную боль снимает, – продолжил Шурка, не отрывая взгляда от придорожной травы. – её ещё при тошноте пьют, при рвоте, когда живот болит.

– А зверобой. Он что, зверей бьёт?

– Да нет, – улыбнулся Шурка. – Зверобой против микробов хорошо принимать. А вот на Дальнем Востоке растёт китайский лимонник. Так тот точно зверей помогает бить. В нём силища, как в женьшене. Пригоршню ягод съешь – и можешь без отдыха хоть сто километров бежать, не устанешь. Охотники его едят, когда в тайге зверя по следу гонят…

– Стой, – только тут вспомнил Лера, – а куда это мы зашли? Давай с картой сверимся.

Оглядевшись по сторонам, он склонил голову над обрывком целлулоида.

– Ну что? – забеспокоился Шурка. – Правильно идём?

– Вроде бы да, – кивнул Лера. – Вот дорога, на которой мы стоим, – ткнул он пальцем в пунктирную линию.

– Мы сейчас здесь. Справа от нас – возвышение. Слева – спуск. На карте он обозначен, как продольная впадина. Значит, овраг. А крест вот где. Нам теперь надо свернуть и идти прямиком по оврагу, пока в болото не упрёмся.

Едва друзья углубились в заросли оврага, как Шурка схватил Леру за руку.

– Смотри, – шепнул он. – Кто это?

Лера глянул и тоже перешёл на шёпот. Глаза его засияли от радости. На верхушке куста сидела крупная жёлтая птица с чёрными крыльями.

– Это иволга, – сообщил он. – Гусениц, наверное, собирает для птенцов. Самое время в июле.

Почуяв человека, иволга высвистела, словно на флейте, короткую нежную мелодию и стремительно скрылась среди деревьев.

– Красивая, – сказал Шурка. – А я думал, такие только в Африке живут.

– Да ты что! – обиделся Лера. – Знаешь, какие у нас птицы есть? Ты щегла видел?

– Нет.

– А у него расцветка не хуже, чем у попугая. А зимородок! Спина и хвост синие.

Горлышко белое, брюшко оранжевое, а крылья зелёные. Но его так просто не встретишь. Зимородков у нас так мало осталось, что их даже в Красную книгу занесли.

– А соловей? – спросил Шурка.

– Что соловей? – не понял Лера.

– Соловей красивый?

У Леры от улыбки рот растянулся до ушей.

– Он серенький-серенький и малюсенький. Меньше синицы.

Шурка этому очень удивился.

– Я думал, раз он так красиво поёт, то должен быть ростом хотя бы с ворону и такой раскраски, как павлин, – признался он.

Лера рассмеялся.

– А знаешь, как павлины поют?

– Как соловьи?

– Да ну! – отмахнулся Лера. – Они орут точно кошки резанные. Мау, мау, – передразнил он.

Тут кусты окончились, и перед мальчишками открылось пространство сплошь укрытое бледно-зелёным мхом, среди которого там-сям росли чахоточные деревца.

– Болото, – определил Лера и заглянул в карту. – А за ним и наша высота под крестом. Надо в обход идти.

– Давай напрямик, – предложил Шурка и ступил на мох.

Нога его тотчас утопла в нём по щиколотку.